— Так ты звала меня?

Екатерина кивнула, как заводная кукла:

— З-звала… Хранитель…

— Называй меня Федором. Зачем ты звала меня, повелительница?

Никогда еще Екатерина не чувствовала себя настолько ничтожной, как в тот миг, когда феникс назвал ее "повелительница".

— Я… я… — дыхание молодой женщины стало прерывистым.

— Ты, ты звала меня. Зачем? — Федор сделал шаг вперед, императрица отступила на шаг назад.

— Просить Вашего покровительства, — прошептала Екатерина.

— О! — насмешливо протянул Хранитель, делая еще один шаг, — Мое покровительство нужно заслужить.

Еще не договорив фразу, Федор в три широких шага пересек пространство комнаты, разделявшего его от испуганной женщины, и подхватил ее на руки. Императрица пискнула, как цыпленок, и уперлась руками в грудь мужчины:

— Да как Вы смеете!

В ответ Федор лишь хищно усмехнулся и впился губами в алый рот Екатерины. Поцелуй длился долго. Сначала напряженные руки женщины расслабились, затем осторожно легли на плечи захватчика, а потом жарко обняли мужчину за шею. Федор мурлыкнул и понес свою "жертву" в спальню.

Утром Екатерина проснулась совершенно одна, только на подушке лежало ослепительно сверкающее перо, обернутое листком бумаги. В руках женщины бумага истлела, но она успела прочесть:

"Буду к вечеру. Люблю. Федор."

Тайные встречи Хранителя и императрицы продолжались почти год. Самое удивительное, что эти встречи действительно остались для всех тайной. Что кто-то посещает императрицу, знали, конечно, многие. Но кто? Никому и в голову не приходило, что открытое окно императорской спальни и летящая в кромешной тьме птица предвещали бурную ночь любви.

Как-то под утро, когда Федор уже собирался улетать, Екатерина спросила:

— Федор?

— Да, Катти?

— Мне нужно перебираться со всем двором в Москву… Ты не сможешь…

Федор покачал головой.

— Значит мы расстанемся так на долго?

— Я принадлежу этому месту, возлюбленная моя Катти…

— Что мне сделать для тебя? Что бы ты не забыл меня?

— Ничего, моя милая. Я никогда не забуду тебя. Вернешься в Петербург, дай мне знать. Если захочешь, конечно. Просто напиши моим пером: "Прилетай" и выброси листок в окно. Я прилечу.

Ее императорского Величества в столице не было около года. Как только она вернулась в Петербург, то первое, что сделала — бросилась к письменному столу, извлекла из палисандровой коробочки перо, обмакнув его в чернила вывела первые буквы "При…", бросила перо на стол, разорвала бумагу и разрыдалась.

Письмо с одним словом влетело в окно кабинета в имении Беляева только через двенадцать лет. Федор несколько мгновений разглядывал необычное послание, затем, вспомнив, что оно означает, вздохнул.

Императрица, на пике своего могущества, раздобревшая матрона в блеске своей красоты, весь день наряжалась в разные туалеты, что бывало с ней крайне редко, смотрелась в зеркало, не понимала ни единого обращенного к ней слова и гневалась на всех подряд. Наконец, она остановила выбор на жемчужно-сером атласном платье безо всяких украшений, а волосы приказала заплести в косу. Как только ее приказания насчет туалета были исполнены, она повелела всем убираться из ее личных покоев и не появляться до утра.

Ровно в полночь Федор влетел в давно известное ему окно. Екатерина сидела в массивном кресле кабинета так, что бы не было видно ее лица.

— Подойди ко мне, Федор. Только не смотри на меня.

Федор ласково и необидно засмеялся:

— Девочка! Глупая моя девочка! Как же не смотреть на тебя?! Ты же стала еще прекраснее!

Императрица закрыла лицо рукой и заплакала. Федор подошел к ней и стал гладить по голове, как ребенка:

— Не плачь, не надо. Ты была молода, стала старше, когда придешь к своему концу, это будет счастливый конец, путь в рай, а я не стар, не молод, я не живу, а существую, и конца этому не будет. И если кто-то сумеет меня убить — это будет моя гибель и от меня ничего не останется. И даже любить я не могу, не смею — ведь все, все вокруг меня когда-нибудь умрут. Таковы законы природы — жизнь есть там, где есть смерть, а нам, бессмертным — бесконечное ожидание.

Екатерина прекратила всхлипывать и посмотрела на мужчину:

— Я так тосковала без тебя… Я так боялась… — договорить Хранитель ей не дал. Эта возобновленная связь длилась двенадцать лет.

Через 12 лет Екатерина послала за ним последний раз. На этот раз в официальной обстановке они сказали друг другу лишь несколько слов. Полковник Беляев был представлен сыну и внуку с самыми лестными рекомендациями венценосной матери и бабушки.

Ночью, когда императрица уже ложилась спать, она услышала за спиной шорох.

— Федор?

— Да, — Федор материализовался из тени, в складках которой прятался, — Сегодня мы видимся с тобой последний раз, моя милая Катти, — он провел пальцем по брови женщины и убрал руку, — Иначе ты возненавидишь меня. Но эту ночь мы проведем вместе, — он как в первый раз, подхватил ее на руки и понес на ложе.

— Нет, картина, безусловно, подлинная, — вынес свое решение антиквар, — но определить автора…

— Сколько Вы хотите за портрет? — неожиданно для всех спросил Федор. Владелец картины, охнул и взялся за сердце — похоже было, что до этой секунды он и не подозревал, что в кабинете есть еще один зритель.

— Тысяч десять — пятнадцать, — пробормотал он, придя в себя.

— Хорошо. Карл Людвигович. Оформляйте. Ваши проценты и так далее.

— Я понял Вас, Федор Михайлович, — кивнул головой антиквар, — Алексей Петрович!

В комнату вошел менеджер.

— Слушаю Вас, Карл Людвигович.

— Картину упаковывайте для Федора Михайловича.

Менеджер кивнул и, взяв картину, унес с собой. Владелец картины переводил недоуменный взгляд с одного на другого.

— Так, я вас сейчас оставлю, что бы не мешать прийти к правильной цене. Да, травничек, я тоже заберу. Вы Кузьме потом скажете, сколько я буду вам должен.

— Как Вы изволите, Федор Михайлович, — привычно кивнул Карл Людвигович, ни сколько не беспокоясь о деньгах.

— Желаю вам приятно провести время, — бодро сказал Федор, вышел из кабинета и, взяв на выходе уже упакованную картину, поехал с ней домой.

Глава 8.

Утром следующего дня Федор вышел из парадного своего дома, и тут же почувствовал запах демона, недавно покинувшего первозданный Хаос. Запах серы спутать невозможно ни с чем, и хоть современные прогрессивные нравы и заклеймили средневековье "темными веками", люди прошлого не очень-то и ошибались, считая серный запах непременным атрибутом исчадий Ада. В каком-то смысле так оно и было — жители первозданного Хаоса в Среднем мире появлялись бестелесными и бесформенными сгустками кинетической энергии, если не совершали необходимых приготовлений. В числе прочего это включало в себя и купание в подземном, раскаленном добела, озере серы. Это касалось демонов попроще. Высшие демоны, разумом не уступающие и Первым, и Верхним, проходили сложные многоступенчатые процессы подготовки, позволявшие им безболезненно переходить между мирами, но и они в случае стрессов испускали серную вонь, сравнимую для них с запахом человеческого пота. Именно такой всплеск и зафиксировал Федор.

В мгновение ока он приготовился к бою и обернулся. Перед ним стояли два демона в человеческом обличье, оба сложив пальцы в знак мира. Федор кивнул и слегка расслабился, рассматривая пришельцев. На первый взгляд — ни чем не примечательная супружеская пара, только, пожалуй, есть какие-то диссонансы. Мужчина — чуть более плотен и коренаст, что бы быть пропорциональным, что-то странное с ногами, мало кто поймет, что его нога по строению была как задняя нога животного, с коленом уходящим назад. Женщина — само воплощение чувственности. Воистину, неземная красота.

— На скорую руку формировались, — заметил Федор.