Великолепные дорогие доспехи играют на солнце ребрами жесткости, травлеными рисунками, золотыми украшениями. Над шлемами колышутся пышные сине-золотые плюмажи, лазурные плащи развеваются за спинами. Такое ощущение, будто они не на войну идут, а на королевский парад. Золотые шпоры искрятся в ярких лучах, напоминая о высоком аристократическом происхождении. Забрала подняты, лица сосредоточены, глаза наполнены интересом, слитым с подозрительностью. Рыцари держат боевые копья — наконечники сверкают отточенными жалами. В танце лучей чувствуется горячее нетерпение и желание отведать крови. На поясах длинные мечи, топоры, кистени и шестоперы. Оружие простое, без изысков, но добротное и удобное. Лишь некоторые мечи сверкают золочеными эфесами. Но все, как одно пахнут силой и смертью.

Мелькнуло несколько арбалетчиков в широкополых стальных шляпах. Поля затеняли суровые солдатские лица, изукрашенные шрамами и затаенной жестокостью. На них красовались синие накидки с изображением белого скорпиона. А под ними угадывались кожаные куртки, проклепанные железом. В руках короткие двойные арбалеты — такими удобно бить с коня. У седел приторочены запасные колчаны.

Один из рыцарей гордо выехал вперед. Длинноногий белый конь, укрытый сияющей кольчужной попоной, изящно гарцевал под ним, выгибая крутую шею. Открытый шлем венчала золотая корона. Лицо властное и надменное, глаза зеленые, кошачьи — хищные. Нос благородный и прямой, подбородок острый и вздернутый. Тонкие ухоженные усики и бородка придавали ему еще больше царственности. Он буравил меня удивленным взглядом, на дне которого поблескивало отвращение. Я небрежно опирался о темный ствол могучего исполина и с наглой вызывающей улыбкой смотрел на них.

— Кто ты такой? — резко бросил царственный всадник.

— Неважно, — сверкнул я клыками. — А ты?

— Что?…! Ты посмел мне тыкать?! — негодующе наклонился ко мне рыцарь.

— Ну да, — развел я руками, задорно щурясь. — А что такого?

— Да знаешь ты, презренный холоп, кто я такой?!

— Вот я и пытаюсь узнать.

— Да я герцог Вельмарк де Грисс! — самовлюбленно и грозно воскликнул рыцарь. — Герцог верхнего Альвирка и всех земель Стонберри-Крон. Союзник двух великих держав севера и востока.

— Очень приятно, — глубоко поклонился я. — А какие твои цвета?

— Как это понимать, смерд? — неожиданно удивился он, на миг позабыв о моей наглости.

— Ну, цвета… эти, родовые, — вспомнил я, сухо прищелкнув пальцами.

— Мой цвет неба — лазурь, — указал он в голубеющую высь, где лениво шествовали вереницы пушистых облаков.

— Символ великодушия и благородства? — переспросил я, отчего-то тоже взирая в небо. Одинокий сокол парил под облаками, внимательно глядя на нас. До земли долетало его далекое желание. Он чего-то ждал. Как, собственно, и все чего-то ждут…

— Да! — торжественно раздувался герцог, гарцуя на холеном крутобоком жеребце. — А еще символ вечности и неба, как воплощения моих помыслов.

— Хм, вот значит как? — в задумчивости пробормотал я под нос. Но он услыхал.

— Да! — с гордостью подтвердил рыцарь. Его конь заржал, склонил голову и ударил копытом.

— А знак?

— Скорпион.

— Почему скорпион?

— Потому что он опасен, — вызывающе процедил Вельмарк де Грисс.

— А родовой девиз? — продолжал допытываться я.

— Велик тот, кто истинно велик!

— Хм, емко. Сам придумал?

— Это родовой девиз! — воскликнул герцог, вскинув подбородок. — Он древнее всех. И лучше всех.

— А обет? — настаивал я.

Де Грисс поднял железную руку и высокопарно заговорил:

— Я дал обет… — но неожиданно замер и гневно уставился на меня. — А ты вообще кто такой, чтоб я пред тобой тут распинался?!

— Неважно, — я старательно натягивал искреннюю улыбку. Но она почему-то выходила издевательской.

— Неважно?! Ты сказал мне — неважно?! — темнели его глаза, а рука в изысканной латной перчатке тянулась к мечу.

— Да, — уверенно кивнул я. — Просто недавно на турнире всех так объявляли. Вот я и спрашиваю.

— Ты… ты… — хватал он воздух. Но вдруг оскалился. — Я знаю. Ты шпион Вальгреда. Он послал тебя выведать обстановку. Узнать расклад сил, группы войск, численность отрядов и боевых машин, настроение солдат. Да? Признайся? Ты послан Вальгредом?

— Да, я заглядывал к нему на ужин, — неспешно подтвердил я. — Потешился на турнире, покормил собачек, усмирил бунт, помылся в бассейне, поговорил с… э… в общем, со всеми, с кем хотел. Но здесь по воле собственной.

Герцог подобрался и насторожился. Он ухватился за резную переднюю луку, со скрипом подался вперед, силясь рассмотреть меня получше. Рыцари и арбалетчики за его спиной тоже напряглись. Они ждали любого приказа, или просто жеста, чтобы разом покончить со мной. Но Вельмарк вдруг усмехнулся, выпрямился, вздернул темно-русую бородку и заносчиво спросил:

— И чего тебе надо?!

Внезапный ветер снова всколыхнул мой плащ, поднял его, демонстративно потрепал. И мягко опустил. Так вызывающе и приметно, на фоне дорогих парчовых плащей рыцарей. Таких чистых, таких безупречных. Таких жалких. Ведь жалко портить такие…

— Хочу узнать, чего ты желаешь, — будничным тоном проговорил я. Продолжительно зевнул, прикрыл рот ладонью и небрежно добавил, глотая окончания слов, — а после разметать твое войско.

Казалось, он сейчас рухнет под ноги коню. Остальные, кстати, тоже. Они не поверили ушам.

— Раз-ме-тать мо-е вой-ско, — ронял он по слогам, выпучивая слегка раскосые глаза.

— Я думал ты переспросишь — че-го ты же-ла-ешь? — передразнил я и упрекающе покачал головой.

Несколько мгновений длилось напряженное молчание. Но вдруг оно взорвалось его пронзительным хохотом. Остальные воодушевленно поддержали. Я тоже засмеялся, так как люблю смех. Ветерок подхватил его, и понес к далеким лесистым холмам.

— Разметать войско!!! — хохотал он, скрипя броней. — Ой, держите меня оруженосцы!!! Ой, сейчас упаду!!! Ох, спаси кираса — сейчас живот лопнет!!! Ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха, не лопнет, — смеялся я. — Ибо крепка она, ха-ха-ха!!!

— О, боже ты мой! О, не могу. Хо-хо-хо!

— Ха-ха-ха, — вторил я. — Еще как можешь, ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха, не могу, ой не могу, хо-хо-хо!

— Ха-ха-ха, — оскалился я, — в мире все можно, хо-хо-хо.

— Войско, ха-ха-ха, — не унимался он. — Один жалкий холоп, хо-хо-хо!

— Ха-ха-ха, — меня тоже трясло, — да я таков, хо-хо-хо!

— Ты, ха-ха-ха, ты… войско… ха-ха-ха!

— Да, я, ха-ха-ха! Да, войско, хо-хо-хо!

— Один, ха-ха-ха?

— Иных нет, хо-хо-хо!

— Ну ты… ха-ха-ха! Ты… молодец, хо-хо-хо!

— Ха-ха-ха, знаю! Хо-хо-хо!

Просмеявшись, он тяжело выдохнул и утер слезы внутренней стороной перчатки.

— Ух…! Ну ты даешь! Ты, наверное, шут короля? Да? Пойдем ко мне? Я тебе буду платить втридорога. Я давно уже так не смеялся.

— И я, — улыбнулся я. И тоже утер слезу.

— Ладно, — махнул рукой дэ Грисс, переходя на серьезный тон. — Посмеялись и будет. А теперь к делу. Передай королю, что я жду его хваленое войско завтра утром на Ласточкиных Полях, за речной дугой. Если его там не будет, то немедленно перейду к вторжению. Я пойду по его землям, предавая деревни и города огню и пеплу, сравнивая с землей замки всех баронов и графов, кто посмеет сопротивляться. Я утоплю его королевство в его же крови. И так дойду до столицы, чтобы превратить ее в груду дымящихся обломков. Если он трус, то пусть запирается в своей норе, как крыса. Но клянусь родовым скорпионом, я выкурю его оттуда, и проткну своим ядовитым жалом. Если герой, то пусть принимает вызов на Ласточкиных полях. Пусть выходит на смерть. Понял меня? Так и передай! Слово в слово!

Я смотрел на возвышающегося бравого герцога. Его плащ величественным водопадом спадал с плеч. Его глаза взирали властно и жестко. Его голос звучал торжественно и величаво. Его корона вспыхивала дорогими каменьями, шлем переливался золотой насечкой, на груди тоже сиял золотой скорпион. Маленькие скорпионы украшали небольшие подмышечные чаши, пришнурованные к кольчуге, поддетой под основной доспех. Да, ядовит, и жутко опасен. Но оттого и становилось слаще.