Постель жены была пуста; поспешно сброшенное одеяло валялось рядом. Сигеру заглянул в комнаты детей. Они тоже исчезли. Этого он не предвидел. Лицо Сигеру исказила мрачная усмешка. Где они могут быть? Существовал лишь один ответ.

Сигеру отправился в личную оружейную и облачился.

Металлический шлем с деревянными рогами и красным султаном из конских волос.

Лакированная маска, защищающая щеки и нижнюю челюсть.

Латное ожерелье нодова для защиты горла и два наплечника содэ. Донака, кусадзури и хэйтатё из стальных пластин — достаточно толстых, чтоб отразить мушкетную пулю — закрыли его торс, чресла и бедра. Помимо мечей, Сигеру сунул за пояс еще и пару английских пятизарядных кремневых пистолетов.

Сигеру возглавлял нынешнюю ночную стражу. Ему не составило никакого труда забрать свою лошадь из конюшни. Никто не спросил, почему он в доспехах. Когда Сигеру приказал открыть ворота, их тут же отворили, и он поскакал прочь от замка.

Поместье его тестя Ёритады находилось в горах, неподалеку от замка. Добравшись туда, Сигеру обнаружил, что Ёритада с дюжиной своих вассалов уже поджидают его. Все они были облачены в полный доспех, как и сам Сигеру. Шестеро самураев держали наготове мушкеты.

Не приближайся, — велел Ёритада, — или будешь застрелен.

Я пришел за своей женой и детьми, — сказал Сигеру. — Отдайте их, и я мирно уйду.

Умеко больше не жена тебе, — отрезал Ёритада. — Она вернулась в мой дом и попросила защиты для себя и своих детей.

Сигеру рассмеялся, словно услышав какое-то совершенно нелепое заявление.

Защиты? От чего?

Сигеру, — мягко и печально отозвался Ёритада, — твой рассудок и дух не в порядке. Я заметил это уже много недель назад. Сегодня ночью Умеко явилась ко мне в слезах. Она сказала, что ты непрестанно, днем и ночью, бормочешь о ужаснейших муках преисподни. Дети дрожат, завидев тебя. Молю тебя, попроси совета у князя Киёри. Твой отец — мудрый человек. Он поможет тебе.

Он никому не поможет, — отозвался Сигеру. — Князь Киёри сегодня ночью был отравлен желчью рыбы-луны.

Что?! — Ёритада, ошеломленный подобной откровенностью, забывшись, шагнул вперед. Остальные самураи были потрясены не меньше его. Вот он, подходящий момент.

Сигеру пришпорил коня, выстрелив на скаку из обоих пистолетов. Он был не очень искусен в стрельбе и ни в кого не попал. Но он и не ставил это целью; ему нужно было просто внести замешательство в ряды людей Ёритады.

Это ему вполне удалось. Лишь два мушкетера смогли выстрелить достаточно прицельно. Обе пули попали в лошадь, и животное рухнуло.

Сигеру спрыгнул с седла, ринулся вперед и первым же ударом катаны обезглавил тестя. Прежде, чем улеглась пыль, поднятая падением лошади, Сигеру, орудовавший катаной и танто, убил или смертельно ранил всех, кто пытался противостоять ему.

За воротами Сигеру встретила его теща, Садако, с четырьмя служанками. У каждой в руках была нагината — копье с длинным наконечником, способное и колоть, и рубить, — излюбленное оружие женщин из самурайских семейств.

Проклятый демон! — процедила Садако. — Я ведь советовала Умеко не выходить за тебя замуж!

Ей следовало прислушаться к вашему совету, — ответил Сигеру.

Он отыскал Умеко и детей в саду, в чайном домике. Когда он наклонился, чтобы отворить дверь, маленькая, сделанная под детскую руку катана пронзила рисовую бумагу, которой были затянуты деревянные рамы. Клинок оцарапал Сигеру левую бровь и лишь чудом не вонзился в глаз.

Войди и умри! — провозгласил детский голос, в котором не слышалось ни капли страха. Это был младший из детей, шестилетний сын Сигеру, Нобуёси. Сигеру знал, какая картина сейчас предстала бы его глазам, загляни он внутрь. Нобуёси охраняет дверь; острие клинка поднято на уровень глаз. За спиной у мальчика Умеко и девочки, Эми и Сати.

Сигеру отворил дверь легким ударом катаны. Завидев отца, мальчик задохнулся и быстро отступил. С точки зрения стратегии лучше было бы защищать порог, поскольку маленький дверной проем ограничивал свободу передвижения Сигеру. Но Сигеру не мог винить сына за этот просчет. Он знал, что выглядит сейчас ужасно. Он с головы до ног был покрыт кровью восемнадцати людей. Девятнадцати, если считать еще себя самого. Из раны на шее текла кровь. Если б теща ударила на дюйм ниже, она бы прикончила Сигеру.

При взгляде на сына сердце Сигеру исполнилось гордости. За свою недолгую жизнь мальчик отлично усвоил полученные уроки. Он держал меч под нужным углом; стойка позволяла сохранять равновесие и перемещаться при необходимости в любом направлении. И что самое главное, мальчик встал так, чтоб закрыть собою мать и сестер.

Отлично проделано, Нобуёси.

Сигеру множество раз произносил уже эти слова — после изнурительных тренировок с мечом, копьем и луком. Нобуёси ничего не ответил. Его внимание было полностью сосредоточено на Сигеру. Мальчик выискивал подходящий момент, ждал, пока противник откроется. Он заслужил право умереть, как настоящий самурай. Он ведь и вправду настоящий самурай. Сигеру шагнул через порог и сделал вид, будто споткнулся.

А-а-а-й-и-и!

С громким криком Нобуёси сделал выпад, метя в щель в доспехах. Его сын действовал, как истинный самурай. Он вложил в атаку самую свою суть, отринув все мысли о себе. И в этот миг избавления Сигеру нанес удар — столь стремительно, что тело Нобуёси еще продолжало двигаться вперед, когда голова уже скатилась на пол.

Эми и Сати вскрикнули и прижались друг к другу; лица их были залиты слезами.

Зачем, отец, зачем?! — воскликнула Эми.

В левой руке Умеко был кинжал. А в правой женщина держала короткоствольный пистолет. И теперь она вскинула пистолет и выстрелила. Пуля ударилась о стальной шлем и отскочила. Умеко бросила пистолет и взяла кинжал в правую руку.

Я спасу тебя от дальнейших грехов, — сказала она и двумя быстрыми движениями перерезала горло дочерям. Светлый шелк ночных кимоно мгновенно окрасился кровью. А затем Умеко взглянула Сигеру в глаза. — Быть может, сострадательный Будда приведет тебя в Чистую землю, — сказала она и вонзила кинжал в собственную шею.

Не выпуская мечей из рук, Сигеру уселся на пол, посреди окровавленных обломков своей жизни. Он смотрел на дверной проем. Вскоре он услышит стук копыт — это будет скакать отряд из замка. Сигеру расхохотался. Он по-прежнему был обречен. Но он спас любимую жену и детей. Их не коснется грядущий ужас, приближение которого он увидел в пророческих снах и видениях.

ЧАСТЬ II

Прекрасные мечтатели

ГЛАВА 4

Десять мертвецов

Мысли о брачной ночи всегда вызывали в душе Эмилии надежду и страх. Второе было связано с полнейшим физическим отвращением, которое внушал ей Зефания, а первое — с неизменным безразличием, которое он демонстрировал по отношению к ней. Не будь этого, ей бы и в голову не пришло принять всерьез предложение преподобного Кромвеля. Но к двум этим факторам добавилась возможность бежать из Америки, и Эмилия не устояла. Конечно, когда они станут мужем и женой, без интимных моментов не обойдется. Неразумно ожидать полного отсутствия грубого животного совокупления, сопутствующего браку. К счастью, есть все основания предполагать, что оно сведется к мимимуму. А предложенная Зефанией возможность стоила того, чтобы изредка пострадать.

Теперь же и надежда, и страх испарились — их уничтожила пуля убийцы. Когда Зефания умрет, Эмилия останется одна — а в одиночку она не сможет остаться в Японии. Женщина, не находящаяся под защитой отца, брата или мужа, не может оставаться в чужой стране, не нарушая приличий. Она вынуждена будет вернуться в Америку. А может, найдется иной выход? Может, она сможет продолжить миссию в обществе брата Мэттью?