Другим осложняющим фактором является то, что ММК строит не только новую арену, но и новую базу, и вследствие этого строительства у нас нет постоянной базы. Пока новый комплекс не будет достроен, мы будем использовать в качестве базы местную гостиницу. Когда я услышал об этом, с невинным видом предложил обойтись, может быть, годик без базы. Эта идея была убита тут же, на месте. Моя мысль прозвучала как какое-то святотатство. Мне сказали: «У нас должна быть база. У нас всегда бывает база!' Я сказал: «Так ведь, многим ребятам это не нравится, потому что они проводят шесть дней в неделю на базе или в гостинице, и даже когда их семьи находятся рядом, они все равно не могут видеться». Но нет, мы должны отправиться на базу, и вечером мы туда поехали. Такой тип мышления продолжает удивлять меня. В новой России все эти парни подъезжают к стоянке у дворца на своих БМВ, но, как только они входят во дворец, всё возвращается в старорежимные времена, вплоть до необходимости быть на базе. Сильный контраст.

7 сентября

Прекрасный солнечный день (а дома сегодня — День труда), и совсем не хоккейная погода. По пути в ледовый дворец я вижу слева утренний ММК, работающий на полную мощь, и вдруг мне в голову приходит мысль, что наш дворец работает очень похоже. Фактически, это хоккейная фабрика, интенсивно работающая с восьми утра одиннадцати вечера. Ежедневно оба льда используются на полную пропускную способность. Этим утром, когда я вошел во дворец, на льду занимались 11- и 12-летние ребята, и я остановился на несколько минут посмотреть их тренировку.

Я отметил высокий уровень концентрации и быстрый темп занятия. Когда я проходил мимо скамейки, тренер остановил занятие и подозвал всех к бортику. Все ребята подъехали и хором поприветствовали меня: «Oodachee», пожелав удачи. Я уже чувствовал возбуждение и прилив адреналина с самого утра; я даже ускорил темп своей пробежки, чтобы взбодриться и зарядиться энергией. После всей помпезности и церемониальности турнира на Кубок Ромазана я хотел узнать, что задумано на открытие чемпионата, и пришел в свой кабинет намного раньше кого-либо, чтобы просмотреть, не отвлекаясь, план тренировки и стартовый состав.

По окончании предматчевой раскатки Игорь Королев и Дмитрий Юшкевич подъехали ко мне и рассказали, что наша временная база, маленькая гостиница на окраине Магнитогорска, где команда провела предшествующую ночь, была просто кошмарной. Кровати — маленькие и прогнувшиеся. Бар при гостинице был открыт до двух часов ночи, и его посетители стучали в двери к игрокам, приглашая их в свою компанию. Кроме того, у некоторых хоккеистов в номерах были мыши. Самой собой разумеется, наше руководство было в гневе и пообещало игрокам поменять гостиницу к следующему матчу. Я обеспокоен, смогут ли хоккеисты справиться с возникшей ситуацией и будут ли готовы играть, потому что сегодня вечером все ждут легкую победу.

Перед первым вбрасыванием я стоял у скамейки, слушал российский гимн и, посмотрев на противоположную трибуну, увидел Линду, приветствующую нас, и вдруг вся ситуация показалась мне нереальной. Вот я здесь, сейчас официально стану первым канадским тренером в российской Суперлиге, и я все еще не могу привыкнуть к этой мысли. Первый короткий промежуток времени, проведенный здесь, был для меня огромным переходным этапом. Каждый день я спрашивал себя, впишусь ли я в эту действительность, приспособлюсь ли? Скоро я это узнаю.

Получилось так, что наш старт выдался ужасным. Первый гол забил Витязь — Александр Королюк, бывший игрок San Jose Sharks. В самом начале мы получили удаление и позволили им выйти вперед, но затем ребята стали играть строже, и мы начали их переигрывать. В конечном итоге мы победили с комфортным счетом 6–2. По правде говоря, я почувствовал, скорее, облегчение, чем радость. Я просто хотел пройти этот рубеж и положить разыгрываемые в этом матче очки в копилку команды. На послематчевой пресс- конференции меня засыпали вопросами о том, каково быть первым канадским тренером в России. Я отвечал просто и коротко. Для меня это большая честь — тренировать в России, и мы с Линдой с интересом ожидаем удивительный период в своей жизни, что на самом деле так и было.

После матча, по принятому в России обычаю, тренер со своей женой следуют в ВИП- ложу и какое-то время общаются с руководством. Я обычно сразу иду домой и разбираю видеозапись игры, но эта традиция возникла раньше моего здесь появления и она явно важна для них, поэтому я «поплыл по течению». Это было хорошее мероприятие, потому что оно дало возможность узнать о других событиях первого дня во всей лиге. Оказалось, что действующий чемпион, московское Динамо, оказался не таким удачливым, как мы. Они проиграли, в овертайме, ХК МВД, еще одному новичку лиги. Это был знаменательный день для всей лиги, потому что именно сегодня Динамо и омский Авангард, как сообщалось, уладили спор по поводу контракта Павла Дацюка. Дацюк, молодой игрок, звезда Detroit Red Wings, в локаутный год играл за Динамо, но в межсезонье подписал новый контракт с Омском. Дацюк тренировался с Омском весь август и сентябрь, он, фактически, отказал своему энхаэловскому клубу, и здесь это была очень большая новость, потому что впервые российский клуб перебил контрактное предложение команды из НХЛ. Ну, или так это в тот момент казалось.

Динамо объявило, что их клуб повторил предложение Омска, и утверждало, что это давало им право сохранить игрока у себя. В обоих случаях Дацюк должен был зарабатывать чуть более 4 миллионов долларов (а 4-миллионный контракт в Суперлиге эквивалентен приблизительно 6-миллионному в НХЛ, из-за благоприятного налогообложения в России). Дацюк сыграл очень важную роль в успехе Динамо локаутного сезона. Я видел видеозаписи с его игрой в плэй-офф — он в одиночку приносил победы. Наверное, он был лучшим среди хоккеистов лиги в прошедшем сезоне, включая всех энхаэловских легионеров. Поэтому, когда наши ребята услышали, что Дацюк будет получать 4 миллиона, они были ошарашены этой суммой. Когда им сообщили эту новость, наступила полная тишина. Я спросил: «Ну, что вы думаете на этот счет?» они все ответили: «Плохо. В российской Суперлиге не может быть таких зарплат».

Я полагаю, это был один из мифов, распространившихся благодаря локауту в НХЛ — что сегодня в России неограниченные деньги. Да, были неограниченные деньги в Казани прошлого сезона, и Омск не похож на отстающего в подписании хоккеистов и размерах их контрактов, но это, похоже, исключения. В России, как и в НХЛ, есть команды малых и средних бюджетов. Нас я бы охарактеризовал как клуб из среднего сегмента. Наш бюджет составляет около 21 миллиона долларов США. Поэтому для нас 4 миллиона означало бы пятую часть всего бюджета — на одного хоккеиста. Это было бы слишком жирно. У нас разумный бюджет, с которым можно работать, и мы не входим в число больших транжир. Казань, Омск и Динамо — у этих команд, похоже, денег больше, чем у кого-либо, и тратят они больше, чем кто-либо другой. По размеру зарплатной ведомости этого сезона мы где-то шестые-восьмые в лиге. Это — разумная сумма, и если тратить с умом, ее более чем достаточно, чтобы выводить на лед побеждающую команду. Точно так же, как и в НХЛ, главное — не сколько ты тратишь, а как ты тратишь.

Один из моментов, который здесь постоянно меня озадачивает, — это отсутствие, в сравнении с НХЛ, «домашней работы» по хоккеистам, т. е. учета. В прошлом году мы подписали двух игроков Лады. Один из них, Александр Селуянов, приехал к нам с травмой спины, о которой он не знал. Он прибыл в команду, прошел через тренировочный сбор, и вдруг у него появились боли. Мы были вынуждены отправить его в Челябинск, для проведения операции на межпозвоночном диске. Наше руководство не имело представления о том, что такая травма была возможна. У его партнера по обороне, Владимира Маленьких, была травма ноги, которую они посчитали незначительной, но когда он приехал на сбор, в первый месяц даже не мог кататься.

Я вам так скажу: старина Панч Имлак (генменеджер клубов НХЛ, известный своими обменными операциями — прим. пер.) или Эдди Шор (бывший игрок и тренер, известный своей жесткостью — прим. пер.) развернулись бы в России по полной — они бы втюхивали одноногих хоккеистов, и им бы это сходило с рук. Здесь есть реальный спрос на хороших игроков. Даже если ты просто неплохой хоккеист, на тебя обращают внимание 18 клубов. Это — много. Я спросил клубное руководство: «Как вы можете подписывать этих двоих хоккеистов, если у одного из них — проблемы со спиной, а про второго вы знали, что он болен, потому как пропустил последние двадцать матчей, но не знали, что в первый месяц он не сможет даже кататься на коньках?» Их ответ был прост: «Конкуренция на рынке». Они знали, что у обоих хоккеистов были проблемы, но конкуренция на их услуги была очень высокая. Вот так вот они оправдывали эти действия. Интересный способ ведения бизнеса, и так сильно отличающийся от того, к чему я привык.