5 Истинная страсть

Я полулежал, откинувшись на полированные стенки небольшого бассейна, вырубленного прямо в полу. Отделанный дорогим красноватым камнем, он напоминал страшную рану от вырванного сердца. А в полумраке свечей и масляных светильников теплая вода казалась настоящей кровью. Вокруг меня ковром пестрели благоухающие лепестки роз и лилий. Огоньки масляных светцов плясали по богато убранной зале. Иные источали редкие благовония, ласкающие ноздри. Залу подпирали строгие колонны редкого голубого мрамора. Их капители украшали высеченные орлиные головы, распахнувшие клювы. У стен стояли мраморные фигуры обнаженных дев, вооруженных воинов и мифических зверей. В глубине залы темнело мягкое ложе, устланное пятнистыми шкурами. Повсюду пушистые пальмы и изысканной красоты цветы в изящных вазах розового камня. Одни из них стояли на полу, другие на золотых цепях свисали с потолка. Стены задрапированы тонкими вычурными гобеленами, восточными коврами, и покрыты высеченными рельефами. А одна из стен так и вовсе представляла собой сплошной массивный горельеф с запечатленной сценой битвы.

Возле меня стоял золотой поднос. Горы всякой снеди источали тонкие ароматы и возбуждали аппетит. Рядом сверкал златокованый кубок и такой же кувшин терпкого вина. Я иногда лениво протягивал руку, брал с подноса то кусок запеченного оленьего мяса, то ножку павлина, то жирный хвост заморской ящерицы, то виноград или спелую грушу. Запивал вином, и млел в блаженстве, полуприкрыв глаза.

А прямо передо мной в чарующем танце кружили три юные девы. Совершенные, едва прикрытые тела сверкали густым загаром и блеском неведомых масел. Огромные глаза искрились молодостью и задором, и пронзали меня, будто зажигательные стрелы. Жемчужные зубы вспыхивали, когда улыбки озаряли их лица. Они извивались тонкими гибкими станами, вытягивали длинные ноги, вились вокруг колонн, обходили меня по кругу, и порой принимали такие соблазнительные позы… На изящных шеях горели ожерелья сапфиров, бриллиантов и рубинов. Золотые кольца тонко звенели на руках и ногах. Их пышные длинные волосы колыхались в такт замысловатым движениям. Ажурные короны венчали их благолепные головы, подчеркивая красоту искрящимся дождем бриллиантового бисера. Две — жгучие брюнетки, а одна ослепительная блондинка. Контрастно. И красиво. И я любовался красотой.

Неведомо откуда лилась приятная музыка. Я пытливо присматривался и искал музыкантов, но никого не обнаружил. Она наполняла залу, заставляя танцовщиц жить и двигаться по своим законам ритма.

Они то подходили ближе, то удалялись. То пропадали за колоннами, издавая томительные стоны. А потом появлялись, возбуждающе и призывно смотря на меня. И по-новому начинали выгибаться, извиваться, падать на пол, перекатываться. Или заманчиво обнимались, терлись друг о друга, томно вздыхали и стонали, вызывающе смотрели на меня, облизывали пухлые губки и прибегали к прочим изыскам соблазна.

Я цедил вино и пристально следил за ними. Вернее, это они так думали. Но мой взгляд пронзал их насквозь — я с интересом изучал горельеф, украсивший противоположную стену. Изысканная работа. Но не этим привлек он мое внимание, а необычностью. Здесь изображалась необычная битва. С первого взгляда вроде все обыденно — две армии, все в доспехах и с оружием, все кричат и бьют друг друга кто копьем, кто мечом. Но вот только вместо коней под седоками красовались грифоны. Мифические птицы с головой и крыльями орла, но с телом и лапами льва. Забавно. И битва происходила не на поле, а среди облаков. Две крылатые армии сошлись в поднебесье, завязав жестокую схватку. В основном воины метали дротики, или стреляли из лука. Но были и подобные рыцарям. Они держали длинные тонкие копья, и разили либо мифических птиц, либо наездников. На грифонах тоже выделялась замысловатая броня. Интересно, интересно. Воплотил ли неизвестный мастер свою буйную фантазию? Или передо мной исторический факт, запечатленный в камне? Случались ли в далекие времена подобные сражения? Как можно биться в поднебесье? И я пожалел, что не могу обернуть ход истории вспять.

Вернее, пока еще не пытался.

Танцовщицы виляли округлыми бедрами уже перед глазами. Блондинка обошла сзади, и ненавязчиво принялась массировать шею. Ее теплые нежные пальцы источали чудотворные волны. Я медленно сомкнул глаза и в блаженстве замурлыкал. Таинственные ароматы цветов и масел щекотали ноздри. Но вот их глубинные желания обжигали холодом. И хоть они искусно играли глазами и сверкали улыбками, но напоминали мне холодные льдинки. Вряд ли бы они по собственной воле выкручивались здесь перед страшным и опасным гостем. Перед тем, кто мог бы растворить их кровь в этой воде.

Неожиданно моего уха коснулись горячие влажные губы.

— Господин доволен?

Я не мог говорить. Я лишь промычал. Или промурлыкал. Или… словом, не важно.

— Господину нравится?

— Даааа… — на сей раз я прошипел.

— У господина есть имя?

— Даааа… ты уже назвала меня. Я — Господин.

— Хорошо, — мгновенно согласилась она, и принялась усерднее разминать мою жилистую шею. — Хорошо, наш Господин. Мы будем звать вас так, как вы пожелаете. И делать все, что вы пожелаете.

— Все? — недоверчиво переспросил я.

— Совершенно все, — жарко дышала она в ухо. — Ведь у вас есть желания?

Я вдруг рассмеялся. Пусть тихо, но она на миг отпрянула.

— Вы смеетесь?

— Как видишь.

— Но чего в нас смешного?

— О, вы прекрасны. Даже до безобразия. Я не достоин той чести, что вы мне оказываете. Я не достоин внимания таких умопомрачительных красавиц. Потому что я — никто. И не важно, как меня зовут. Мир ни разу еще не слышал звуков моего имени. И не знаю — услышит ли? А желания у меня есть. Но они совершенно не те, о чем вы думаете.

— Господин, мы не думаем, — учтиво ответила она, поглаживая плечи. — Мы лишь удовлетворяем ваши желания. Чего вы хотите?

— Вам это не по силам, — я медленно ронял слова. Они таяли в мелодичном звучании таинственных инструментов.

— Зря вы так думаете. Мы умеем все…

— Сомневаюсь.

— Не сомневайтесь.

— Все, или все, что вам положено? — уточнил я, чем ввел ее в глубокое замешательство. Она на миг замерла, тонкие пальцы одеревенели. Я ликовал. Но в итоге сжалился и попросил, — подлей вина.

— Слушаюсь, — оживилась она. Оторвалась от моей шеи и наклонила кувшин. — Вам нравится королевское вино?

— Да. Оно так же сладко, как и ваши тела, — я пожирал взглядом роскошных танцовщиц. Они как раз выкручивались передо мной, повернувшись спиной.

— Спасибо, — благодарно отозвалась златовласая девушка. Первая искренность тенью промелькнула в ее голосе. Я пригубил из кубка, посмаковал, и блаженно вздохнул.

— Но вот ваши души… Они не так сладки и притягательны. Ваши мысли… они путаны и противоречивы. Ваши желания… они не ваши.

— Не думайте об этом, — она уже перешла на грудь.

— Не могу. Ведь первое мое призвание — думать. И постигать ваши желания. Как тебя зовут?

— Альвин. А вас?

— Ты уже знаешь.

— Но это же… не имя?

— Да.

— Ладно, не буду терзать вас бесполезными вопросами. Но стану задавать полезные. Вам нравятся королевские танцовщицы?

— Ты же умница, Альвин. Ты же знаешь ответ?

И хоть она за моей спиной, я разглядел улыбку на ее губах.

— Само собой, ведь мы — лучшие.

— Бесспорно.

— Вы хотите, чтобы они опустились к вам в бассейн?

— Зачем? — осторожно поинтересовался я.

На миг она задумалась. Но сразу же нашлась.

— Вас когда-нибудь гладили шесть женских рук?

— Гладили. И даже больше. Например — семь.

Она задорно хохотнула. Я тоже смеялся.

— И оплетали семь женских ног? — озорство так и звенело в ее тонком голоске.

— Да, — подтвердил я. — О, нет, последняя не была калекой. Просто, больше не влезло.