В стране той нанотехнологии

Хребет подводный Ломоносова.

А здесь у нас лишь патология —

Неразрешимые вопросы.

Их ждёт олимпиада в Сочи

И Константиновский дворец

А нас ждёт… дальше многоточие,

Точнее говоря, п…ец.

У них там свежий ветер мая,

И ликованье дружных масс,

А здесь всё это вызывает

Лишь когнитивный диссонанс.

Моё трёхдневное похмелие,

Моя вселенская тоска —

Её задорное веселие,

И в кольцах узкая рука…

От этой жизни незадавшейся,

От чёрного упадка сил,

Студентка из движенья "Наши",

Меня, пожалуйста, спаси.

Стряхни с меня всю эту нежить,

Направь меня на верный путь.

Вдохни неведомую свежесть

В мою исчахнувшую грудь.

Исторгни душу мою ржавую,

Плащом серебряным укрой

Сродни меня с моей державою,

Под образами упокой.

--------

Привет вам яростные гунны!

Скорей мочите нас в сортире!

Мы гимн вам, радостным и юным,

Споём на нашей ветхой лире!

Когда великая империя

Клонилась к пышному распаду,

Когда чуть было не похерили

Московскую Олимпиаду,

Солдаты в Азии примерили

Из цинка первые бушлаты,

Когда подверглись недоверию

Незыблемые постулаты,

Поток еврейской эмиграции

Стал мельче и заметно жиже,

И академик, совесть нации,

Ментами в Горьком был отпи…ен,

И тень Лаврентий Палыч Берия

Зашевелилась на Лубянке,

Тогда-то вот портвейн "Иверия"

Был дан трудящимся для пьянки.

Между раскрученными брендами

Не затерялся тот проект,

И пахнул мрачными легендами

Его загадочный букет.

Напиток этот по сравнению

С тем, что пришлось нам прежде жрать,

Был следущего поколения,

Как самолет МИГ-25.

В нём не было ни капли сока,

И никаких даров природы,

Лишь технологии высокие,

Да мудрость гордого народа.

Носились с тем народом гордым

У нас в Советском-то Союзе,

Как будто с писаною торбой

(И Ахмадулина всё в Грузию,

И с ней фотограф Юрий Рост там,

И сам великий Окуджава,

Где несмолкающие тосты,

Шашлык, боржоми и кинжалы).

И джинсы ихние поддельные

Обтягивали наши жопы,

И вкус "Иверии"-портвейна,

Как воплощенье Азиопы.

Бьёт прямо в темя тяжким обухом

Нас водка русская, тупая.

Как путника роскошным отдыхом,

Портвейн грузинский завлекает.

Вот слизистые оболочки

Всосали порцию напитка

И снизу вверх по позвоночнику

Змеится колдовская пытка.

Ползёт, как божия коровка,

По стебельку пурпурной розы

Туда, где в черепной коробке,

Остатки головного мозга.

Вот жидкость тёплая химическая

Достигла мозг вышеозначенный,

Согласно Гегелю, количество

Упорно переходит в качество.

И опускаются туманы

На холмы Грузии ночныя,

И наступает кайф, нирвана,

Короче, просто эйфория.

А дальше жуткое похмелие,

Живем-то все же не в дацане,

Не стоит забывать про Гегеля,

Про отрицанье отрицания.

И вот стою — сибирский валенок,

Глазами хлопая спросонья,

На циклопических развалинах,

Не мной построенной часовни.

Из-за Осетии с Абхазией

Грузинская фекальна масса

Смягчить не сможет эфтаназией

Мне горечь рокового часа.

Мне седина покрыла голову.

Прощай прекрасная грузинка!

Я вспомнил, по какому поводу

Слегка увлажнена простынка.

Прощай, сырок, в кармане, плавленый,

Охладевающие чувства,

И организм, в конец отравленный,

И творчество, и рукоблудство.

И Вакх безумный, надругавшийся,

Над аполлоновым порядком,

И образ мира, оказавшийся,

В конечном счёте, симулякром.

Людмила Щипахина “СВЯТАЯ КРЕПОСТЬ…”

Прикрыла чужая фуражка

Бездомного сына страны.

Заснул малолетний бродяжка,

Уютные плавают сны.

В осеннюю стужу не мало

Пригреться у тёплой трубы.

А кислые стена подвала —

Великий подарок судьбы.

И что-то счастливое снится:

В весёлых накрапах росы

Какая-то добрая птица

Приносит кусок колбасы.

И мама далёкая снится,

И в щёку целует мальца.

А это — подвальная крыса

Махнула хвостом у лица…

Дитя заседающих нянек,

Наследник лесов и равнин,

Спи, мальчик, изгой и избранник,

Великого этноса сын.

Невидимые ищешь тропы

В невиданную благодать…

Недаром, варвары Европы

Спокойно перестали спать.

Не на тебя ль сквозь вздох эфира,

Прикрывшись флагом мнимых дружб,

Настроены антенны мира,

И окуляры тайных служб?

Святая крепость на границе,

Как заповедали века:

Быть не соринкою в зенице,

А костью в горле у врага.

Себя храня, других спасала.

И светлым будущим жива,

Ещё ты миру не сказала

Свои последние слова.

Живи и здравствуй, Вечный Город.