Мысль о том, что девушка могла полюбить старого пашу, Антонио старательно прогнал прочь. Он не позволит еще одной дуре предпочесть ему – молодому сильному мужчине – покрытого морщинами старца. Довольно с него свадьбы Монны.

18

Дрожа от страха и ночной прохлады, Лали приблизилась к лежащему у выхода из пещеры мужчине и опустилась на колени рядом с ним.

– Мне холодно.

Антонио уставился на темные длинные ресницы, отбрасывающие тени на белоснежное лицо, взглянул на нежные губы девушки, похожие на нежные цветы, и почувствовал, что сгорает от желания прикоснуться к этим вишневым лепесткам, почувствовать их вкус…

– Ты хочешь, чтобы ночь прошла побыстрее? – он легко привлек девушку к груди и опалил жарким дыханием. – Тебе, наверно, с детства внушали, что женщина должна ублажать мужчину? А я, дурак, выросший в Европе, даже не смел надеяться, что ты решишься на поступок, достойный на моей родине крестьянской девки.

Девушке показалось, что ее наотмашь хлестнули по лицу, так стало жарко и стыдно от грубых слов. Она всего лишь надеялась согреться подле мужчины, ведь в своем шелковом одеянии Лали до невозможности замерзла в холодной пещере, но этот мерзавец истолковал все иначе.

– Ничего я от тебя не хочу! – рассерженно зашипела она, тщетно пытаясь освободиться. – Отпусти меня! Пусть я лучше умру от холода!

– Прости, я не хотел тебя обидеть. Успокойся, – мягко попросил он, укутывая девушку в теплых объятиях. – Ты хочешь, чтобы я согрел тебя?

Гордость заставляла Лали вырваться из рук похитителя, но от его сильного тела шло желанное тепло, и девушка против своей воли приникла к мужчине, пытаясь согреться.

– Спи, завтра у нас тяжелый день, – Антонио умерил силу своих объятий и позволил девушке свернуться клубочком рядом с собой.

Лали послушно закрыла глаза, пытаясь дать отдых своему измученному телу и душе. Но уснуть не могла – рядом лежал Селим.

– Почему ты решил оставить Стамбул? – осторожно спросила она, решив, что за разговором быстрее пройдет ночь. – Мехмед обидел тебя? Ты решил ему отомстить и поэтому похитил меня?

– Во всем, что со мной произошло, виновен я сам.

– Расскажи мне.

– Я родом из Пармы. Мое имя – Антонио ди Карриоццо. Мои невзгоды начались в тот день, когда Монна, девушка, на которой я мечтал жениться, предпочла другого. Более старого и богатого. Я не мог оставаться дома. Мой отец был дружен с мужем Монны, графом де Бельфлер, и мне пришлось бы волей-неволей встречаться с ними и бывать у них в гостях. Когда я сообщил отцу о своем решении покинуть отчий край, отец страшно разозлился на меня. Он кричал, что откажется от меня, лишит наследства, если я проявлю слабость и не сумею справиться со своими чувствами. Я не послушался его и отправился в странствия, – Антонио замолчал, решив не вдаваться в подробности главной причины своего путешествия на Восток. – Корабль, на котором я плыл, разбился о скалы вблизи Морей. Меня и других оставшихся в живых бедолаг «спасли» корсары твоего приемного отца. Ибрагим-паша оценил мои способности к живописи и решил преподнести меня в дар султанскому сыну. Вот так я оказался в Стамбуле. Как видишь, я такой же пленник, как и ты. И чтобы вернуться домой, нам остается надеяться лишь на самих себя.

– А остальные твои спутники?

– Я ничего не знаю об их судьбе. Скорее всего, их продали на аукционе или отправили на галеры. Хотя, кто знает… Быть может, кому-нибудь из них повезло больше, чем мне, и родственники уплатили за них выкуп.

– А почему твой отец не прислал выкуп? Сумма оказалась слишком огромной? – осторожно спросила Лали.

Антонио нахмурился. Он и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. Почему отец, с которым они были очень близки, отказался заплатить деньги? Конечно, отец противился отъезду Антонио, но это не могло быть поводом отказаться от сына.

– Я не знаю, не понимаю… Отец, конечно, очень упрям, но…

– Может, у них не нашлось требуемой суммы?

– Моя семья не нуждается в деньгах! – сердито рявкнул Антонио, разозлившись на себя за то, что разоткровенничался с этой девочкой.

– Значит, что-то произошло…

– Я обязательно это выясню. А теперь спи.

– Селим! – Лали прикоснулась к его груди.

– Меня зовут Антонио, – сердито буркнул мужчина. – И я не нуждаюсь в утешении.

– Я и не думала… Мне все еще холодно, я не могу уснуть.

Карриоццо послушно притянул ее поближе и прижал к своей груди. У Лали остатки усталости как рукой сняло, а голова закружилась, словно на качелях в солнечный день. Прямо перед ней было лицо мужчины, прекраснее которого она в жизни не видела. Именно его светлые глаза столько раз снились ей по ночам! Именно он спас ее от козней Зары и теперь спасает от свадьбы со стариком и унижения в постели султанского сына.

«Что же мне делать? Как справиться со своими чувствами?» – спрашивал себя Антонио, вдыхая чудесный аромат, исходивший от девушки. Борясь с желанием, он старался не думать о прильнувшем к нему девичьему телу и в очередной раз напомнил себе, что на карту поставлено слишком многое. Недопустимо, чтобы он поддался женским чарам. Мысли должны быть свободны от чувств, иначе он потеряет способность здраво рассуждать и совершит губительную ошибку. Все будет потом. Когда они покинут берега Босфора, но никак не раньше.

19

С первыми лучами солнца Антонио осторожно разомкнул руки, обвивавшие его шею, и встал на ноги.

– Уже рассвет. Нам надо спешить, – он бросил ей мешок с одеждой. – Одевайся.

– Я не пойду с тобой, – объявила Лали, сжавшись, словно кошка перед прыжком.

– Пойдешь. Даже если мне придется нести тебя на плече.

– Я не позволю тебе это сделать! Я выцарапаю тебе глаза!

– Попробуй.

Итальянец рывком поднял Лали и принялся стаскивать ее одежду. И тут же получил изрядную порцию оплеух. Девушка в мгновение ока превратилась в разъяренную фурию: она извивалась, кусалась, брыкалась, стучала кулаками по спине Антонио, а под конец и вовсе впилась зубами в его плечо. Выругавшись, Карриоццо оттолкнул ее от себя.

– С ума сошла?! Дикая кошка!

– Отпусти меня!.. – тяжело дыша, взмолилась Лали. – Уходи, плыви в свою Парму, а меня оставь здесь. Я вернусь обратно во дворец.

– Не глупи. Если ты вернешься, тебе не миновать наказания. Ибрагим-паша не поверит, что ты сбежала от похитителя.

– Мне все равно. С тобой я никуда не пойду.

– Пойдешь, маленькая дурочка, – пробормотал Антонио, осторожно коснувшись губами ее виска.

– Я буду дурой, если поверю тебе!

Кипя от негодования, девушка вновь принялась колотить Антонио. Мужчина терпеливо сносил все удары, пока наконец Лали не обессилела и устало упала к нему на грудь.

– Я решил, что спасу тебя. Пусть даже от самой себя. И сделаю это. Можешь драться со мной всю дорогу, но ты все равно отправишься в Италию.

– Нет!

– Поверь мне, там тебе понравится.

– Мне страшно, – всхлипнула Лали и поспешно вытерла слезы, вскипевшие на ее глазах. – Я не знаю тебя, не знаю другой жизни…

– А что тебя здесь ждет? Если Ибрагим-паша простит тебя, тебе придется выйти за него замуж. Твоим мужем станет старик, и ты всю жизнь проведешь за стенами гарема, если, конечно, тебя не отравят. А дети? Твои дети? Ты будешь растить их в постоянной тревоге, опасаясь интриг, которые могут погубить малышей. Не думаю, что ты желаешь подобной участи.

– Это тебя не касается, – прошептала она. – Если решил бежать, то беги, а меня оставь в покое.

– Я сделаю все возможное, чтобы ты стала свободной, – Антонио провел прохладными пальцами по мокрым девичьим щечкам. – Я хочу тебе помочь.

– Почему я должна тебе верить? Кто я тебе? Никто. Одна из сотен других женщин в Стамбуле. Ты не обманешь меня лживым сочувствием. Почему ты решил осчастливить именно меня возможностью сбежать из плена?