— Что там с моей внучкой? — ласково так вопрошает Мерлин.

— Я здесь не причем! — отвечает Кардагол.

Вижу, что его очертания начинают как-то плыть, понимаю, что этот гад сейчас телепортируется, и что допустить это нельзя, успеваю дотянуться до стоящего перед магами кувшина с вином и запустить им в Кардагола. Это описывать долго. Произошло-то все в секунды.

— Сволочь! — орет Мерлин, поднимая башмак.

— Я ничего не сделал! Она взрослая женщина! Она маг! — верещит Повелитель времени, одной рукой вытирая вино с лица, другой — начиная плетение. Кувшин он, все-таки, отбить успел. А жаль. Я бы предпочел, чтобы он кровь сейчас вытирал.

— Мне тоже очень интересно, уважаемый, что Вы такого не сделали, и где эта взрослая женщина сейчас находится, — слышу я, и ушам своим не верю. Осторожно поворачиваюсь к двери. Ага, не послышалось. Князь Эрраде собственной персоной. Все такой же драный и чумазый, но трезвый, и выглядит он сейчас не жалко, а довольно-таки угрожающе. Интересно даже, вдвоем с Мерлином у них получится Кардагола завалить?

— Ну, все, — проговаривает последний, опуская руки, — сдаюсь. Сейчас я вам все объясню.

Он горестно вздыхает, а я шепчу Терину:

— Ты как так быстро протрезвел?

— Саффа. — чуть слышно отвечает он.

Ага, Саффа. Ну что же, узнаю школу Гудрида. Отрезвляющие заклинания, помнится, у него хорошо получались.

Знаете ли вы что такое всю ночь скакать на кентавре? О нет, вы не знаете, какие это космические ощущения! И дело даже не в этом его корявом галопе и невероятной скорости. Оказалось, что этот гад не только быстро бегает, он еще и будто горный козел скакать умеет. Даже не знаю, сколько раз за время нашего путешествия я попрощалась с жизнью. Этот конь ретивый ни на мгновение не задерживался перед тем, как перескочить очередную пропасть, или например, перепрыгнуть с одной горной вершины на другую! Был момент, когда я пригрозила:

— Остановись, а то отдамся!

Он в ответ только заржал, как сивый мерин и ускорил бег, будто специально выбирая, где покруче и, соответственно, пострашнее.

Когда он, наконец, решил сделать привал, меня уже до того мутило, что я готова была пощады просить и умолять этого козлика горного остановиться! К счастью, он сам пришел к мысли, что надо отдохнуть.

Едва он отвязал меня, я съехала с его спины и, тихонько ругаясь, подползла к ближайшему камушку, чтобы облокотить на него свою многострадальную спину. Полжизни за подушку под отбитую задницу!

— И сколько нам еще так скакать?

Я хотела это бодренько спросить, но голос мне отказал, и получилось очень жалобно. Иксион мое состояние, конечно же, заметил и злорадно заухмылялся.

— Икси, не будь бякой, — проворковала я, соблазнительно изгибаясь и демонстрируя со всех сторон оголенные ноги.

Как я и ожидала, кентавр брезгливо фыркнул и продемонстрировал в ответ свой конский зад. А вот этого — то есть демонстрации зада, я не ожидала и обиделась.

— Хам ты, Иксиончик, и больше никто! За что ты меня так не любишь?

— Да люблю я тебя, люблю, — без капли искренности в голосе, успокоил Иксион. — Только не маши передо мной телесами. Терпеть не могу толстых теток.

— Это я толстая? — возмутилась я. — Да во мне всего-то 50 килограмм… ну то есть сейчас наверно больше, но это не я. Это все Кардагол, задница озабоченная!

— Если отправимся в путь утром, к полудню минуем горы, — сжалившись, прояснил обстановку Иксион.

— А нам обязательно так мчаться? Мы уже оторвались от преследования. Собственно, нас вообще не преследовали. Мне кажется, что когда мы сбежали, Дафура в Эрраде не было. Наверно, Журес телепортировал его в Арвалию. Поэтому нас не особо старательно ловили.

— А может быть, в отличие от тебя, эти люди знали, что догнать кентавра невозможно? — выдал свою версию Иксион и от всей души потянулся.

Вот признаюсь честно, я им залюбовалась. Не как мужчиной (я все-таки пока еще в своем уме), а просто залюбовалась. Весь такой красивый, стройный, мускулистый. Как лошадиная, так и человеческая часть — просто загляденье!

— Что уставилась? — насторожился кентавр.

— Была бы художником, картину бы с тебя написала. Смотреть приятно, — объяснила я.

Иксион довольно заулыбался. Ах, прелесть какая! Оказывается, он падок на лесть и… улыбка у него симпатичная, вон какие ямочки появились. Ну, просто душка этот Иксиончик… если не вспоминать о том, как он меня «по горам-по долам» протащил с ветерком.

Когда он предложил устраиваться на ночлег, настроение мое не улучшилось. Ночи в горах холодные. Одежды на мне минимум. И что прикажете делать? Умереть в рассвете лет от какого-нибудь воспаления легких? Или на худой конец отморозить себе все что можно и не можно? Тем более что Иксион, этот конь ретивый, подол мне оторвал. Он хоть что-то прикрывал, а так вот все ноги наголо и мне это не нравится. По закону подлости, костер развести в таких полевых условиях Иксион не мог, а я тем более. И что оставалось бедной женщине? Подползла я поближе к кентавру, который устроился на приличном от меня расстоянии, по-собачьи уложив под камушком свою конскую тушку.

— Тебе чего? — нахмурив брови, спросил он.

— Холодно. Греться буду, — объяснила я, сворачиваясь калачиком у его лошадиного бока. Он что-то недовольно зафыркал и, кажется, встать хотел, но я привела последний веский довод, — что скажет Терин, если ты его жену заморозишь? Вряд ли тогда он с вами соглашение заключит.

Это сработало, кентавр, что-то тихо бурча под нос, остался на месте.

Приблизительно полчаса я пыталась уснуть под его тяжкие вздохи и бурчание. Первым не выдержал он сам.

— Ладно, Дульсинея, вставай, сейчас я вызову Терина.

— Что? Ах ты… растудыть тебя в качель! Ты мне врал, да? Лапшу на уши вешал про травку какую-то особенную! Ах ты… ты… конская срака!

— Я нашел травку недалеко отсюда, когда отходил… ну, сама знаешь зачем, — нехотя признался Иксион.

Да понятно зачем! Он хоть и конь наполовину, но где попало дела свои облегчительные не делает, вот и бегал за ближайшие валуны. И, получается, травку эту свою нашел. И промолчал. Ну не гад ли?!

— А чего тогда молчал? Да я тебя… да ты…

Ох, как я пожалела, что у меня больше нет хлыста! Вот кого бы я с удовольствием огрела! Прямо по наглой конской жопе!

— Да как ты мог? Почему сразу не вызвал Терина? Ты представляешь себе, что там сейчас творится? Он же всю Арвалию из-за меня по камушку разнесет и с Кардаголом разругается и…и я даже не представляю что еще сделает! А ты тут дурака из себя строишь! Как тебе не стыдно?

— Я не хотел совершать вызов в таком непотребном виде, что тут не понятного? — рявкнул Иксион, которому, кажется, стало стыдно, за свой поступок. — Я две недели не мылся! У меня на голове осиное гнездо! Сама бы ты захотела в таком виде кому-то показываться?

— Да плевать бы мне было, в каком я виде! Кто там на тебя смотреть будет, когда ты принесешь новость о моем чудесном спасении? Героем будешь, — в заключение мурлыкнула я, опасаясь, как бы кентавр не передумал. Кто его знает, вон как о своей внешности переживает, вдруг решит, что быстрое избавление от моего общества не стоит того, чтобы светиться в таком неряшливом виде. Хотя, честно признаться, вид у него был очень даже ничего. Вот, правда, запах не того… ну совсем не того! Представьте себе, как пахнет давно не мытый мужик. А как пахнет потная лошадь, представляете? Это и по отдельности запашки те еще, а когда это амбре «в одном флаконе», так вообще гаси свет бросай гранату!

— Икси, а ты когда вот так с кем-нибудь связываешься, тебя только видно? — осторожно поинтересовалась я.

— Меня еще и слышно, — уточнил он.

— А запах твой чувствуется?

— Нет, — задумчиво отвечал он, кажется, начиная понимать, куда я клоню.

— Ну, так спешу тебя заверить, — промурлыкала я, — ты отлично выглядишь, только воняешь жутко.

Иксион наклонился, понюхал у себя подмышкой, его передернуло, он горестно вздохнул и решил: