– А вот приходили к тебе вовсе не мои бойцы. Ты попал, Паша, в такой переплет, что хуже не придумаешь; приходили к тебе бойцы вашего главного городского авторитета. Так что, выбирай, что хуже: со мной, совершенно легальным представителем, совершенно легальной не хилой фирмы иметь дело, или с откровенными бандюгами? – в трубке снова послышался смешок: – А ты, Паша, здорово забурел; это ж надо, двух бандитов повязал… С каких это пор ты таким крутым стал? В роте, помнится, ты до самого дембеля был форменным салагой…

И тут до Павла дошло, что единственный человек в роте, который не догадывался, кто скрывается под маской добродушного увальня, это был замполит Комаревский. И он сказал спокойно:

– Что-то мне не верится, что ты представляешь солидную фирму, товарищ лейтенант Комаревский… Замашки у тебя типично бандитские.

Трубка долго молчала, наконец, там послышалось:

– Та-ак… Вычислил, значит? Или, по голосу узнал?

– Да как узнаешь по голосу-то? Четверть века прошло… Как говорят мои кореша менты, выяснил в результате оперативной разработки…

– Ну, если быть точным, я уже давно не лейтенант, а полковник, хоть и в отставке…

– Что, пенсия маленькая? К бандитам нанялся за жирный кусок? Так ведь ты зря ко мне прицепился. Помнишь, у меня в роте кот был? Он крыс давил на кухне… Так вот, вы меня за домашнего мурлыку принимали, а я кот-крысолов, я вас давить буду!..

– Ну, Паша, не кипятись. Давай переговорим. Может, и придем к консенсусу, как любил выражаться наш Меченый…

– Не получится у меня с тобой консенсусу! Ты мне уже тогда крысу напоминал, когда в душу лез, коммунист хренов… Достойная карьера, железного коммуниста, комиссара – в бандитские холуи…

– Паша, если бы ты был таким твердым, ты бы давно трубку бросил, – серьезно проговорил Комаревский. – Но коли не бросаешь, значит, чего-то ждешь…

– Ага… Хочу выяснить, чего вам, козлам, от меня надо?

– Ну, это не телефонный разговор! Давай встретимся и обговорим условия. Поверь, в накладе не останешься.

– Да опасаюсь я с вами встречаться… Топить пытались, киллера подсылали, а теперь, видите ли, вдруг договариваться приспичило… Что, так удивились, что я голыми руками с вашим киллером чуть не разделался?

– Да нет, Паша, обстоятельства изменились; ты мне теперь живой нужен. А с киллером, признаться, ты меня здорово удивил. Хотя, мне надо было сразу насторожиться, когда ты отделал двух моих парней…

– Ну ладно, и где ж мы с тобой встретимся?

– А где хочешь.

– Прекрасно. Знаешь, прямо у дверей горотдела милиции сквер? И там лавочка стоит, в аккурат шагах в восьми от парадной двери. Вот на ней и сиди сегодня в шесть часов. Там везде кусты, только со стороны горотдела открытое пространство, так что снайпера не посадишь, а в ближнем бою, мы еще поглядим, кто кого… Впрочем, если поблизости от лавочки увижу кого-нибудь, хоть отдаленно похожего на бойца, разговора не получится.

– Лады, Паша. А ты, и правда, ефрейтор Икс… Надо же, как я в тебе ошибался…

– Так ведь ты же не настоящий комиссар, так, подделка. Да и все в совдепии, как оказалось, было подделкой. Надо же, а я ведь когда-то, в детстве, всерьез думал, что коммунизм, действительно, победит. У меня даже карта Мира была, на которой я социалистические страны раскрасил красным карандашом, а страны социалистической ориентации – красной штриховкой… И знаешь, кто меня освободил от коммунистических иллюзий? Вы с Харрасовым. Потом я только убеждался всю жизнь, что вся страна один большой оползень, все сползает в тартарары, а внизу похохатывает и потирает руки некто рогатый… Да какой там, рогатый… Похохатывают и потирают руки людоеды, такие как ты, а на кострах уже стоят котлы… Вся страна во власти людоедов… Неужели вы еще не нажрались? Подавитесь ведь… В конце концов, кончится у людей эта покорность, выработанная десятилетиями совдеповщины…

– На мой век хватит… – смеясь, протянул Комаревский. – Что за пафос, Паша?! Итак, жду сегодня в восемнадцать ноль ноль… – и в трубке послышались короткие гудки.

– М-мда-а… – задумчиво проговорил Павел, опуская трубку на рычаг. – До чего же тесен Мир…

Он только успел попить чаю и собрался звонить Димычу, когда снова раздался телефонный звонок. Телефон прозвенел не меньше шести раз, а он все еще раздумывал, поднимать трубку, или нет? Наконец все же поднял, сказал:

– Я слушаю…

В трубке послышался вежливый вкрадчивый голос:

– Павел Яковлевич?

– Да, я слушаю… – Павел насторожился. Похоже, на связь вышла вторая банда.

– Павел Яковлевич, вы доказали свою серьезность, поэтому я больше не стану посылать к вам посыльных, а предлагаю, так сказать, встретиться на высшем уровне. Я вовсе не ставлю вам в вину, что погибли двое моих бойцов. Будем считать, издержки производства…

– Кто это? – сказал Павел, уже догадываясь, кто.

– Вы наверняка уже догадались, кто. Поэтому возьмем, так сказать, быка за рога; давайте встретимся у вас в бассейне, ну, скажем, через часок? Ваш дом и бассейн мы плотно обставили, так что конкуренты нам не страшны, да и нет у них таких сил, чтобы в чужом городе так уж сильно наглеть.

– А где гарантии, что вы не хотите меня примитивно хлопнуть?

– А гарантии в том, что вас конкуренты до сих пор еще не хлопнули только благодаря нам…

– Ну-у… Эт вы загибаете! Оба раза я только себе и обязан, что меня не утопили, и не хлопнули…

– Ну, мы ж не сразу поняли, что конкурентам вы живым не нужны… А потом мы вас так обставили, что и хвосты за вами срезали молниеносно… А гарантии простые, передаю трубку…

После короткой паузы послышался жалобный голосок Валерии:

– Паша, Пашенька! Сделай, что они просят! Пожалуйста…

Тут же послышался прежний вежливый голос:

– Мы хорошо изучили вас, Павел Яковлевич, и ваши досье из милиции, и ваш, так сказать, психологический портрет; вы ни за что не бросите на произвол судьбы женщину, заметим, совершенно случайно попавшую под паровоз…

– Послушай, папаша!.. – голос Павла захрипел от бешенства, – если с ней хоть что-нибудь случится… – он задохнулся, борясь с бешеным желанием, уже раз накатывавшим на него; рвать, ломать, крушить, вырвать сердце, своротить шею…

– Вот и прекрасно, – как ни в чем не бывало, произнес неведомый абонент, – через час, в бассейне… – в трубке послышались короткие гудки.

Дав отбой, Павел тут же набрал номер Димыча. Он не меньше минуты держал трубку возле уха, слушал длинные гудки, но Димыч так и не взял трубку. Ну что ж, придется идти без подстраховки… Повесив сумочку с наганом и ножом на плечо, он вышел из дому. Хоть авторитет его и уверял, что дом плотно обставлен, Павел ни на йоту не изменил своей всегдашней осторожности. Он осторожно проверился. Впрочем, две пары крепких парней в разных концах улицы и не собирались прятаться. Так и шли; впереди парочка, в пятидесяти метрах за ней – Павел, и в пятидесяти метрах позади – вторая парочка.

Войдя в слесарку, Павел сел за стол, достал наган, положил на стол перед собой, посидел несколько минут, привыкая к полумраку, потом подумал, что, возможно, свет включили. Протянул руку, пощелкал выключателем; какое там!.. Авторитет не заставил себя ждать, светлый проем двери на мгновение заслонила тень, и послышался вежливый голос:

– Павел Яковлеви-ич?..

– Я здесь, – откликнулся Павел, и осторожно взял в руку наган.

Из-за шкафа выдвинулся ничем не примечательный невысокий человек, плотный, лысоватый. Подслеповато щурясь в полумраке с яркого света, сказал насмешливо:

– Спрячьте наган-то… Мы ж разговаривать собрались, а не стреляться на дуэли…

Павел сунул наган в сумочку, подвинул второй стул, сказал вежливо:

– Садитесь. Как хоть к вам обращаться?

– А называйте Александр Степанович, – авторитет помолчал, с любопытством осматриваясь, сказал: – Куда только ни заносило меня, а вот в слесарке плавательного бассейна впервые… Включите хоть свет, Павел Яковлевич, уверяю вас, нам никто не помешает.