Наконец, в разгар «перестройки», в 1990 году издательство «Художественная литература» выпустило григорьевские «Сочинения в двух томах», избранные стихи, прозу, критику и даже немного писем. Обрадованное успехом этого двухтомника (тираж был 100 тысяч экземпляров!) издательство заказало мне проспект шеститомного собрания сочинений, я быстро его составил — но, увы, начался развал книжного дела — не везет Григорьеву, замыслы собраний его сочинений возникают, как нарочно, при начале кризисных потрясений Отечества. Будем надеяться на будущее.

Параллельно с послевоенными публикациями начались исследования творчества Григорьева. Вначале — статьи и тезисы докладов, потом — диссертации, потом — монографии. И не только у нас, но и за рубежом — во Франции, в США, Польше, Италии, Германии, Англии, Норвегии. Поехало, слава Богу! Теперь уже невозможно говорить о нашем литераторе, что он забытый, как иногда писали в начале XX века. Впрочем, нужны еще фундаментальные работы о его жизни и деятельности, нужны многотомные собрания сочинений и писем, чтобы широкие круги российской и заграничной интеллигенции осознали истинное место Григорьева в истории отечественной культуры, осознали его новаторство.

Конечно, чрезвычайно велико его историко-литературное значение, важны его стихи, критические статьи, воспоминания. Но, может быть, еще существеннее его пример, образец для современной гуманитарной сферы. Как он мужественно и бескомпромиссно плыл «против течения», утверждая дорогие ему идеи! Как он смело развивал новаторские принципы в художественном методе и в литературно-критических анализах — и так же смело боролся за верность традиционализму! Как не боялся быть трагически одиноким в своем новаторстве и в своем консерватизме (трагедия любого консерватизма, впрочем, имеет утешительную отдушину: он, борясь с какими-либо современными радикальными призывами и результатами, вскрывает в них опасные тенденции, к чему надо обязательно прислушиваться!). Нынешним не очень образованным литературным критикам полезно поучиться у Григорьева, воспринимая как идеал его энциклопедические познания в области отечественной словесности и западноевропейских философии и литерату­ры, познания, которые он блистательно применял в своих статьях.

А для культурологов, изучающих национальное своеобразие, он представляет уникальный образец, вместивший в себя чуть ли не все черты русского национального характера, и дурные, и хорошие, и мелкие, и крупномасштабные, пошловатые и даровитые. Как и в других областях, где Григорьев был талантлив, он был талантливо русским. Может быть, потому он и привлекает сейчас такое внимание зарубежных ученых. Характерно также оживление интереса к нему в России: участились диссертации о нем, было несколько радио– и телепередач, группа московских критиков учредила недавно литературную премию имени Аполлона Григорьева.

И так как видно, что и издания его трудов, и исследования о нем становятся все более частыми и основательными, что интерес к нему расширяется «раструбом воронки», можно твердо сказать, что за ним будущее. У каждого из нас, конечно, складывается свой образ будущего, да и самого Григорьева. Александр Блок, автор замечательной статьи «Судьба Аполлона Григорьева» (1915) заканчивает ее такими строками: «Я приложил бы к описанию этой жизни картинку: сумерки; крайняя деревенская изба одним подгнившим углом уходит в землю; на смятом жнивье — худая лошадь, хвост треплется по ветру; высоко из прясла торчит конец жерди; и все это величаво и торжественно до слез: это — наше, русское».

Нет, нет! Блок совершенно необоснованно перенес свои тогдашние представления о России на натуру Григорьева. Но Россия многолика, и наш литератор никак не согласуется с сумеречным деревенским пейзажем. Никогда Григорьев не был связан с деревней. Он — городской человек, и его лучше вообразить в цветастом одеянии и с гитарой на московской улице или в белую ночь на брегах Невы, в сыром Полюстрове. Выдающийся театрал, поэт города, знаток московских храмов — какое уж тут жнивье, прясло… И, разумеется, никакой унылости: живой при любых несчастьях, страстный, говорливый, романтически возвышенный… Духовное светило русской культуры, классик русской словесности.

ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА АП. ГРИГОРЬЕВА

1822, 16 (по новому стилю 28) июля — в Москве близ Страстного монастыря у мешанки Татьяны Андреевны (девичья фамилия неиз­вестна) родился сын Аполлон; она официально вышла замуж за отца Аполлона дворянина Александра Ивановича Григорьева че­рез полгода после рождения сына.

1831 или 1832 — отец купил дом в Замоскворечье, на Малой Полянке.

1838 — 1842 — обучение Аполлона на юридическом факультете Московского университета.

1842 — 1844 — служба в университете библиотекарем, затем секретарем Совета.

1843 — напечатаны первые стихотворения в журнале «Москвитянин».

1844 — начало 1847 — жизнь в Петербурге (чиновничья служба, редак­тирование журнала «Репертуар и пантеон», статьи в нем).

1846 – выход в свет книги «Стихотворения Аполлона Григорьева».

1847 – возвращение в Москву; активное участие (проза, критические статьи, очерки) в газете «Московский городской листок»; знакомство с А.Н. Островским; женитьба на Лидии Федоровне Корш.

1848 — учитель законоведения в Александринском сиротском институте; при его реорганизации в 1850 году переведен учителем в Московский Воспитательный дом, где преподавал до 1853 года.

1849 — участие в качестве литературного и театрального критика в журнале «Отечественные записки».

1850— вхождение в кружок А.Н. Островского при «Москвитянине» («молодая редакция»: Е.Н. Эдельсон, Т.И. Филиппов, Б.Н. Алма­зов и др.).

1851 — 1856 — глава «молодой редакции»; публикация в «Москвитянине» литературно-критических статей, обзоров, художественных произведений, переводов.

1851 — 1857 — старший учитель законоведения в Первой московской мужской гимназии.

1857, июль — отъезд в Италию (через Петербург, Германию, Австрию) в качестве воспитателя юного князя И.Ю. Трубецкого.

1857, ноябрь-декабрь — публикация в журнале «Сын отечества» цикла стихотворений «Борьба», куда входит «Цыганская венгерка».

1857 – 1858, май — жизнь во Флоренции; поездки в Рим и Сиенну.

1858 – четыре месяца с Трубецкими в Париже; возвращение в Россию в октябре (через Германию).

1859 — активное участие в петербургском журнале графа Г.А. Кушелева-Безбородко «Русское слово» в качестве помощника главного редактора и ведущего критика; сближение с М.Ф. Дубровской, ставшей его гражданской женой.

1860 — после разрыва с «Русским словом» сотрудничество в журналах «Сын отечества», «Отечественные записки» и других, утвержден редактором журнала «Драматический сборник».

1861 — 1863 — сотрудничество в журнале братьев Достоевских «Время» в качестве ведущего литературного критика.

1861, январь-февраль — сидел в долговой тюрьме в Петербурге.

1861 — 1862 — преподаватель Оренбургского кадетского корпуса.

1862, май — возвращение в Петербург.

1863 — 1864 — редактирование еженедельного журнала «Якорь» с сатирическим приложением «Оса».

1864 — участие в журнале братьев Достоевских «Эпоха» в качестве литературного и театрального критика и автора воспоминаний.

1864, 25 сентября (7 октября по новому стилю) — умер от апоплексического удара (инсульта).

28 сентября — похоронен на Митрофаньевском кладбище в Петербурге (в начале 1930-х годов в связи с ликвидацией кладбища прах Григорьева перенесен на Волково кладбище).