– Как скажу, линяем, так сразу! – шепнул он, мог бы и не стараться, до хромого едва ли дошло, глаза, как пять рублей.

Ад повторялся в обратном порядке. Никитос спускался ярус за ярусом, сметая все живое на своем пути. Ему удалось разжиться новыми умхальтерами, и недостатка в боеприпасах он не испытывал. Дауны перестали быть для него серьезной преградой, они даже ни разу не зацепили его. Никитосу отчаянно все это не нравилось. Еще с Суметии он привык, что если с начала все идет как по маслу, значит, в конце будет совсем хреново. Бывало он терял весь взвод при возвращении, хотя на задании никто не получал ни царапины.

Верхняя палуба оказалась свободна от матросов. На нем нисколько не таясь, стояла тощая большеносая пацанка в дамском платье и лифчике на худом костистом безгрудьи. Она спокойно смотрела на приближающихся и даже кокетливо ухмыльнулась:

– Меня зовут Марж, мальчики.

Пацанка выглядела мирно, так что Кича и Какафон приблизились к ней без опаски.

– Чо, снимаешься? – шмыгнул носом Кича.

Вместо ответа Марж махнула ногой и снесла ему яйца напрочь. Потом она схватила оторопевшего Какафона за пояс и, перекинув через плечо, потащила к транцу.

Никитос не мог взять ее на прицел из-за мотающегося из стороны и воющего Кичи.

Тогда он повесил автоматы за спину и побежал следом.

За Никитосом сразу увязалась Марина. Сафа орал, чтобы они бросили этого придурка, и тащил Макса, тот упирался. Какафон просто орал, катаясь по настилу. На некоторое время на палубе воцарился хаос.

Марж подбежала к корме и швырнула Кичу вниз. Тот ухватился за леера, а под ним в пятнадцати метрах зверски рубили в капусту воду 8 винтов. Кича заверещал, а эта сучка давила ему пальцы дамскими шпильками в 12 сантиметров высотой.

Он готов был сорваться, когда подбежавший Никитос не останавливаясь, врезался в Марж, сбив ее с ног. Она сразу оказалась на ногах. Жалобным скулежом она сбила его с толку, а когда он расслабился, так влепила ногой в грудь, что едва не сломала ему ребра.

Это подействовало отрезвляюще, и уже не отвлекаясь на ее бабьи, причитания, которые являлись лишь маневром перед очередной пакостью, Никитос парой пинков откинул ее почти к носовой пристройке. Однако когда он подбежал к комингсу, то там вместо пацанки лежала шикарная баба в красном платье, с мясистыми грудями, все как положено. Никитос проскочил мимо, когда до него дошло, что на женщине точно такое же платье, какое было у противной пацанки. Однако когда он оглянулся, Марж непостижимым образом исчезла.

Никитос вернулся и помог дрожащему Киче выбраться.

– Зря! – раздался голос.

– Кто это сказал? – не понял Никитос.

Из-за канатного ящика вышел Прыг-скок.

– Полундра, мы пропали! – закричал Сафа.

Никитос хладнокровно поднял умхальтер и даже успел стрельнуть до того, как Прыг-скок накинулся на него и почти сразу начал зверски избивать. Остальные просто бегали по палубе, едва успевая уворачиваться от бешеного клубка, в который слились дерущиеся мужчины.

Сафа оглянулся, куда бы спрятаться, на Никитосе он поспешил поставить крест.

Подходящее место обнаружилось за металлическим кубом гальюна, и он поволок хромого в укрытие. Едва они спрятались, куб сотряс мощный удар, это Прыг-скок хорошенько приложил полковника о стенки, едва не вышибив из него дух. Внутри гальюна тяжело плесканулось дерьмо.

– Что здесь делаем, молодые люди? – строго спросили у Сафы, едва не заставив его сходить в штаны.

Из входного люка торчал торс полномочного представителя Филинова в строгом официальном костюме. И сам государственный муж выглядел довольно официально.

Этот откуда взялся на их голову? Сафа стал с ходу что-то врать, пока Макс не толкнул его локтем. Он и сам уже стал кумекать, с этим представителем что-то не в порядке, пока не понял, что хотя тот и одет в официальный костюм, но только до половины. То есть пиджак, рубашка и галстук есть, а брюк и трусов нет. Это выяснилось, когда товарищ появился из кокпита полностью, и разило от него по большому, как из конюшни.

Полковник, грохоча башмаками по трапу, влез на крышу гальюна, а когда Прыг-скок хотел последовать за ним, заехал ему ногой в рыло, сбросив на палубу. Полковник, стоя на верху как король мира из фильма и ржал, хотя выглядел он страшненько.

Одежда порвана, а сам полковник ранен и весь в крови.

Прыг-скок разозлился, подсунул пальцы под край контейнера и стал отрывать днище от палубы. С криком "Полундра!" Никитос спрыгнул на палубу, после чего рядом контейнер лег на пол. Неизвестно сколько времени он копил в себе столь ценное содержимое, но оно очень быстро выдавило верхнюю крышку и затопило палубу.

Все с воплями кинулись врассыпную. Филинова смыло с ног, и он сверзился обратно в тот кокпит, откуда появился, и где был встречен хором возбужденных голосов.

Во всеобщей суматохе беглецы разделились. Сафа с Максом кинулись на левый борт, остальные на противоположный. Едва подростки остались одни, как окунулись в тревожную тишину. Их никто не преследовал, и вокруг не было ни души. Они разом почувствовали ночную свежесть, потные куртки сделались ледяными. Потом пришел страх, доселе подавляемый одним присутствием большого и сильного Никитоса.

Теперь они словно казались на открытом продуваемом всеми ветрами пространстве одни – одинешеньки.

– Что будем делать? – спросил Сафа у Макса.

– Не знаю, но оставаться здесь нельзя. Надо уходить отсюда, – ответил тот, стуча зубами.

Куда идти? Вверх отпадает. Там брошенный капитанский мостик с выбитыми иллюминаторами, и там их очень быстро найдут. Внизу бродит Визг. Оставаться нельзя, погибнем. Им дали неправильную задачку, не имевшую ответа.

– Надо за полковником идти, – сказал Макс. – Без него пропадем.

Они двинулись обратно, но их остановил донесшийся с кормы громкий вой, на этот раз не пилы, а судя по всему огромной собаки.

– Собака Кантерсельфа! – в ужасе они были едины.

Когда они пятились, прижимаясь к комингсу, Макс шепотом пояснил, что совсем необязательно идти за Никитосом след в след.

– Никитос в машинное отделение будет пробираться. Мы можем спуститься самостоятельно и встретить его там.

Легко сказать самостоятельно. В принципе Сафа представлял себе, где находится машинное отделение. В самом низу корабля. Так что достаточно спускаться, пока есть ход вниз, и не промахнешься. Но в таком случае придется как-то миновать хозяйство Визга!

Во всем виноват Макс, понял Сафа. Если бы этого козла забрали на час позже, все было бы нормально. Сека бы их вывела. Нет, этому невезучему по жизни приспичило, чтоб его забрали немедля. Торопился он на вахту. Сафа примерился, чтобы дать ему локтем, гаду такому, как вдруг тот спросил:

– Ты маму видел? А Женьку? Плачут, наверное.

Чувствовалось, что он заплачет сам. Сафе уже не хотелось его бить, убить хотелось на хрен.

– Не ной! – сказал он грубо. – Выберемся.

– Ты смелый! – уважительно сказал анналист.

Ага, такой смелый, что штаны не мешало бы поменять и уже не в первый раз, подумал Сафа.

Трап они нашли почти сразу. Выглядел он подозрительно, и от него за версту разило опасностью. Трап покрывал толстый слой пыли, давно и никем не нарушаемой.

Этим путем предпочитали не пользоваться. Почему?

Внизу горел одинокий слабый фонарь, делающий окружающий мрак еще более непроницаемым. Хоть наверху было не жарко, снизу еще более ощутимо дохнуло ледяным воздухом, сыростью, промозглостью, так что подростки как по команде поежились.

Сафа окончательно решил не соваться туда, когда из-за комингса косолапо выступил матрос. При виде беглецов он разинул необъятную пасть и нечленораздельно заорал, похоже, он не умел говорить. Ответом ему стал ответ из нескольких таких же полуживотных глоток. Со всех сторон загрохотали быстро приближающиеся шаги.

Сафе ничего не оставалось, как скользнуть по трапу вниз, таща за собой Макса.

Пыль настолько слежалась, видно, копилась никем не тревожимаемая годы, что напоминала войлок. Ноги проделывали в этом слое сквозные дыры. Сафа поскользнулся и поехал на спине, вызвав настоящую лавину. Он понял, что сейчас их поймают, и почувствовал равнодушие, потому что на этот раз точно ничего не мог предпринять.