Генрих Щеглов закурил сигару, плеснул на дно бокала виски:

— И откуда только взялся этот убийственный сарказм, эта лютая ирония! Я в восторге!

— Шутите?

— Какие шутки! — Генрих Щеглов с грохотом выскочил из-за дубового стола. — Вы насмерть приложили последний «Тик-так» Константина Рыбкина. «Проникновенная, задушевная, добрая». Да после этих ядовитых слов я в пять минут рассчитал Рыбкина. Нам добренькие не нужны.

— Но я писала честно, — Леночка пошла багровыми пятнами.

— Ах, как я люблю этот злой, отвязанный юмор! — гулко, с надрывом захохотал Генрих Щеглов. — Вместе с вами мы расчистим Авгиевы конюшни. Рассечем Гордеев узел. Распутаем змеиный клубок… Елена Викторовна, идите в бухгалтерию. Я вам выписал премию. В утроенном размере. Благодарю вас!

Теперь Леночка просто не знала, как ей быть. Хоть увольняйся! Дурное писать рука не поднимается, а за хорошее половину телекомпании выставили на улицу.

Взяла за свой счет отпуск. Прошла на байдарке по Енисею. Вкушала у костра из жестянки говяжью тушенку. Собирала подберезовики и лисички. Даже крутанула краткосрочный роман с местным охотником на барсуков, Матвеем Кожемякиным.

Леночка похорошела, рыжие ее волосы выгорели и закурчавились. Она чувствовала себя, как никогда. Тем более, Смерть к ней больше не приходила расчесывать космы, не обращала к ней к ней белый лик с закрытыми глазками.

Леночке почудилось, что все обошлось. И когда она вернулась в Москву, то принялась ваять свои «стучалки» в прежнем виде — жесткие, злые, разоблачительные.

— Потеряли иронию, милочка, — щурился на нее сквозь дым сигары Генрих Щеглов. — Но и откровенная злоба — тоже неплохо. Нашей компании без ваши доносов, простите, записок, не обойтись.

Всё вернулось на круги своя. Леночка стала припеваючи жить в окружении помертвевших коллег. Вернулась и Смерть.

Как-то в полнолунную ночь села в ножках разоблачительной девушки, достала черепаховый гребень, стала медленно, проникновенно вычесывать седую гриву.

— Да, что же это такое?! — разгневанной фурией взвилась Леночка. — Житья от вас нет! Чего вы молчите?

— Спи, деточка! — Смерть ледяной рукой погладила Леночкину ножку.

И девочка заснула.

А утром пришла в родную компанию и стала писать добрые, сострадательные записки. Просто волосы дыбом!

Генеральный продюсер Генрих Щеглов уволил и вторую часть коллектива. Остались они с Леночкой вдвоем. Если не считать дворников, осветителей и монтажеров.

В таком виде компания явно не могла работать. С отчаяния Генрих Щеглов уволил и Леночку Дворникову.

Стала Леночка безработной. Смерть перестала захаживать к ней на огонёк. Скучно Леночке стало, да и злоба прежняя вдруг проснулась. Лютее прежнего. Кушать хочется… Устроилась Леночка в «желтую» газету, стала строчить разоблачительные статьи о молодежных кумирах.

Тираж газеты за короткое время вырос втрое. Главный редактор издания, Аркадий Чугунов, не мог нарадоваться на Леночку и выписывал ей ударные премии.

Смерть вернулась. Села в Леночкиных ножках, черепаховым гребнем провела по седым лохмам.

— Проклятая! — Леночка вскочила с кровати. — Не боюсь я тебя! Ты сама боишься меня! Ну, открой же свои милые глазоньки!

И Смерть открыла на Леночку свои глазоньки. Оловянные.

Ах, и зачем Леночка это попросила? Рыжую, озорную девчушку тотчас перекосило на один бок и она стала без остановки кивать головой.

Выйдя по инвалидности на пенсию, Леночка сидела у окна и мелко трясла головой. «Желтая» газета приносила ей довольствие в бумажных пакетах. Леночка все сразу съедала. Но на бывших коллег даже не глядела.

А когда Леночка вскорости умерла, к ней пожаловала сама Смерть. Обмыла девушку, одела в ночнушку, ледяными губами поцеловала в лобик. Леночка встала и пошла.

И с тех пор Смерть ходит по домам только с Леночкой. Издалека они напоминают бабушку с внучкой. Обе чистенькие, аккуратненькие. Только Леночка рыжая, что огонь, а Смерть седая.

Перекошенность Леночкина совершенно исчезла. О мелком трясении головы она и думать забыла. И когда с бабушкой Смертью она сначала посетила генпродюсера Генриха Щеглова, а затем главного редактора Аркадия Чугунова, то выглядела, как гимназистка. Слегка только портили её широко распахнутые глазоньки. Оловянные.

Капсула 34. ОГНЕННАЯ ЛИСА

Это телевизионное шоу продюсер Аркадий Гулыгин придумал вместе со своей дочкой, Настенькой. Именно семнадцатилетняя Настя подсказала суть.

— Понимаешь, папочка, — Настенька крепко обнимала отца нежной ручкой с трогательным детским маникюром, — игрокам дается всё. Деньги, билеты на транспорт, свобода. Они едут, летят в любую точку мира. А мы наблюдаем за ними. Интересно?

Аркадий Гулыгин зевнул:

— Старо! Таких реалити-шоу миллионы.

— Ты не дослушал, папочка, — Настенька душистой ладошкой закрывала папин рот. — А потом появляется Огненная Лиса.

— Что еще за лиса? Бред!

— Не бред. Она подобие смерти с косой. Но та бабушка безнадежно устарела. А это современная модификация. Смерть в алом балахоне, отороченном лисьим хвостом.

— Дурочка! — блаженно сеялся Гулыгин. — Начиталась сказок. И что же твоя смерть делает?

Настенька выпучивала глазки:

— Она убивает.

— Косой?

— Из револьвера.

— Понарошку?

— На самом деле.

— Глупишь! — Аркадий Гулыгин встал, до хруста расправил плечи. — Папочку в тюрьму посадят.

— Ладно, убивать будут понарошку. Только зрители об этом не догадаются.

Идея реалити-шоу «Огненная Лиса» встретила бурное одобрение руководства канала.

— А кого награждать-то будем? — грохотал генеральный продюсер, Прохор Рылов.

— Того, — вкрадчиво объяснял Аркадий Гулыгин, — кто продержится семь дней. Всего неделю.

— Если все продержатся? — Рылов стучал толстыми пальцами по полировке стола.

— Из живых останется только один, — щурился Аркадий Гулыгин. — Остальных Лиса положит из револьвера.

— Отлично! — генпродюсер подошел к зеркальному бару, плеснул коньячка. — А гонорар победителю положим царский. Полмиллиона доларей. Как думаешь? Нет, зачем?! Миллион! Если ошарашивать, так ошарашивать.

— Оттянемся от души.

— Сам-то оттянуться не хочешь?

— Настенька, дочурка моя, советует.

— Правильно делает. Умница. Кстати, познакомь меня с ней. Люблю умных людей.

— Она еще маленькая. Семнадцать!

— В гору пойдет… Тем более, с богатым папочкой. Победителем Лисы станешь ты.

— Я?

— А кто же? А гонорар разделим пополам. По-братски. Давай чокнемся за успех нашей лисички. Лисы-Патрикеевны.

Старт назначили на воскресенье. Добровольцы на участие в «Огненной Лисе» на Королева, 12 выстраивались тысячами. Шутка ли, миллион баксов!

Отобрали самых молодых, сексапильных. Среди Аркадий Гулыгин чувствовал себя аксакалом. 44 года, всё-таки.

Каждому дали подъемные, по пять тысяч доларей, и пожелали счастливой дороги. И за каждым двинулась автономная творческая группа. Оператор, осветитель, звукорежиссер, ассистент.

Конечно, эта группа слегка мешала, путалась под ногами. Но надо было научиться ее не замечать.

Куда же двинуть Аркадию Гулыгину? Решил в Барселону. С туманной юности мечтал оттянуться на испанской фиесте.

И вот он в Испании. Пьет из бурдюка молодое вино. По братски делит обед с молодым матадором Родриго Санчес Ферейра. А ночью сливается в огненной любовной схватке с обаятельной и слегка развращенной путанкой, Кармен.

Погода стояла благодатная. «Бабье лето». Хотелось просто кричать от беспричинного счастья.

Ближе к вечеру на узенькой улочке мелькнул алый наряд смертоносной Лисы. И походка лисички показалась Аркадию очень знакомой. Но он не придал этому ровно никакого значения.