– Посмотрите туда. Видите? – Он показал на блестящую медно-красную ленту, пересекающую городской пейзаж. – Это течет Ист-Ривер. Большинство жителей только эту реку и видели. Но не я. Я видел Волгу. Какая интересная принадлежность нашей планеты. Объединяет воды нескольких морей. Понимаете, что я имею в виду?

– Да, кажется, понимаю, – ответил я, удивляясь беглости и чистоте его речи. Почти совсем без акцента.

– Вот и хорошо. Рад, что мы понимаем друг друга. – Он с удовлетворением улыбнулся, снова переходя на английский язык. – А теперь вот что меня интересует. Вы же пришли сюда не для того, чтобы выслушивать мои разглагольствования. Итак, что вам нужно?

– Правда.

– Иногда и она бывает суть дела. А правда касательно чего?

– Фамилия Воронцов вам ни о чем не говорит? – Вроде что-то припоминаю.

– И только, мистер Рабиноу? А ведь у вас с ним большие дела, и вы прекрасно осведомлены, что произошло. В его кейсе нашли документы с упоминанием и компании ИТЗ. Они ставят вас прямо в центр скандальной истории, на которую вы уговариваете меня не обращать внимания.

– Что-то не нравятся мне ваши намеки.

– Докажите, что я говорю не то.

– О Воронцове у меня сложилось представление как о приятном человеке и честном государственном служащем. Мне доставляло удовольствие вести с ним дела.

– Надеюсь, дела вполне законные?

– Совершенно верно, какие же еще.

– Никакие. Меня этот вопрос не волнует. Но он очень интересует его дочь. Она считает, его добрая репутация замарана, даже сильно.

– За это пусть благодарит таких ребят, как вы.

– Вы имеете в виду журналистов. Но должен сказать, что новости делаем вовсе не мы – мы всего лишь пишем о них.

– Мы? Катков, меня не интересуют безликие «мы». Сейчас меня интересует ваша конкретная личность. – Он сделал подобие улыбки, снова посмотрел на семейные фотографии, потом глянул на меня и угрожающе прошептал: – Как не хотелось бы мне, чтобы моя дочь оказалась в такой лодке, в какой сейчас плывет дочка Воронцова.

25

В Вашингтон я вернулся далеко за полдень. Решил не жаться, экономя выданные мне деньги, и взял в аэропорту такси. Водитель довез меня до самой стоянки автомашин у штаб-квартиры СБФинП. Я шел к главному входу, мусоля во рту сигарету, как вдруг заметил что-то знакомое: под стеклоочистителем автомашины Скотто желтела бумажка. Когда я ее вынул, то увидел те же четыре аккуратно вырезанные условные буквы, которыми информатор извещал ее о встрече.

Тот же охранник в вестибюле хоть и признал меня, но просто так не пропустил, сообщив, что, согласно инструкции, все посетители должны регистрироваться, носить на лацкане пиджака специальный пропуск-карточку и проходить внутрь здания только в сопровождении чиновника. Он уже намеревался позвонить Скотто, но тут возвращался с ленча Том Краусс и прихватил меня с собой.

Скотто я увидел через приоткрытую дверь ее кабинета. Расхаживая перед окнами, она говорила по радиотелефону. Опершись на дверной косяк, я стоял и смотрел на ее энергичные броски по кабинету. Одета она была на сей раз весьма броско: красно-голубой шерстяной свитер и коричневатая юбка, соблазнительно подчеркивая ее роскошные формы, выгодно отличались от повседневной куртки, слаксов и простенькой блузки. Скотто была сейчас просто очаровательна, излучала жизнерадостность, светилась, несмотря на занудный служебный разговор. Свободной рукой она забавно накручивала на палец локон своих волос. Несколько секунд простоял я в дверях, пока она не заметила меня и жестом руки не пригласила войти, сразу же став деловой и самоуверенной.

Я остался стоять в ожидании конца телефонного разговора, затем помахал бумажкой от информатора, взятой из-под стеклоочистителя.

Мигом подскочив но мне, она выхватила эту бумажку.

– Эге, это срочное. Я должна бежать. Она что, была на моей машине? – Скотто уже схватила куртку.

– На лобовом стекле. Как и то послание.

– Спасибо. – Она стала надевать куртку. – А я думала, что вы придете сюда сразу же утром. Звонила, звонила в гостиницу. Где это вы болтались?

– Да так, ходил по городу, смотрел, – ответил я с легкой улыбкой.

– Ходил и смотрел, – машинально повторила она.

– Точно. Пошел к мемориалу Линкольна, а оттуда побрел к Эмпайр Стейт Билдингу.

– Ничего себе прогулочка в такую погодку. – Она подхватила туристскую сумку и направилась к двери.

– Я поспел в Национальный аэропорт на ранний челночный рейс.

Скотто, поняв, что я не шучу, остановилась на полдороге и внимательно глянула на меня.

– Вы, конечно, знаете ту девчушку-оператора компьютера из оперативного центра, которая выяснила, где сейчас Рабиноу?

– Дженнифер?

– Да, Дженнифер. Она разыскала его в Нью-Йорке. Мы с ним чудесно позавтракали.

– Смеетесь надо мной?

Я мотнул головой – дескать, нет, и самодовольно улыбнулся.

– Боже мой. – Она нерешительно сделала шаг к двери, потом назад, не зная, что важнее: послушать о Рабиноу или встретиться с информатором. – Ну и что же он вам такого наговорил?

– Да много чего. Про первопроходцев, к примеру. Вам небось интересно знать, что, по его мнению, полицейские в массе своей просто беспощадны.

Она состроила мину, изобразив удрученное состояние души.

– Ну ладно. Уверена, что вам пришлось там с трудом отбиваться. – Зачирикал телефон на столе. – Черт, всегда так. Только соберусь уходить, обязательно кто-нибудь позвонит. – Она быстро подошла и столу и схватила трубку. – Скотто… Да-а… бросайте… А-а-а… Вы уверены? – Она тяжко вздохнула, не желая соглашаться. Ну хорошо, спасибо.

Положив трубку, Скотто насупилась.

– Звонили из оперативного центра. Они закончили проверку дел ИТЗ. Все оформлено как надо, все по закону.

– Рабиноу мне то же говорил. Он сказал, что вы напрасно тратите время.

– Поди догадайся, – бросила она и, выйдя из кабинета, заспешила по коридору к лифту. – Что еще он говорил?

– Прочитав коротенькую лекцию по истории российской экономики, он попросил меня воздерживаться от всего, что может навредить нашей стране.

– Нашей стране? Это кому же?

– России, разумеется. Похоже, что мистер Рабиноу воспылал к ней поздней любовью.

– Там можно зашибить сейчас огромную деньгу.

– Да нет, говорил он вполне искренне. Я почувствовал, что он заслуживает доверия.

– Слушать не хочу, – отмахнулась она, нетерпеливо нажимая кнопку вызова лифта. – Куда же, черт возьми, придется ехать?

Я смерил ее взглядом и с улыбкой ответил:

– Думаю, в какое-то предназначенное для этого место.

– Катков, – проговорила она, неожиданно покраснев, чего я никак не ожидал от нее, – как вы приятно называете такие места. Нет чтобы сказать: вонючий, обшарпанный подвал, до потолка набитый деньгами, которые покоя не дают сердцу финансового агента. Когда я вчера добралась домой, там было так хорошо и уютно, что я не выдержала и позвонила мужу. Короче говоря, завтра у него какое-то совещание в районе Хилтон-Хеда – это курорт в Южной Каролине, на самом побережье Атлантики. Вам бы это место понравилось, он решил провести там пару денечков… Словом, я лечу с ним сегодня вечером.

– На пару денечков? А мне как здесь волыниться?

– Я уже думала об этом. А вдруг Марти попытается снова соединить наши жизни? Я не могу упустить такой случай. А вы сможете осмотреть здесь массу всяких достопримечательностей. – Дверь лифта медленно открылась. Кончинами пальцев она ткнула меня в грудь, давая понять, чтобы я не входил с ней в лифт. – Сейчас нам не по пути, – сказала Скотто.

– У меня же тут нет друзей! – успел я крикнуть, пока двери закрывались.

Потом долго стоял около лифта, на четвертом этаже, думая о Вере и размышляя, а можно ли и нам опять сойтись и соединить наши жизни. Всего месяц прошел со дня ссоры, а кажется, не месяц, а годы. Я поплелся в кабинет Скотто, чувствуя в душе какую-то опустошенность, потом решил сходить в оперативный центр и выпросить чашечку кофе. Мне повезло – там снимала копии на ксероксе Дженнифер.