Пора от самолюбований и нелепых возмущений заслуженной реальностью переходить к борьбе по большому счёту на линии огня, где «двум богам служить невозможно», где Сам Господь жаждет вручить тебе победоносное знамя, если ты уже «возненавидел и жизнь» такую свою. У нас такое преимущество! — нам не надо искать Истину в лжерелигиозных учениях и философских суемудриях: наш Бог — Пресвятая Троица, наша Правда — Вера Православная, наш щит — Крест Голгофский со святыми мучениками, наша сила — в Духе Святом! И богатство наше — не земное. Поэтому мы непобедимы!
…Русский народ клюнул на западную мякину и прилип к ней до расстройства души и желудка, разучившись по-христиански жить и, как воины Христовы, умирать… Да что о великом! — у нас уже нет нравственных сил посочувствовать ближнему, а не то чтобы встать за весь народ православный. Но будем молиться под жмявканье празднующих бордельный день чумы меркантильной России, чтобы достучаться сердцем до России вечной»…
/о. Владимир Ермолаев, Слово священника/
Я вам задам вопрос: осмелились бы вы святого Отца провести по улицам «покончившей с атеизмом» Москвы, по подземным переходам, зрелищам, книжным прилавкам? Показать фильмы или телепрограммы, допустим, Сергию Преподобному? Устыдились бы.
А по Москве Сталинской? Провели бы, несмотря на закрытые храмы.
Изания — Общество рационально регулируемого ПОТРЕБЛЕНИЯ.
Основная ошибка падшего человечества: потребление из СРЕДСТВА стало ЦЕЛЬЮ.
Если мы были «винтиками», то Иосиф — двигателем, локомотивом. Он тащил за собой весь состав, служил движению, «выдерживая свою долю», отрекаясь от личного, если это личное не совпадало с ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕМ.
Молчание ягнят, которые пошли по шерсть, а явились стрижеными. Постсоветская эпоха.
«Треснули основы общества под революцией реформ. Замутилось море. Исчезли и стёрлись определения и границы добра и зла… Нынче честно не проживёшь».
«Делали подлое, но знали, что делают подлое, а что есть и хорошее, теперь же не верят в хорошее и даже в необходимость его».
«А безжалостность к низшим массам, а падение братства, а эксплуатация богатого бедным, — о, конечно, всё это было и прежде и всегда, но не возводилось же на степень высшей правды и науки, но осуждалось же христианством, а теперь, напротив, возводится в добродетель».
«Смеются над идеей лишь радующиеся праву на бесчестье. Купец и подъячий».
«Наш либерал по натуре лакей, только и ищет, как бы какому немцу сапоги вычистить».
«Любят у нас Запад, любят, и в крайнем случае как дойдёт до точки, все туда едут».
«Наш демократ… в конце концов всегда почти служит в руку тому, что подавляет народную силу, кончает господчиной».
«Нигде на свете, как у нас, может быть, нет столько мошенников и лакеев мысли, столько самого низменного подбора людей, как в так называемом классе интеллигентов».
«Когда общество перестанет жалеть слабых и угнетённых, тогда ему самому станет плохо: оно очерствеет и засохнет, станет развратно и бесплодно».
«Россия есть теперь по преимуществу то место в мире, где всё что угодно может произойти без малейшего отпора».
/Фёдор Достоевский, выбранные места/.
М. Цветаева — царю /Апр. 1917 год/:
«Русская монархия была осуждена свыше, осуждена Богом» /Н. Бердяев/ Понятие свободы актуально лишь для падшего мира, где воля большинства противоречит Замыслу. Воля же самого Творца абсолютна идентична его Сути, необходимости всегда оставаться Путем, Истиной и Жизнью. Троицей единосущной и нераздельной сплавленной Любовью. Ибо Бог, противоречащий собственной сути, не есть Бог. То есть в Боге, в вечности, свобода полностью совпадает с необходимостью, посколько все противоречащее Замыслу Творца не есть Истина и Жизнь.
Когда наша свобода не совпадает с необходимостью соблюдения Замысла, человек перестает быть «по образу и подобию», подписывая себе смертный приговор. У человека, пребывающего во временном историческом процессе, есть выбор изменить своему призванию и быть исключенным из Замысла.
Чем более в себя ответственно вмещаешь, тем больше становишься.
Мы противопоставляем себя не прочему человечеству, а его раковой опухоли — безудержному потреблению, рабам Маммоны.
Изания — не русская идея, не человеческая, а БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ.
При Советской власти разрушались храмы внешние, но часто восстанавливались ХРАМЫ ВНУТРЕННИЕ. Теперь наоборот.
Искушения — неизбежные ямы, камни, терние при восхождении. Лукавый — разбойник на большой дороге. Господи, дай ПРЕОДОЛЕТЬ искушения, но ИЗБАВИ от Лукавого…
Денежные отношения между членами любящей семьи нелепы. Члены такой семьи знают: «хорошо семье — хорошо всем». Ну а если в семье кто-то эгоист, хищник? О них так и сказано: «в Царствие не войдут». Для этого и отбор — исторический процесс. Или дети любящие, или послушные, сознательные, или розги. Или, если ничто не помогает — вон из дома. Жестоко, но это единственный способ сохранить семью и выжить Целому. Суверенное РАЗДЕЛЕНИЕ: Мне или НАМ полагается больше, чем другим. На этой основе «Я» или «Мы» хотим отделиться.
Служа другому (его похоти, а не помогая ему служить Делу) — ты косвенно служишь Мамоне. Иными словами: я кормлю, одеваю композитора, ухаживаю за его детьми, чтобы освободить его для музыки, а не, допустим, для игры в казино.
С-пастись… В самом слове этом — суть Закона, и Замысла Неба — коллективное спасение, соборность, берущие начало от Единосущной и Нераздельной Троицы. Спасаемся СОБОРОМ. Если власть грешит — я её с-пасаю своим прощением и терпением. Покуда Россия была в народном сознании единым Целым, народ «безмолвствовал». Но наступил некий ПРЕДЕЛ, когда от народа стали требовать отдавать Богово кесарю, тела и души — вампирам.
«Из болота тащить бегемота». Такова была миссия Иосифа.
Ритуально-сатанинская расправа над Союзом специально подгонялась под даты катренов Нострадамуса и сопровождалась всевозможной бесовщиной.
У Гоголя в «Ревизоре» и «Мёртвых душах» — упыри старой России.
АХ в защиту Иосифа: Волки забираются в хозяйскую овчарню и пожирают ягнят. Чтобы прекратить «безвинные страдания», я могу в истерике разгромить овчарню, а могу построить ограду покрепче, завести ружьё и отстреливать волков.
Возможность появления «волков» входит в Замысел, но отнюдь не мои халатность и небрежение в отношении порученных мне ягнят. Замысел предписывает — сохранить стадо, и наилучший выход — запереться от волков внутренних и внешних. Не сберёг — моя вина. Может, меньшее зло — отстрел хищников, когда нет иного способа их обезвредить?
Верить в ЧЕЛОВЕКА необходимо, поверив в «Образ и Подобие» в нём. Помочь червю стать человеком — цель Изании.
Притча во языцех — Павлик Морозов. «Чти отца своего и матерь свою» — всё так, родовая необходимость. Но страна голодала, а отдельные граждане, видимо, называющие себя христианами, не только не желали делиться последним, как заповедал Христос, и что соответствует замыслу, но и прятали излишки, обрекая на голодную смерть ближних. А «ближний» — тот, кто в данный момент нуждается в твоём милосердии. Поэтому Истина вряд ли была на стороне кулаков. А уж если выбирать между Истиной и родовой плановостью, то сказано: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня». /Мф. 10:37/ «Любит Меня», — то есть Путь, Истину и Жизнь. Закон Неба, который велит делиться последним, не отличая «своих» от чужих в делах милосердия.
Когда Иосифу сообщили, что его сын в плену, и ожидали каких-то особых распоряжений, он ответил: «Там все мои сыны».
Там, где у народа искусственно ограничивают ведение о Божественном откровении, лишая «страха Божия» и церковных таинств, власть несёт за это ответственность перед Творцом. Особенно страшно разрешение абортов, которые, кстати были запрещены Иосифом. Потом этот грех рассматривался сродни безобидному удалению аппендицита, а не как человекоубийство.