— Шесть! — крикнули Минди и Вилли.

— Ну вот вам и Колодец! — с торжеством воскликнул Эдди и с гордостью посмотрел на сестру.

— Остались Улитка и Дуб.

— Дуба нет. — грустно заметил Эдди. Морки посочувствовал ему. Он встал на задние лапки и поцарапал коготками кармашек у Эдди на рубашке. Кармашек расстегнулся.

— Если все верно, то Улитка должна находиться за стеной на запад от озера. А туда нам не перебраться ни пешком, ни на велосипедах. Смотрите, какие здесь высокие горы. — Вилли указал на карту.

— Тогда остается Дуб. Он явно на равнине.

— Выходит, что Ключ — это что-то вроде карты. — заключила Джейн. — Но почему именно Ключ, а не что-то еще?

Ответа на вопрос не было.

— Поехали к Короне! — дружно заговорили они.

Морки засобирался. Он полез в рюкзак.

— Нет, дружочек, ты сегодня дома посидишь! — огорчил его Вилли.

Компания кладоискателей снова прибыла на озеро и принялась опять накачивать лодку качком. По налаженной схеме все переправились в пещерку. Там всё оставалось нетронутым. И трос на месте, и лебедка. На сегодня было решено обследовать боковой ход до конца. Подняли крышку, закрепили трос. День был очень солнечный и в пещерке хватало света. Фонари еще не нужны.

Вилли собрался спускаться. Эдди наклонился, чтобы посветить вниз для друга. Компас выпал из кармашка на его рубашке и тут же раздался всплеск. Почти под самой крышкой стояла вода!

— Тоннель затопило! — растерянно прошептала Джейн.

***

Валет был в мрачном настроении. Все концы обрывались у него в руках. Он сидел в своей комнате и думал. Сосед где-то носился. Если бы миссис Доу ушла куда-нибудь, можно бы еще раз обыскать комнату, где жил Марк. Ведь куда-то должны были деваться бумаги. Еще раз отправляться на помойку?

Вдруг его осенило. А что, если Марк не обнаружил бумаги. И они вместе с термосом попали к этому недокопу Дарби?! Может, этот придурок вытащил их, а термос просто выкинул?! Слишком много всяких "если", но других версий нет. Выходит, этот придурок ловко обманул его! Впрочем, может, и не обманул. Ведь Валет спрашивал только про термос, а про бумаги — ничего.

Валету повезло, что копы в этом паршивом городишке такие недотепы. Один — старик, который спит и видит пенсию, другой — только со шваброй плясать годится.

Бурбон усмехнулся: ладно деньги стоят того, чтобы повозиться!

Значит, ночью, когда все покинут полицейский участок, он влезет в эту контору и пошарит там.

Никто не сказал мнимому мистеру Тайрону, что Дарби живет прямо в полиции, в закутке, вместе со своими щетками и швабрами.

Кстати, пока день не кончился, Валету следует пойти и поработать на риэлторскую версию. Поэтому он сейчас отправится к этому толстяку, мэру Миллвилла. У него Паркер арендовал свой домик.

У мэра был посетитель. Валет присел в приемной и стал терпеливо ждать своей очереди. Долго сидеть ему не пришлось: дверь приоткрылась и Валет услышал подозрительно знакомый голос. И вот из кабинета мэра своей солидной походочкой выплыл сам мистер Макинтош!

Ах, старый проныра! Опередил! Ах, пеньюар ты потрепанный!

Эдвард Макинтош с довольной улыбкой помахал Бурбону какой-то бумажкой и тут же устремился на выход: он спешил.

Валет вскочил в кабинет мэра, потеряв всякую выдержку.

— Вы продали ему дом Паркера?! — крикнул он. — Я же первый приходил!

— Я вас не видел! — удивился мэр, — У меня с утра первый посетитель этот господин.

— Я вчера был!

Мэр припомнил, хотя и очень смутно, что было нечто такое.

— Ну что вы так расстраиваетесь? — попытался он успокоить гостя, — Вам тоже нужно разрешение? Так — пожалуйста!

Он поспешно взял ручку и стал что-то писать на бланке.

Валет почти заскрипел зубами.

— Я больше дам. — проговорил он, наклоняясь над столом мэра.

— Что? — не понял тот.

— Я больше дам за дом.

Мэр положил ручку и воззрился на посетителя своими круглыми честными глазами.

— Ну, что вас так удивляет?! Хотите сказать, что взяток не берете?!

— Я… ну почему же… беру. — согласился мэр. — Только зачем?

"Здесь все такие кретины?!"

— Сколько он вам дал?! — закричал Валет.

— Нисколько. — прошептал мэр, а потом вдруг рассердился: — Что это вы мне тут устроили?! От какой вы лиги? Кого вы там тираните — пьяниц или котов?

Валет онемел.

— Ну, признавайтесь быстро! Мне некогда с вами тут церемониться. На пьяниц — одна резолюция, на котов — другая! Мне еще надо свалку ликвидировать до выборов.

Валет ничего не понимал.

— Дайте мне такую же бумагу, как этому старому Бумерангу, и я пойду. — простонал он.

— Пожалуйста, давно бы так! — согласился мэр, — Распишитесь в реестровой книге.

Поставил подпись, шлепнул печать.

— Кстати, если вы желаете пожертвовать на предвыборную кампанию — так милости просим! — проговорил градоправитель, животом выталкивая посетителя из кабинета и запирая дверь.

Валет проводил его взглядом и ничего не сказал. Мэр поспешно ускакал.

Уже на улице Валет обнаружил, что его надули: бумажка, которую он держал в руках, направляла его в городскую библиотеку и давала право к просмотру городского архива.

***

Дарби выглянул за дверь. Шериф Маккензи тихо дремал на солнышке в кресле. В последнее время он нашел прекрасный способ поладить со своим копчиком: стакашек виски — и все спят!

Тогда Дарби достал папку с летописью, найденной в сейфе ювелира, который вовсе не ювелир никакой, а самый настоящий душегуб.

Пришлось вспомнить старые школьные навыки: Дарби отсчитал от начала пятьдесят строк и решил преодолеть их во что бы то ни стало.

— Отсюда и досюда, прочесть всё двадцать раз! — с суровым выражением сказал он сам себе. И добавил ещё суровее: — Дарби Дак!

"В году… некий чудовищный рок посетил мирную андалузскую деревню, чем поверг в неописуемый ужас не только крестьянское население оной, но и окрестные поселения указанной провинции, имеющие несчастье соседствовать с обрученным бедствию селением, о названии коего автор намеренно умолчит."

— таким тяжелым стилем начиналась летопись о Дамиане Мартироссе.

"Сей год ознаменовался для обыкновенно богатого и цветущего края многими ужасами, коими небеса ниспровергли во всепоглощающую скорбь почтеннейшие семейства, могущие служить своею родовитостью и верноподданничеством подлинным украшением монаршьего дома.

Моры и глады, а также нашествия мавров и саранчи, небывалая засуха были только началом скорбей, кои потрясли и обескровили сей край, который по праву называли жемчужиной испанской короны.

Страшнейшая же той скорбь привнесена была не десницей Всевышнего, а обагренной кровью своих жертв дерзкой человеческой рукою. Ужасающие по жестокости своей и бессмысленности смерти посетили некое тихое место, коим являлось наследное владение древнего, но обедневшего в мавританских войнах славного рода Мартиросса.

Юные девицы и безгрешные дети убиваемы были неведомою злодейскою рукою, скорбными же останками их гнушались даже дикие звери. Денно и нощно возвещали колокола смерть за смертью, погибель за погибелью, могильный ужас был мрачнее самых бездонных глубин тартара.

Грозный же князь Франческо Мартиросса, к коему за миром и правосудием прибегли вассальные крестьяне его, на мече и гербе рода поклялся пронзить своим оружием гнусное исчадие ада, кем бы ни было оно.

В ту же роковую ночь в своих девичьих покоях найдена была зверски замученной, обесчещенной и убитой юная дочь князя Мартироссы, шестнадцатилетняя Марисита, обрученная благородному дону Константу Сиквейре Коррадо.