Они так и стояли, не зная, как поступить. Наконец, мужчина, осознавший, что ему пора идти, сказал первое, что пришло на ум:

- Зачем мы его сюда принесли?

Его жена глянула на него, неуверенно, даже чуть испуганно, но всё же возразила:

- Не оставлять же его прямо на улице.

Мужчина промолчал. Он понимал, его вопрос достаточно скользкий, практически безосновательный. Они нашли мальчика, можно сказать, в своём дворе. На своей территории. Оставить его там - всё равно, что оставить, обнаружив в одной из комнат. С другой стороны, руки не поднимались, взять и вынести его из дому, оставив в этом странном состоянии.

- Это ведь чей-то ребёнок, - добавила жена. - Наверное, его даже сейчас кто-нибудь ищет.

Мужчина замотал головой. Казалось, он ни за что не желал, чтобы она продолжила. И наверняка посоветовала бы, каким-то образом сообщить о мальчике другим людям, даже городским властям. Это был ирреальный страх, страх на пустом месте, причин ведь опасаться такого поворота событий не было. И всё-таки мужчина шёл у него на поводу.

С другой стороны они не могли его держать в своём доме сколь угодно долго. Как не могли просто выкинуть на улицу.

Устав искать решение, мужчина оставил всё на вечер. И ушёл. Женщина по-прежнему не отходила от мальчика, невесть как оказавшегося возле их дома. Вскоре в заднюю дверь постучались. Это была соседка. И хотя женщина в данный момент хотела побыть одна и дождаться мужа, соседку она впустила. Та была слишком настойчива. Кроме того, она уже видела мальчика.

Чувствуя что-то странное, напоминавшее ревность, хозяйка, тем не менее, позволила гостье некоторое время наблюдать мальчика, его движения, судорожно обрывочные, неестественные, казалось, содержавшие в себе некий шифр. Затем, под видом того, что хочет выйти на улицу и посмотреть, не возвращается ли муж, увела подругу прочь. Она что-то говорила, всё на другие темы. Почему-то ей не хотелось обсуждать этого ребёнка. Слишком уж не понравился ей взгляд, которым соседка ощупывала исхудавшее тело мальчика. От того, что она так и не смогла понять скрытый смысл, становилось ещё неуютней. И ей казалось, подруга витает где-то далеко в своих мыслях. Во всяком случае, далеко от темы данного разговора.

Наконец, соседка распрощалась и сказала, что пора готовить мужу ужин. Женщина вздохнула свободнее, сама не понимая, откуда у неё подобная реакция. Она, конечно же, не могла знать, о чём думала её давняя знакомая. Та вернулась к дому, но у задней двери остановилась. Посмотрела на участок кукурузы, как будто хотела проникнуть сквозь него взором и узреть, что происходит в соседнем доме. Пожалуй, не заметь она странной суеты в городе, непонятной активности комендантского корпуса, она бы и не вспомнила о тех недавних разговорах по поводу мальчика. Мальчика, идущего в одиночестве через Все Заселённые Земли и лечащего людей, разные болезни, самые тяжёлые и безнадёжные.

Она стояла, глядя, как между кукурузных стеблей загустевает комками тьма, и вовсе не думала о каком-то ужине. Её мысли шли совсем в ином направлении. Почему-то днём, вспомнив о мальчике, по слухам некогда посетившего Антонию, она испытала потребность ещё раз посмотреть на ребёнка, находившегося в доме напротив. Во что бы то ни стало. И её ничуть не остановило глухое противление хозяйки. Снова взглянув на мальчика, обнаруженного утром в кукурузе, ей с трудом удалось оставить на лице маску невозмутимости. Да, это был он. Тот самый ребёнок. Она почувствовала это. Всё в нём казалось не так, хотя что-либо конкретное она затруднилась отметить. Это он, и доказательств просто ненужно.

Выдержав паузу для приличия, она ушла, чтобы уже в одиночестве сделать правильные выводы. Сохранять безразличие было выше её сил. Она судорожно вспоминала, насколько важным для городских властей было найти этого мальчика. Естественно, он представлял собой невероятную ценность. И не в том смысле, что мог вылечить любую болезнь. К ней это не имело отношения, в её доме все были здоровы.

Куда важнее было то, насколько важен этот мальчик другим. Тем, для кого вызвать лучшего в городе лекаря, не было существенным расходом средств.

Совсем измучившись от предвкушения, раскидавшего перед внутренним взором заманчивые картины, наслаивавшиеся друг на друга, женщина решила подождать мужа. Он - практичный человек. Своё он не упустит. Вместе они придут к оптимальному варианту.

Она вошла в дом. В нетерпении, но теперь оно жгло её не так сильно. Меньше часа подождать. Не проблема. Она, бывало, ждала и подольше.

Да, с мужем ей повезло.

ГЛАВА 20

Узел затягивается

1

Лицо этого человека уже мало чем напоминало человеческое лицо. Изувеченное, скользкое от крови, ожогов и вывернутой местами плоти, оно, казалось, подрагивало, словно на нём была маска из желеобразного вещества. По большому счёту, назвать это лицом было невозможно.

Гурин отводил глаза, но некая немыслимая сила заставляла его снова и снова возвращать взгляд к исходной позиции. В этом присутствовало садомазохистское удовлетворение. И в то же время Гурин поймал себя на том, что даже сквозь его панцирь тысячелетнего равнодушия и чёрствости проникли щупальца чего-то похожего на жалость. Хлипкой, тонкой, как нить, но всё-таки жалости.

В подвале нехорошо пахло. Жженая плоть. Истерзанная стальными предметами, оставлявшими после себя удушающее свежий запах крови. Плоть, наполнявшая замкнутое помещение аурой чудовищной физической боли. Плоть, которую выжали на предмет нахождения в каждой отдельной клетке генетически заложенного страха.

Да, подумал Гурин, даже талхи не могут тягаться с человеческой Природой. Тот из монахов, что находился перед ним и внешне мало напоминал человека, выдержал чуть больше суток. Теперь Гурин понимал, что означало выражение лица Флека.

Правая рука Правителя смотрел куда-то в сторону, предложив Гурину спуститься в пыточную камеру комендантского корпуса Лакаслии. Гурин отнёс странный взгляд Флека на счёт прежней неприязни, которая чувствовалась с самого начала их совместных действий. Гурин понимал его. Признаться, он ожидал мер покруче, нежели заявление, что группа Гурина либо найдёт мальчика, либо умрёт в полном составе, независимо от того, кто виноват больше или меньше. Так или иначе, Гурин скорее удивлялся внешней отстраненности Флека, возглавившего поиски лично.

Однако, спустившись в подвал, Гурин осознал, на этот раз Флек испытывал нечто, не имевшее отношения ни к его людям, ни к самому Гурину. Флек также не был лишён обычной человеческой слабинки, что присутствует в каждом, и разница лишь в глубине, на которую её затолкали. Вид талха, которого пытали жутко и долго, вызвал у Флека некие ассоциации? Наверняка, подумал Гурин. Несмотря на репутацию, которой обладал ближайший советник Правителя. Возможно, Флека замутило от зрительной картины происходящего в подвале. Быть может, увиденное вызвало в подсознании вопрос, как бы сам Флек вёл бы себя на месте несчастного талха. В общем, вряд ли Флек испытал удовольствие, несмотря, что пытки дали желаемый результат.

При этом именно он являлся основной причиной происходящего. Именно Флек приказал захватить какого-нибудь талха. И пытать его. Как же иначе, ведь ни один талх не пойдёт против Ордена. Удивительно было уже то, что они всё-таки вырвали у него нужные сведения. История помнила немало случаев, когда талхи умирали, так ничего и не сказав. Особенно в те времена, когда Орден ещё не заработал теперешний статус практически равноправного партнёра, и Правители всячески пытались подмять монахов под свои требования. Как шептал Булох, заварил всё это Флек, и никто другой. Даже сам Правитель имел к этому отношение меньше, чем кто-либо из людей Гурина.

Людям Гурина, впрочем, это было на руку. Приостановилась прежняя суета, приправленная стопроцентной растерянностью, вызванной отсутствием малейшей зацепки. Мальчик, будто исчезнувший вместе с утренним туманом, хоть ненадолго перестал заслонять собой солнце их мира. Это была передышка. Энергия на какое-то время оказалась направлена в иное русло. При этом им быстро повезло.