3 ноября, среда. Уже несколько дней лежат вопросы из «Литературной России». В минуту цейтнота и раздражения ответил. Интересно, как газета выкрутится и что сократят?
1. Нужен ли Союз писателей? Если да, то каким он должен быть?
Ну конечно, нужен, хотя и раньше-то он был нужен в основном всяким прихлебателям. Сколько вокруг него кормилось, поилось, квартировалось и дачеполучалось разнообразных и псевдописателей. Всё это, как правило, было ниже ватерлинии. Входили в правление писатели и очень крупные. Но ведь, скажем, Вал. Распутин, Федор Абрамов, Вал. Трифонов, Вас. Белов и в том же роде другие — это писатели милостью Божьей при любом строе. Старый Союз писателей делал хоть одно важное дело — он был с властью на почтительное «ты» — добывал машины, квартиры, строил ведомственные санатории и дома творчества. Построил, кстати, и подарил всему Союзу писателей одну из лучших в Москве поликлиник. Ныне, впрочем, приватизированную неизвестно кем, а еще точнее, сданную как рабыня. Кому это было выгодно, спросили бы римляне? Понастроил Союз массу дач, которые прошлые и нынешние ловкие писатели, если опять не приватизировали, то превратили в свои ленные владения. Обратите внимание, что в Переделкино самые грандиозные и безвкусные строения у плохо пишущих писателей. За исключением, конечно, «комплекса Черномырдина», который построен на бывшем футбольном поле, рядом с резиденцией Патриарха. Это — из-за монументального забора — вообще какая-то «зона». Криминальная или отдыха?
2. Какими качествами должен обладать руководитель крупнейшего творческого союза в новых условиях?
В первую очередь, он должен быть узнаваем и быть фигурой знаковой. Грубо говоря, это должен быть человек, который, позвонив по пластиковой карточке из городского автомата, должен быть уверен, что он с первого захода будет соединен с президентом. Лично я думаю, что такую телефонную аудиенцию, если, конечно, наш президент еще не окончательно ребенок, что мог бы получить Солженицын. Хотел бы я увидеть такого помощника, который не соединил бы президента с Бондаревым или Михалковым. Если такие люди есть, то и помощников президента и руководителя президентской администрации — на мыло. Надо понимать, что честь и величие государства пребывает величием писателя. Что Франция без Вольтера, Мольера и Стендаля?! Англия без Шекспира и Байрона?! Германия без Гёте и Шиллера?! В новейших условиях руководитель должен быть исключительно честным. Опыт показал — я имею в виду то что имею на виду — что хватают или на себя, или на весь коллектив. Аппетиты кушающего человека и его сытой семьи, его прелестных внуков, желающих ходить в элитный детсад и учиться в английском колледже, невероятно растут. Но ведь настоящие господа не воруют у своих лакеев.
3. Какую помощь Вы получили от Союза писателей и что Вы ждете от Союза в дальнейшем?
Так я, испуганный величием старого Союза писателей, вступил в него, уже опубликовавшись во всех толстых журналах. У меня уже была квартира, машина и дача за сто километров, с тех пор в моей жизни не изменилось ничего. Только вместо «запорожца» я езжу на «шестерке» выпуска 1989 года. Союз подарил мне возможность без особой робости подходить к великим писателям современности. Лет 15 назад, по-моему, в Барнауле, в холле гостиницы я сел со своим ровесником Валентином Григорьевичем Распутиным, и он со мной поговорил. Я на «ты» с Петром Лукичом Проскуриным, Сергеем Ивановичем Чуприниным, Владимиром Ивановичем Гусевым, с моим старым оппонентом Натальей Борисовной Ивановой, и это немало. От Союза я хотел бы, чтобы внутри него был мир, чтобы сократился писательско-чиновничий аппарат, чтобы, как и в старое время, выйдя с приема у крупного союзного чиновника, писатель мог записать в дневнике: был на приеме у такого-то. Я хотел бы, чтобы писатель твердо осознал, что Союз, кроме подачки, дать ему ничего не может. Но может потребовать для него очень многое, если осмелится говорить во весь голос и требовать положенного от правительства. Давайте не забывать, что величие России — это не только ее территория и полезные ископаемые, но и великие тени ее писателей.
4 ноября, четверг. Состоялся ученый совет, на котором рассматривался вопрос о новом наборе. Я попросил выступить мастеров. Как всегда точно, выступил Рекемчук. Он говорил, что с ужасом думал о «платных студентах в Литинституте», это будут дети «новых русских», но оказалось, что многие из этих «платных и богатых» студентов вынуждены работать, чтобы оплатить свою учебу. Хорошо говорили о новых ребятах Апенченко и Эдуард Балашов. Очень много ребят из маленьких глубинных городов России.
В плановом порядке на совете выступила И. Л. Вишневская с блестящими размышлениями о Пушкине и Лермонтове, чьи юбилеи только что прошли. Все привыкли, что Инна Люциановна анекдотчица и острословка, и ждали чего-то воздушного. Но по сгустившейся в зале тишине я сразу понял, как интересно, свежо и умно она говорит. Это был совет вдумываться в текст, там все написано. Вышла ли наша проза из гоголевской шинели? Прав ли юродивый в «Борисе Годунове»? Что означает «народ безмолвствует»? Все это лишь малая толика того, над чем, по словам Вишневской, современный исследователь должен задуматься. Может быть, единственной вольностью ее было слишком свободное обращение со старыми педагогическими схемами и трактовками. Они все же выстраивали в определенной последовательности материал литературы, при помощи этих схем укладывался этот материал в сознании поколений. И в «гоголевской шинели» было много проку. Она заставила нас задуматься о качестве сукна, из которого шилась русская литература.
Дали на совете 120 тысяч рублей на покупку квартиры для С. П. Сначала он просил ссуду, но на совете вмешалась Зоя Мих. и начала все ту же песню — «неужели он не заслужил». Они все добры, но думать о зарплате приходится мне. Тем не менее С. П. заслужил, сколько раз мы выдавали зарплату из денег, которые давало нам обучение иностранцев.
Вечером ездил на спектакль по пьесе Марка Равенхилла «Шоппинг & Fucking» в театре «Русский дом». Пьесу переводил Саша Родионов. Интересно, что сказал по этому поводу его целомудренный дед, написавший в свое время сценарий о Марксе. В центре сюжета — одна девочка и два мальчика, которые спят в одной постели и живут друг с другом. Вдобавок все они еще наркоманы. Действие осложнено романом одного из этих «взрослых» парней с мальчиком 14 лет. И тут, после первого антракта, я ушел.
5 ноября, пятница. Утро. В этот же день, как и в прошлом году, был в Свято-Даниловом монастыре на панихиде. Служили в домашней церкви Патриарха. Меня поразили слова священника, произнесенные после службы во время краткой проповеди: «грехи вольные и невольные». Какое здесь, в последнем слове, понимание природы человеческой слабой воли и психологии человеческой надежды. Здесь своеобразного гуманизма больше, чем во всех вместе взятых речах Генеральной Ассамблеи.
Вечером, в шесть, оказался на встрече, которую проводит объединение избирателей КПРФ — блок «За Победу» — с творческой интеллигенцией. Из знакомых лиц здесь Бондарев, Ганичев, Проханов, Ф. Кузнецов, Вал. В. Чикин, которого я сначала не узнал, Вл. Бушин, Шилов, был Витя Кожемяко. Все это состоялось в бывшем банкетном зале ресторана «Украина». Охрана, значки, флажки. Вели встречу сначала Купцов и Губенко, а потом подъехал Г. А. Зюганов. Его охранников я узнал, именно эти ребята приезжали с Г. А. к нам в институт. В президиуме, куда посадили и Ю. В. Бондарева, мне очень понравился Глазьев. Бывший министр, перешедший на сторону оппозиции. Довольно спокойно Купцов объяснил, как в этом году получается много различных объединений и избирательных блоков и кому это выгодно. Сделано это, чтобы раздробить левые силы и оттянуть у компартии голоса. Потом прочли избирательный список компартии, и я нюхом старого аппаратчика почувствовал, сколько здесь уже давно притершихся к движению людей. Мне и нашей интеллигенции малоизвестных, часто уже вышедших в тираж, отзвучавших. Мелкость большинства названных — возможно, я и ошибаюсь — меня и поразила. Писателей, особенно известных, в этом списке не было вовсе. Потом раздали текст обращения, которое предложили желающим подписать. Обращение будет напечатано. Я из-за плеча увидел, как Феликс Кузнецов подписывает «профессор, член-корр. РАН». Я решил не подписывать. Почему-то, кроме моих личных мотивов, я счел себя связанным и недавним визитом В. В. Путина к нам в институт. Да и само обращение мне не нравится. Ну не могу я подписать такой текст: «Творческая интеллигенция, как мозг и нерв нации, понимает, что предстоящие выборы в Государственную думу — это последний законный и бескровный путь к возрождению России». Не Жанна ли Болотова это писала? Кстати, это особенность коммунистов: Ник. Губенко возглавляет театр на Таганке, а разве в этом театре хоть раз состоялся какой-либо политический перфоманс, возник какой-либо политический спектакль?