— Чтоб никакое недоразумение не омрачило впредь нашей неожиданной, но милой встречи, — Хаббард поднял рюмку, — должен сообщить вам, что я только что сделал предложение мисс Джун.

— Ну, а дальше что? — Чэд Оливье нахмурился, услышав эти слова.

— Я ответила Джильберту, что мне очень лестно было это услышать и что я подумаю, — Джун с улыбкой взглянула на Чэда. — Почему ты ничего не пьешь? Ты что, неважно себя чувствуешь?

«А усики себе он подкрашивает краской для ресниц», — подумал Чэд желчно, но в следующую секунду он уже обратился к Уэйду:

— Как вы думаете, Роберт, что лучше: сделать передышку или продолжить?

— Я бы предпочел продолжить. Конечно, если мистер Хаббард не имеет ничего против, — повернулся Уэйд к адвокату. — Дело в том, сэр, что у нас имеются весьма обоснованные подозрения, что убийца двух невинных людей, найденных сегодня в склепе миссис Шекли, похитил несколько драгоценных камней и спрятал их в вашем доме, чтобы навлечь на вас подозрение. Со слезами на глазах мисс Джун попросила нас найти драгоценности и вызволить вас из этой беды. Как мы могли отказать ей в такой просьбе!

— Очень мило с вашей стороны, Джун! — голос Хаббарда звучал так сердечно, словно ему только что преподнесли рождественский подарок. Потом он обернулся к Уэйду, — если вы собираетесь искать здесь драгоценности, — пожалуйста, я могу лишь приветствовать это. Я не понимаю только одного: почему убийца хотел навлечь подозрение именно на меня? Не угодно ли сигару? — он взял с камина ящичек с сигарами и предложил их Уэйду и Чэду.

Уэйд опустился в кресло и с наслаждением стал попыхивать сигарой. Лицо его сияло от удовольствия. Но Чэд предпочел закурить свою старую вонючую трубку. Внезапно глазки его сузились.

Вместо того чтобы взять и себе сигару, адвокат поставил ящичек обратно на камин и, вынув из кармана плоскую коробочку, положил себе в рот драже, потом другое.

— Вы что, бросили курить? — спросил Чэд как бы невзначай.

— Брошу, не сегодня, так завтра. Сердце пошаливает, — Хаббард постучал себя по левой стороне груди. — А пока сосу конфетки.

Чэд скривил рот в злобной усмешке.

— Вы знаете, у меня какое-то предубеждение к убийцам, — сказал он. — Даже если они действуют в целях самообороны. А к людям, которые убивают других людей, чтобы присвоить их деньги, я просто питаю лютую ненависть.

— Очень интересное, но вполне понятное чувство, — Хаббард с видимым удовольствием сосал свою конфетку. — Только зачем вы все мне это говорите?

— Тогда я попытаюсь выразить свои мысли более конкретно, — сказал Чэд. — Я бы, например, никогда не похвалил человека, который спровадил на тот свет другого по той лишь причине, что ему скучно в таком городишке, как Крайстчерч, и поэтому хочется съездить куда-нибудь, в Южную Африку или на Таити. Попадись мне в руки такой подлец, я бы сразу схватил его за горло и сжимал до тех пор, пока он, наконец, не сказал бы правду. А в известных случаях его можно заставить выпить литр касторки, тогда правда тоже выплывет наружу, только другим образом.

— Значит, вы — за средневековые пытки? — Хаббард покачал головой. — Нет, наша цивилизация, слава богу, стоит уже на такой ступени, когда в поисках правды не применяют подобных методов.

— Вы так думаете? — в руках Чэда внезапно сверкнул небольшой браунинг Джун. — А ну-ка, поднимите свои лапки!

Почтенный адвокат из Крайстчерча хотел было выразить бурный протест, но, увидев взгляд Чэда, поднял руки, как ему было приказано.

Чэд сунул руку в карман адвоката, вытащил оттуда коробочку с драже и бросил ее Уэйду.

— Посмотрим, не научился ли я чему-нибудь от вас. Я полагаю, что в одном из драже должен быть спрятан бриллиант.

Уэйд ухмыльнулся.

— Вы немного опоздали, — он разжал кулак, и все увидели драже на его ладони. — Пока вы произносили здесь длинные речи, я успел вытащить у него из кармана коробочку, а из нее — драже, о котором вы говорите.

Уэйд бросил конфетку в рот, немного пососал, а потом все увидели, что в руке у него бриллиант величиной с лесной орех, который нужно было лишь немного пошлифовать, чтобы вернуть ему первоначальный блеск.

— Об этом вы могли бы и умолчать. Дали бы и мне козырнуть чем-нибудь, — фыркнул Чэд. — Ведь в конце концов тискал-то он мою невесту.

— Фу, как ты можешь быть таким вульгарным! — смущенно воскликнула юная дама.

— У вас есть еще один козырь — касторка. Вы еще можете отомстить, — заметил Уэйд примирительно. — В его кухне стоит большая бутылка этого снадобья, и я не встану вам поперек дороги.

В одном нужно было отдать Хаббарду справедливость — он выпил касторку как истинный джентльмен, даже не поморщившись. Так же по-джентльменски вел он себя и в Глазго (его отвезли туда на полицейской машине), когда ему пришлось выискивать на полу тюремной камеры три бриллианта покойной миссис Шекли. Четвертый бриллиант исчез. Роберт Уэйд предусмотрительно позаботился о том, чтобы оставить его себе в качестве гонорара.

Выяснилось, что старший инспектор Миддл порою мог быть милым и даже остроумным собеседником. Выслушав рассказ Чэда, он скривил лицо, что означало у него улыбку, и заметил:

— Я же с самого начала знал, что убийца — Хаббард. Ведь подозрение падало только на двоих: на него и на вас. А так как у вас прямо на носу написано, что вы не способны на такие дела, оставался лишь этот адвокат.

Хаббард оказался достаточно умен и сознался, что бриллианты похитил действительно он. Но зато свою причастность к убийству миссис Мэриел и архивариуса Дэвида Лайнора он отрицал со всей категоричностью. Он утверждал, что ничего не знает о женщине по имени Мэриел. Что она искала в Касл-Хоуме, кто ее убил и с какой целью, он тоже не знает. Архивариуса он и в глаза не видел.

Упорства Миддлу было не занимать. Первым делом он вновь проверил алиби Хаббарда. Правда, подружка адвоката ночью уехала из Крайстчерча, но старшему инспектору не понадобилось много времени, чтобы отыскать ее в Уингтоне. На очной ставке с Хаббардом она разрыдалась и созналась, что солгала и что в тот вечер его у нее не было.

Между тем Скотленд-Ярд и Интерпол тоже включились в это дело, в первую очередь им нужно было установить, кто такая миссис Мэриел. Телефонный звонок из Лондона, последовавший два дня спустя, дал делу новый толчок. Миддлу сообщили, что миссис Мэриел узнал по фотографии в газете дежурный камеры хранения на Паддингтонском вокзале. Этот же дежурный сообщил, что около десяти дней назад она сдала ему на хранение два чемодана. Полиция тотчас же осмотрела содержимое этих чемоданов. В одном из них нашли несколько писем, из которых следовало, что полное ее имя — Мэтти Мэриел, что она приходилась племянницей миссис Шекли и что до приезда в Англию проживала в Сиднее.

Когда об этом уведомили австралийскую полицию и та произвела обыск в доме Мэтти Мэриел, были вскрыты и еще кое-какие факты. Так, например, в доме миссис Мэриел полиция нашла дневник тех лет, когда убитая еще проживала в Крайстчерче. Девичьи записи, полные грез и романтики, свидетельствовали о том, что она поддерживала в те годы любовную связь с молодым судебным асессором, которого называла Джилли. Хаббард в то время работал в суде, а его звали, как помнит читатель, Джильберт. Миссис Мэриел уехала в Австралию двадцать лет назад, так как нашла там хорошо оплачиваемое место в антикварном магазине. Вторым свидетелем по делу Хаббарда был некто Гарольд Максвелл. Владелец лавки скобяных товаров в Пэнрифе, недалеко от Сиднея, лишь в Мэтти Мэриел нашел ту женщину, которая смогла его понять. Счастливый, по его словам, отец семейства, он побоялся сразу прийти в полицию, опасаясь за свою репутацию. Он долго увиливал, но в конце концов поведал полиции о таких фактах, после чего все стало совершенно ясно. Миссис Мэриел рассказывала ему, что в Крайстчерче у нее живет богатая тетка, но она настолько причудлива, что хранит все свои украшения, в том числе и четыре ценных бриллианта, незастрахованными дома. Этими бриллиантами, воспоминанием о своем первом браке, она украсила старый оловянный подсвечник, чтобы всегда иметь их перед глазами. Миссис Мэриел постоянно опасалась, что рано или поздно эти драгоценные камни выкрадут, и однажды даже осторожно выразила свои опасения в письме, адресованном миссис Шекли. Но старая дама довольно грубо ответила ей, чтобы лучше беспокоилась о своих собственных делах; хозяйка бриллиантов пока еще она, миссис Шекли, и Мэтти Мэриел получит их только после ее смерти.