— Самая что ни на есть правда, — кивнула Лиза и добавила Филинским голосом: — Эх, ты. Интересно, чего ты ещё не помнишь?

Шелест не смолкал, как в лесу ветреным днем. Стеллажи с книгами уходили под самое небо.

— Можно? — робко спросил Инго, и книги засмеялись — словно волна песок лизнула и рассыпалась пеной. Солнечные зайчики забегали по разноцветным корешкам ещё быстрее.

А потом шелест стих.

Книга легко и беззвучно открылась в его руках. Плотные глянцевые страницы чуть звенели, будто внутри Книги были спрятаны струны. Поначалу они действительно были белые, совсем белые, а потом на них что-то стало проступать…

Ой, котенок, смотри! — позвал Инго. — Нет, ты посмотри… Это что, нам такой подарок? — кругом снова раздался утвердительный шелест.

На сей раз Белая Книга решила стать фотоальбомом. Фотографий там было много, самых разных. (Потом, позже, Лиза смогла вспомнить далеко не всё и очень об этом жалела). Вот она сама лет на десять, наверно, старше, — со скрипкой, на огромной сцене. Ух ты, да у неё синее платье и очень длинные волосы, волнистые, как у Бабушки, и оранжевые. А вот и Бабушка — с очень строгим лицом и сразу двумя запеленутыми младенцами на руках. Ничего себе! Лизе стало страшно интересно, что это за младенцы. Ой, а это же Инго! Только постарше, чем теперь — сидит на подоконнике открытого окна, а за окном зелень, зелень, и горы, и море, и, кажется, это не Радинглен никакой и не Петербург уж точно. А Филин в этом альбоме был такой, что просто загляденье — в кресле у камина, с чашкой чаю в руке и невозможно толстой трехцветной кошкой на коленях. И было видно, что сидит он так давно и никуда в ближайшем будущем не торопится. И ни на кого не сердится.

— Домой пора, — сказал наконец Инго, и тут Лиза взглянула на него и рот разинула. Дело было в том, решила она, подумав, что, наверно, она никогда не видела, какой он настоящий. Она видела его отчаявшимся, смертельно усталым, встревоженным, играющим в очень страшные игры и вообще очень страшным. А тут она увидела его настоящего. Было на что посмотреть. Куда до него сказочным королям! Он и дышал как-то иначе, будто раньше, с самой коронации, ему что-то грудь сжимало, а теперь прошло, прошло совсем…

— Домой пора, — повторил Инго, не заметив её изумления. — Держись-ка за меня, котёнок, покрепче. — Он закрыл Книгу и снова раскрыл её.

По белой странице побежала строка — будто кто-то невидимый спешил по свежевыпавшему снегу и оставлял ровную цепочку следов. А потом строчка вдруг выгнулась дугой, буквы вытягивались, вытягивались, и Лиза ахнула — во всю страницу встал Бродячий Мостик. Вот только что он был нарисованный, а потом стал совсем как настоящий, и за ним из тумана показались знакомые башни и черепичные крыши, похожие в лунном свете на рыбью чешую. Блеснул и погас фонтан на Круглой площади, и дохнуло знакомым запахом водяной свежести, старых камней и тополиной пыльцы. А потом высоко-высоко засветился приветливый жёлтый огонек. Часовая башня дворца! Вон и флаг уже видно, и звезда на нём серебрится!

И всё это понеслось навстречу, словно Лиза с Инго летели прямо к дому верхом на драконе, или сами превратились в птиц. Ближе, ближе, ближе, вот уже прямо под ногами пронеслись верхушки старых деревьев в парке, а потом впереди распахнулось какое-то окошко. У Лизы даже голова закружилась, а потом они ухнулись куда-то в темноту, мягко и беззвучно. Её Высочество принцесса Радингленская даже и пискнуть не успела — под ногами как-то сами собой оказались каменные плиты пола.

— Это мы куда попали? — осторожным шепотом поинтересовалась Лиза, мёртвой хваткой вцепившись брату в локоть. Было темно, прохладно и тихо. Она принюхалась. Пахло незнакомо, но не страшно — то ли старым шкафом, то ли кислыми яблоками.

— Ты будешь смеяться, — отозвался Инго. — Это винный погреб, кажется. Вот сейчас и узнаем, запирает ли его Циннамон на ночь. Представляешь, Книга-то у меня осталась!

Тут-то Лиза и поняла, как это бывает, когда гора с плеч сваливается.

— Уф, — сказал Инго. Вид у него был довольный-предовольный. Он чихнул и принялся рыться в карманах. — Котенок, извини, у тебя носового платка не найдётся?

Запасливая и хозяйственная Лиза протянула ему мятый платок. Тот самый, который не успела швырнуть в напиравшую Паулину.

— Спасибо, — Инго снова чихнул. — Холодно там было очень. — Он осторожно достал из кармана тёмный шар и уставился на него. Шар тускло поблескивал, и ничегошеньки в нём видно не было.

— Пресс-папье?! — грозно вопросила Лиза, упершись руками в бока. Рукава ворсистого Филинского свитера были слишком длинные. Лиза только сейчас поняла, как они ей мешают. И какой свитер кусачий. Она оглядела себя и хихикнула. Потому что под Филинским голубым свитером было кукольное платьице в кружевах, а под ним — зелёная майка и клетчатая юбочка. А кукольные туфли, оказывается, ужасно натёрли пятки!

Инго не выдержал и тоже засмеялся. Потом сразу стал серьезным:

— Стра-ашно, — пожаловался он. Лиза стянула свитер и отдала брату. — Ты только представь себе, что с нами Филин сделает за все хорошее. То есть со мной за все хорошее, а с тобой — за брата-близнеца Бубо…

— Филину не достанется. Сначала нас все равно Бабушка убьет, — поёжилась Лиза.

Циннамон запирал погреб на ночь, а открывать ещё какие-нибудь двери волшебным способом Инго наотрез Отказался. Поэтому выбираться пришлось чёрным ходом, спотыкаясь на винтовой лестнице и не думая о мышах. И крысах. Правда, довольно скоро Инго хлопнул себя по лбу, снял со стены факел и зажёг его, щёлкнув пальцами. Факел, правда, почему-то загорелся, как та здоровенная бенгальская свеча, которой Лиза махала с башни Косте, и во все стороны полетели весёлые рыжие искры, но идти всё равно стало легче.

— Пошли Конрада будить, — строго прошептала Лиза, когда они оказались в главной галерее дворца, увешанной картинами и уставленной статуями.

— Сначала есть, — ответил Инго. — На дело надо идти сытым и довольным.

— На какое такое дело?

— Говорю тебе — стра-ашно! — было совершенно непонятно, шутит Инго или говорит серьёзно или и то и другое вместе. — Филин меня точно во что-нибудь превратит! Не хочу век коротать рогатой жабой!

— С этими в кошки-мышки играть не страшно, а теперь страшно? — Лиза была очень грозная.

— Ничего себе не страшно! — возмутился Инго. — Мне даже на коронации так страшно не было! — он снова чихнул. — Да если бы они хоть что-то почуяли, нам бы конец — и тебе, и мне, и Ажурии этой, а я, между прочим, всё время помнил, что и кто у меня в кармане!

— Лучше бы сразу превратил этих злыдней в банку с пауками, — буркнула Лиза.

— Их?! — Инго остановился и взглянул на Лизу в упор. — Тот, кто их может во что-нибудь превратить, знаешь ли, в Чёрном Замке живет! Я их Белой Книгой заманивал и разговоры эти гнусные разговаривал, чтобы они нас с тобой во что-нибудь не… А ты!..

— Я подумала про тебя плохое, — созналась Лиза и чуть не всхлипнула. — Что ты заигрался насовсем.

— Я сам про себя плохое подумал. Иначе бы ничего у меня не вышло. Больше я так никогда не буду.

— Не будь.

— Лизка, Лизка, я ведь только что Коракса не уберег и Ангста, между прочим, насмерть убил…

Лиза задумалась.

— Но Книга-то открылась, — сказала она наконец. — У тебя ей лучше будет, правда?

Инго неопределённо хмыкнул.

По галерее от их шагов прыгало эхо — забегало вперед, останавливалось и поджидало, и опять выскакивало. И полутьма, и шорохи, и эхо были совсем не страшные — после Чёрного Замка. Лиза изо всех сил старалась не думать про это место, но обойти его, как открытый чёрный люк на улице, не получалось.

— С этими в игры играть… — с усилием произнес Инго через несколько шагов. — Знаешь, кто это, Лизка? Ну, кроме того, что Кристабель говорила? Рассказать?

Лиза немного подумала и согласилась. Раз впереди серьёзный разговор с Андреем Петровичем, про колдунов слушать уже и не так страшно.