На сей раз задумался я.

— Хм, похвально, похвально. Не ожидал я от тебя такого. Честно — не ожидал. Выходит, простой человек в тебе сильнее безжалостного монарха?

— Да. Думаю да, — в глубокой задумчивости произнес он. В его застывшем взгляде сквозило отрешение от всей мирской суеты. Он уходил внутрь себя, где отыскивал ответы на все мучившие его вопросы. Туда, куда властен уйти любой человек. Туда, где есть все…

— Тогда тебе просто нужно отказаться от трона, и стать простым человеком, — просто посоветовал я, прислушиваясь к пустоте его души. Пустота мигом исчезла. Она наполнилась очередными чувствами. Король недобро нахмурился, глаза его угрожающе сверкнули, кулаки выразительно сжались.

— От тебя ли я это слышу? От того, кто хвалится своей мудростью? Отказаться от трона? Ха! Конечно!

И он издевательски засмеялся. Собаки недоумевающее переглянулись. Я посмотрел на них. Затем на прислугу и стражей. Но их интерес к нашей беседе едва был сильнее собачьего. Король продолжал:

— Да ведаешь ли ты, Чемпион, что со мной станет? Со мной, и со всей моей семьей? Да, я иногда мечтаю жить простой жизнью, но изменить свою судьбу не могу. И не считаю нужным, ибо рожден, чтобы править. А если откажусь? Думаешь, мой преемник позволит мне существовать в образе простого человека? Думаешь, мне позволят дожить в тишине и благодати, о которой я часто мечтаю, лишь оттого, что мне ее остро не хватает? Думаешь, позволят мне уединиться в милом уютном баронстве с небольшим замком на берегу тихой речушки? Позволят ли дожить свой век в пирах, охотах, конских и рыцарских забавах? Позволят ли наслаждаться объятиями юных наложниц? Позволят ли воспитывать внуков, прививая им истинное дворянское благородство? Ты действительно так полагаешь? Тогда я поспешу тебя разочаровать. Мой замок тут же осадят, захватят, земли разорят. Меня тут же прилюдно и зверски казнят, дабы другим неповадно было претендовать на трон. А семью вырежут. И взойдет новый правитель. Сторонники старого режима, естественно возмутятся, и тогда страна может впасть в хаос гражданской войны. Она, разумеется, ее ослабит. Тогда-то наши старые соседи непременно дадут о себе знать. И кто от этого больше всего пострадает? Понятное дело — я. И моя семья. Но еще и люди. Жители моего королевства. Ведь их ждет рабство и плен. Или смерть, от рук захватчиков. Поэтому, мой дорогой Чемпион, я до скончания жизни прикован к трону. И дети мои будут прикованы. А чтобы выжить и удержаться у власти, мы вынуждены будем применять жестокие методы — иных, к сожалению, нет. То есть, для кого-то всегда будем палачами. Но они для нас не осужденные преступники. Они — мученики, жертвующие жизнями во имя своего народа. Но народ темен, а потому и видит в нас палачей, а не защитников. Но, тут уж ничего не попишешь. Судьба наша такая.

Он снова откинулся на спинку, умолк, и потянулся за кубком. Руки его предательски дрожали, выдавая легкое волнение. Но после трех громких глотков он утер губы, крякнул и успокоился. Даже королевские манеры перестал соблюдать. И правильно — было б перед кем хвалиться какими-то условностями, известными лишь узкому кругу придворных.

— Вот потому-то я не хочу быть правителем, — негромко заговорил я. — Это адское наказание. И жесткое ограничение свободы. Ты вынужден делать то, что надлежит, а не то, чего желаешь. В противном случае рискуешь расстаться с властью. Или с жизнью. Вот и ты только что подтвердил мою правоту. Я смело могу назвать тебя рабом королевства, но не хозяином. Тебе кажется — ты правишь своим государством, но на самом-то деле оно правит тобой. Оно уподобилось прирученному страшному хищнику, который неусыпно бдит у порога. И не выпускает тебя, требуя насыщать его день ото дня. А ты не можешь миновать его, чтобы улизнуть прочь из смердящей комнаты и ощутить прелесть окружающего мира. Ты можешь лицезреть лишь крохотную его часть сквозь узкое окошко. Оттуда веет свежестью луговых трав и полевых цветов, там раздается задорный девичий смех и тихий шепот листвы. Но ты не можешь полноценно наслаждаться всем этим. Получается — ты узник, запертый в тесном пространстве своего королевства. Ты раб его. Даже когда посещаешь соседние земли, твое королевство тенью идет за тобой, затмевая живительное солнце. Мысли о нем никогда не дают тебе покоя. Дела государственные всегда стоят превыше личного счастья. А если ты счастье свое вынесешь вперед, позабыв о стране, то она мигом сожрет тебя. Перемелет с костями и потрохами, жадно сглотнет, сыто облизнется, и алчно будет выискивать новую жертву. Желания королевства всегда превыше желаний короля. Да, ты осознаешь это, как мудрый правитель. Я же никогда не стану порабощать свои желания. Потому и не буду никогда правителем, равно как и рабом. Хотя, суть одна и та же — ограничение свободы, пусть и с разных сторон. Но… увы, тебе, похоже, не оставили выбора. Придется до конца тащить бремя власти. До конца дней жить под страхом чудовищного призрака, готового в любой момент сомкнуть безжалостные челюсти на твоей шее.

— Воистину ты прав! — воскликнул король. — Не знаю, чем я заслужил его. Но придется до конца нести бремя.

— Придется, — эхом вторил я.

— И я буду нести, — и гордо и покорно пообещал он.

— Будешь.

— Пути назад нет!

— Нет…

И мы снова осушили кубки. Я чувствовал его благорасположение. Я чувствовал его искренность. Его силу, его страх. Силу всевластного короля, повелевающего огромными пространствами и судьбами бесчисленных масс. Страх перед собственной невозможностью мечтать и быть свободным. И перед человеком, который обнажил его страх. Хоть и не человек я. Но лучше меня бояться, ибо сила моя в моем стремлении постичь ваши сокровенные желания. А они очень часто бывают губительны для вас же. Особенно те, которые вы пытаетесь, но не можете воплотить, тайно признавая тем самым свою слабость. И еще больше подчеркиваете ее, не желая признавать открыто.

— Так что лучше и не мечтать о таком, — подтвердил мои мысли Вальгред. — Будем жить дальше, и надеяться на лучшее. И не позволять кому-то нести нам худшее.

— Будем, — согласился я и отсалютовал поднятым кубком.

Мы долго и вдохновенно беседовали, а хмель все глубже и глубже проникал в наше сознание, вытягивая оттуда самое сокровенное и тайное. Многое почерпнул я, общаясь с монархом. Еще большее он. Но почерпнул от самого же себя. Я почти не говорил, предоставив то право ему. Зато задавал своевременные и наводящие вопросы. И отвечая на них, монарх сам дивился тому, о чем ранее не задумывался. А чтобы беседа наша не была утомительна, мы временами обсуждали прекрасных дам, турниры, пиры и прочие развлечения. Его желания в этой области мне тоже стали интересны. Он многое рассказал о придворной жизни, о бесконечных интригах и заговорах, о мятежах и восстаниях. О соседних королевствах и много еще о чем. Я внимательно слушал, сосредоточенно кивал, где нужно смеялся, а иногда едва не рыдал.

— Вот они где все у меня! — король ладонью провел по горлу. Его глаза раскрывались уже с трудом. — Надоели! Я и так, и сяк! Ну, никак! Да чего с ними цацкаться! А, ну их всех! Давай лучше выпьем!

— Давай, — эхом подхватил я и сам разлил вино по кубкам.

— За достойных монархов! — гордо огласил он. — За нас!

Я предупредительно вскинул руку и строго погрозил пальцем.

— Я не монарх!

— Брось, — покривился он. — Ты слишком загадочен. И никто не может доказать обратного.

— Равно как и прямого, — жестко отрезал я. — Но я точно не монарх. Я уже объяснил…

— Но ведь можешь быть, — пьяно косился король. — Ты так хорошо во всем разбираешься.

— Могу, — согласно выдохнул я.

— Странно, почему ты выбрал путь скитальца? Раз можешь править. Мне кажется, ты легко бы мог подчинить то чудище, которое стоит на страже любого правителя, следя за его желаниями. Ты бы мог заставить его служить твоим желаниям.

— А зачем мне править? — пожал я плечами. — Правят те, кто не может чего-то достичь сам. Они находят тех, кто может, и усиленно правят ими. Ты ведь сам ничего не произвел на свет из этого, — я демонстративно обвел руками богатую тронную залу.