8 марта

Новые признаки нестабильности нашей лиги: ХК МВД, играющий в Чехове (клуб базировался в Подольске — прим. пер.), перенес чуток революции, потому что хоккеистам не платили зарплату уже два месяца. Клуб должен был сыграть против ЦСКА в предпоследнем матче регулярного чемпионата, но хоккеисты объявили забастовку и отказались играть. Вместо основного состава сыграл фарм, уступив со счетом 7–1. Меня по-прежнему озадачивает, даже после девяти проведенных здесь месяцев, что так много клубов лиги обязывают строить новые арены и вкладывать деньги в их хоккейные брэнды, и при этом все еще присутствует такая нестабильность. Речь не идет о «пограничных» клубах. Лада, усеченная в декабре, является одной из основных команд. Динамо, действующий чемпион, тоже является одной из основных команд, и они пережили еще два месяца без выплаты денег игрокам. Где-то в январе хоккеисты получили зарплату задним числом, но затем весь февраль и март им снова не платят. На последней неделе регулярного чемпионата хоккеисты Динамо очень неохотно отправились на матч в Новосибирск. В конечном итоге они поехали, но после сильных сомнений.

Динамо — это один из самых стабильных клубов нашей лиги, но когда посреди сезона они потеряли основного спонсора, возникла настоящая проблема — нехватка денег. Тем не менее, они выходили на рынок в поисках хоккеистов, не имея необходимых финансов на зарплату даже тем, кто уже играл на клуб. Клуб подписал Вацлава Плетку, довольно хорошего игрока из чешской лиги; он пробыл в клубе дней пять-шесть и уехал. Павел Роса, выступавший за них последние два года, в декабре ушел, потому что ему задолжали зарплату за три или четыре месяца, и даже еще какие-то деньги за предыдущий сезон, все еще не выплаченные. Я не понимаю, как они выходят на рынок и подписывают всех этих игроков, не имея бюджета. Просто выходят и подписывают — и плевать на последствия.

9 марта

После тренировки мы с Линдой пошли искать одну из наших собак, Блэки, не появлявшуюся уже с неделю. До сих пор она не пропускала ни одной кормежки. Она часто спит в конуре на складском дворе, и мы заглянули туда. К моему, но не к линдиному, удивлению, Блэки была там, с шестью щенятами. Мы, так сказать, опять — гордые родители.

10 марта

Фиш снова доставляет нам проблемы. Он не может сегодня играть, потому что все еще восстанавливается после своей очередной таинственной травмы. Как обычно, мы задержали его после предматчевой тренировки на льду для выполнения дополнительной работы вместе с другими игроками, не одевавшимися на матч. Федор Канарейкин учуял от него запах алкоголя. Это уже третий или четвертый случай с ним; обычно это происходит после перерыва, во время которого он оказывается без присмотра и уходит в загул. Мы предупреждали его несколько раз и, в конце концов, ввели по отношению к нему политику недопустимости. Он знал, что, если еще раз появится со следами загула, у него будут проблемы. Поэтому после тренировки мы провели собрание и сказали ему паковать баул в фарм. Он может тренироваться в фарме, пока не докажет нам, что заслуживает еще одного шанса.

В своем последнем матче регулярного чемпионата мы сыграли с ярославским Локомотивом. На кону для нас не было ничего, кроме гордости и желания войти в плэй-офф с высоким настроем. Им же была нужна победа, чтобы завершить регулярку на втором месте. Мы сыграли свой лучший матч после олимпийского перерыва, победили со счетом 4–1, показав хороший настрой. Я заметил, что их тренер, Юрзинов, в течение первых двух периодов терпеливо стоял позади игроков, но к третьему периоду он дозрел. Он встал перед хоккеистами, часто не обращая внимания на происходящее на льду, чтобы иметь возможность «делать игрокам внушение». Не помогло. Они остались третьими. Последнее место в плэйофф зацепил Новокузнецк, а Витязь с Молотом не прошли. Мне было жаль Витязь, потому что им, новичкам за счет расширения лиги, не хватило чуть-чуть. Их лучшим хоккеистом был бывший игрок San Jose Shark Королюк, сыгравший и на Олимпиаде. В четвертом матче олимпийского турнира Королюк получил травму и больше не появлялся. У Витязя оставалось пять матчей на то, чтобы догнать ХК МВД или Новокузнецк, но он не смог этого сделать, потому что лучший игрок был выведен из строя.

Я весь сезон старался не смотреть на таблицу Суперлиги, но теперь, когда круговой турнир окончен, не могу удержаться от мысли — насколько экстраординарным он получился, даже с парой досадных послеолимпийских осечек. Мы закончили турнир на первом месте, со 127 очками. В последнем туре чемпионата казанский Ак Барс обошел ярославский Локомотив в борьбе за второе место. Казань финишировала с девяноста восемью очками, отстав от нас на двадцать девять очков. Мы одержали 38 побед в основное время и еще четыре в овертаймах. Еще четыре матча мы свели вничью, проиграли один в овертайме и четыре — в основное время. Задумайтесь об этом на минуту: всего четыре поражения в основное время за 51 матч регулярного чемпионата. Выдающееся достижение, новый рекорд Суперлиги. Мы забили 175 шайб — больше всех в лиге. Мы пропустили 75 голов — меньше всех в лиге. В первом раунде матчей навылет мы будем играть с шестнадцатой командой, Новокузнецком. На протяжении всего плэйофф это будут серии до трех побед. Как имеющие наивысший посев, по мере продвижения мы будем играть с командой с самым низким посевом из остающихся. Это значит, что, если в первом раунде случится что-то неожиданное, мы останемся в плюсе благодаря общему первому месту. Плэйофф для хоккейной команды — это как Новый год для детей, то, чего они ждут весь год. Сейчас, когда мы подошли к играм навылет вплотную, я ощущаю в раздевалке новый уровень взбудораженности. Во время собрания, проведенного накануне плэйофф, и Величкин, и его помощник Олег Куприянов обратились к команде. Они говорили о дисциплине на льду и вне его и о важности игр плэй-офф для клуба. Когда наступила моя очередь выступить, я сказал хоккеистам, что мы, быть может, не самая лучшая команда на бумаге, но самая стойкая из лучших команд.

У нас в раздевалке есть дежурная шутка о влиянии Виктора Гудзика, нашего вдохновляемого фармакологией тренера по общефизической подготовке. Гудзик бывает хвастлив, на протяжении всего сезона он всем рассказывает, что основа нашего успеха — его программа восстановления. И сегодня, после того, как я закончил свое выступление, Величкин встал и сделал нечто странное. Он воскликнул: «Гудзик — волшебник! Фармакология важна в сегодняшнем спорте. Все клубы Суперлиги хотят заполучить Гудзика, он — маг!» Когда он вышел, вся раздевалка содрогнулась от смеха, и я думаю (я надеюсь) — именно на это он и рассчитывал. Я знаю фактически, что хоккеисты вне себя от того, что Гудзик пользуется, или использует, таким доверием. Наш успех основывается, главным образом, на их характере и решительности, а не на каких-либо программах физподготовки или восстановления.

В июле месяце, в мои первые дни с командой я не знал, с чем буду работать. Сейчас я уверен, что могу пойти с этой командой в бой. У нас еще есть немного «пуха» — игроков, которые не желают платить цену за победы, но у нас есть достаточно хоккеистов другого рода — преданных всей душой, что позволяет мне думать о хороших шансах нашей команды. Одно могу сказать стопроцентно: есть огромная, как день и ночь, разница между этими хоккеистами и теми, которые были у меня в прошлом году, когда я тренировал клуб в Германии. Почти ровно год назад у меня был один из худших моментов в карьере — меня уволили из Гамбурга, всего за пару недель до окончания регулярного турнира. Мы прошли через сезон невероятных травм у ведущих игроков. У нас было всего 5–6 легионеров из разрешенных одиннадцати, и нам пришлось позаимствовать пятерых хоккеистов фарма у Пьера Пажа из клуба Айсбэрен, чтобы завершить чемпионат. При этом, мы бились и были близки к выходу в плэй-офф, почти вышли, когда мне сказали: «Мы хотим внести кое-какие перемены, ты слишком жестко обходишься с этими парнями».

Я упаковал свои чемоданы и отправился домой, размышляя: «Бог ты мой! Неважно кто ты, чем занимаешься — увольнение наносит удар по уверенности в себе. Оглядываясь назад, я тогда понимал, что был, как бы, не на своем месте. Я ожидал такой уровень тренировок и соревнований, к какому они и близко не подходили. В то время я задумывался — не во мне ли самом дело? Что мои ожидания были завышены, и что я, старея, удалялся от реалий нового профессионального хоккея, к которому более не мог относиться. И когда я впервые встретился с этой командой в Магнитогорске, я задавал себе те же вопросы. Я думал: может, все будет хорошо, а может — все рухнет так же слишком рано, потому что я мог и не вписаться. В Германии я всегда шел на компромиссы, постоянно. Я не мог понять, почему эти парни не занимаются тяжестями по окончании ледовых тренировок. Меня это смущало, пока я, наконец, не понял. Они приехали в Европу в отпуск. Они «натерпелись» от тренеров, которые требовали с них — именно поэтому, в первую очередь, они приехали в Европу. Я не мог понять этого тогда и по-прежнему не понимаю такого рода отношение к делу. По мне, неважно на каком этапе своей карьеры ты находишься, никогда не переставай стремиться быть на максимуме своих возможностей. Не думаю, что в таком подходе есть что-то неправильное. И не думаю, что должен извиняться за то, что верю в это. Так что, эта попытка оказалась для меня и моего подхода к тренерскому делу гораздо более подходящей. Может быть, мне следовало приехать сюда на более ранней стадии своей карьеры, потому что русский стоицизм в тренировках и подготовке соответствует моим личным взглядам. Я не знаю, работаем ли мы больше, чем другие команды, но мы работаем столь же упорно, как и все. Моя работа — подготовка; я должен обеспечить, чтобы в игре не сложилась ситуация, к которой мы оказались бы не готовы.