Другой Фролъ существуетъ и донынѣ у Мясницкнхъ воротъ, которыя прежде именовались по имени церкви также Фроловскими, а самая улица прозывалась тоже Фроловскою и Фроловкою. Этотъ Фролъ былъ построенъ еще въ древнее время по тому поводу, что вблизи существовалъ пригонный скотинный или животинный дворъ, съ Коровьею площадкою, по всему вѣроятію доставлявшій мясо на всю Москву, почему и явилась тутъ цѣлая слобода Мясниковъ, и все, что прежде называлось по имени церкви Фроловскимъ, впослѣдствіи стало называться Мясницкимъ.

Къ этому Фролу, что въ Мясникахъ, дорога отъ Кремля проходила по тогдашней Ильинской улицѣ, въ концѣ которой и стояла церковь Фрола и Лавра, какъ это видно изъ описанія пожара 1547 года, гдѣ сказано, что выгорѣло по Ильинской улицѣ до Фрола святого въ Мясникахъ и что горѣлъ, погибалъ и народъ, между прочимъ на Большомъ посадѣ по Ильинской улицѣ, въ садахъ, которые находились за чертою Китай-города, именно вблизи теперешней Мясницкой. Возможно предполагать, что Фроловскія ворота могли получить свое прозваніе и отъ св. Фрола. что въ Мясникахъ, тѣмъ болѣе, что эта улица именовалась также Фроловкою. Вообще должно заключить, что та или другая Фроловская церковь въ древнее время была первою, до которой доходилъ прямой путь изъ Кремля. Такъ прозывались и Троицкія Кремлевскія ворота Ризположенскими, по всему вѣроятію, отъ церкви Ризположенія, существовавшей неподалеку отъ церкви Бориса и Глѣба у Арбатскихъ воротъ, въ концѣ Воздвиженки и послѣдняго Кисловскаго переулка, и въ древнее время, быть можетъ, стоявшей на прямомъ пути изъ Кремля, не говоря о благочестивыхъ поводахъ ея постройки на этомъ именно мѣстѣ, быть можетъ въ память спасенія Москвы оть нашествія Татарскаго царевича Мозавши. Затѣмъ Николаевскія или Никольскія Кремлевскія ворота точно также прозваны отъ монастырской церкви: Николы Стараго (нынѣ Греческій монастырь на Никольской), какъ и Воскресенскія ворота въ Китай-городѣ именовались отъ монастыря Воскресенскаго на Тверской (нынѣ Саввинское подворье).

Слѣдуетъ кстати упомянуть и о третьемъ св. Фролѣ, который и доселѣ существуетъ за Москвою-рѣкою на краю города между Конною площадью и Кожевниками на Зацѣпѣ (нынѣ церковь Всѣхъ Скорбящихъ Радость), гдѣ въ древнее время вся эта мѣстность съ обширнымъ лугомъ покрывалась многочисленными табунами лошадей, пригоняемыхъ на продажу Ногайскими Татарами, и гдѣ по этому случаю существовалъ и особый Ногайскій Дворъ.

Въ 1474 г. въ Москву прибылъ посолъ царя Ахмата Большой Орды, а съ нимъ множество Татаръ, 600 челов., а гостей (купцовъ) съ ними съ товаромъ и съ коньми 3.200 челов.; а коней съ ними продажныхъ было болѣе сорока тысячъ. Въ 1508 г. послыоть Ногайскихъ мурзъ били челомъ вел. князю Василію Ив., чтобы пожаловалъ, велѣлъ Ногайскимъ гостямъ ѣздить къ Москвѣ съ коньми и со всякимъ товаромъ. Конечно, разрѣшеніе послѣдовало и время отъ времени они во множествѣ появлялись подъ стѣнами Москвы, производя торговлю конями и всякимъ азіатскимъ добромъ.

Съ тѣхъ поръ Ногайскій конный торгъ совсѣмъ утвердился въ Москвѣ въ упомянутой мѣстности, почему явился тамъ и Ногайскій Дворъ и устроились слободы Кожевникавъ. Въ 1563 г. въ іюлѣ мурзы пригнали пословъ и гостей 1.000 человѣкъ, а лошадей съ ними восемь тысячъ. Въ 1565 г. пригнано лошадей 5547 [74].

Какъ мы упоминали выше (стр. 138) Фроловскія ворота были построены въ 1491 г. Итальянскимъ архитекторомъ Петромъ Антоніемъ въ томъ видѣ, какъ обыкновенно строились городскія ворота безъ высокой башни, какая существуетъ теперь. Они представляли стѣнообразную постройку на четыре угла, съ шатровою кровлею, наверху которой стояла небольшая башенка съ небольшою главою, надъ которою высился большой двуглавый орелъ. Въ срединѣ башни подъ главою висѣлъ колоколъ, по всему вѣроятію, для часового боя, такъ какъ и въ то время или по крайней мѣрѣ въ XVI ст. надъ воротами существовали часы. На это указываетъ то свидѣтельство, что въ 1585 г. при трехъ воротахъ Кремля, у Спасскихъ, Тайницкихъ и Троицкихъ, находились на службѣ особые часовники. Въ 1613–1614 гг. упоминаются часовники, кромѣ указанныхъ трехъ, еще и при Никольскихъ воротахъ. Они получали годового жалованья по 4 р. и по двѣ гривны на мясо и соль и, кромѣ того, по 4 арш. сукна настрафилю. Въ 1614 г. о часахъ на Никольскихъ воротахъ упоминается въ послѣдній разъ. Вѣроятно въ этомъ году они были разобраны. Потомъ въ 1674 г. были разобраны и Тайницкіе часы, послѣ чего Кремль оставался только съ двумя башенныыи надворотными часами, Спасскими и Троицкими. У Фроловскихъ воротъ въ 1614 г. былъ часовникомъ Никифорка Никитинъ. Часы, вѣроятно, были не особенно сложнаго устройства, — Русскіе, какъ ихъ прозывали въ тѣ времена, раздѣляемые на дневные, отъ восхода солнца, и ночные, отъ его заката. Спустя десять лѣтъ царь Михаилъ Ѳед. пожелалъ устроить на воротахъ часы болѣе сложной механики, несомнѣнно по проекту появившагося тогда (съ 1621 года) въ Москвѣ искуснаго мастера, англичанина Христофора Галовея, который для устройства новыхъ часовъ предложилъ надстроить надъ воротами высокую башню, какъ это и было исполнено въ 1624–1625 годахъ. Въ сентябрѣ 1624 г. старые боевые часы были проданы на вѣсъ Спасскому Ярославскому монастырю за 48 руб., вѣсу въ нихъ было 60 пудъ желѣза. Въ томъ же году колокольный литецъ Кирила Самойловъ слилъ на Фроловскія ворота къ часамъ тринадцать колоколовъ (А. О. П. № 879, № 921).

Когда была окончена постройка и часы стали указывать время и производить игру колоколами, Государь очень щедро наградилъ строителя. 29 генваря 1626 г. онъ получилъ Государево и отца Государева, патріарха Филарета Никитича, жалованье: серебряный кубокъ, 10 арш. атласу алаго, 10 арш. камки лазоревой, 5 арш. тафты виницейки червчатой, 4 арш. сукна красномалиноваго, сорокъ соболей-41 р., сорокъ куницъ-12 р., всего почти на 100 р. «А пожаловалъ Государь его за то, что онъ сдѣлалъ въ Кремлѣ-городѣ на Фроловскихъ воротѣхъ башню и часы».

Въ маѣ мѣсяцѣ того же года случился лютый пожаръ въ Кремлѣ, куда огонь перенесся отъ храма Василія Блаженнаго на Вознесенскій монастырь и далѣе на Чудовъ и по всему Кремлю. Новая башня и съ часами погорѣла такъ, что надо было все устроивать вновь. Опять англичанинъ Галовей принялся за работы, которыя и окончились уже въ 1628 г., когда 16 августа опять ему выдана была награда, почти равная прежней. Вмѣстѣ съ нимъ была выдана награда поменьше и нарядчику Вилиму Графу за то, что онъ былъ у башеннаго и у часового дѣла до Московскаго пожара и послѣ пожара (А. О. П. № 930). Христофоръ Христофоровъ Галовей, или, какъ его тогда называли, Алавѣй, Халове, выѣхалъ въ Москву на службу въ 1621 г. на жалованье по договору въ годъ 60 р., кормовыхъ по 20 коп. на день, да на недѣлю по возу дровъ. Въ 1640 г. онъ получалъ уже 75 р. въ годъ и удвоенныя кормовыя. Онъ состоялъ часовникомь Фроловской башни и придворнымъ часовщикомъ, почему всякій кормъ и питье получалъ изъ Дворца (Дом. Бытъ Р. Царей, изд. 3, стр. 107). Въ 1628 г. онъ починивалъ во Дворецъ часы большіе-Цесарская башня, и часики невелики воротные (носимые на вороту, нынѣ карманные) въ серебрѣ.

Въ 1054 г., когда царь Алексѣй Михайловичъ находился въ Литовскомъ походѣ, въ Москвѣ распространилось страшное моровое повѣтріе. Помирали цѣлыя улицы и многолюдные монастырскіе и боярскіе дворы. Были предприняты различныя мѣры, очень разумныя и очень строгія, дабы остановить распространеніе мора. Въ Кремлѣ всѣ городовыя ворота велѣно запереть и рѣшетки запуститъ, оставивъ для проходу только одну калитку на Боровицкій мостъ, да и ту калитку велѣно на ночь замыкать и для того поставить сторожей. Въ это самое время, 5 октября въ 4-мъ часу ночи учинился пожаръ на Фроловской башнѣ; что было деревяннаго, выгорѣло и часы испортило, и часовой колоколъ упалъ и своды въ башнѣ проломилъ и разбился. Потушить пожаръ было невозможно, потому что лѣстницы къ часамъ были деревянныя и вскорѣ погорѣли. Часовникъ на допросѣ сказалъ, что заводилъ часы безъ огня, и отчего на башнѣ загорѣлось, про то онъ не вѣдаетъ (Доп. А. И., ІV, 490).