Зато христианство имело колоссальный успех в Аравии. Но христианство, создавшись, как известно, в 33 году новой эры, первые два-три века разбивалось на массу учений и направлений. Христиан было много, но учение было совсем не то, что у нас сейчас у православных и католиков. Там был такой учитель, Савелий, который проповедовал в Сирии. Он говорил, что Бог — един, но проявляется в разных формах, в разных образах. Это учение называется вадализм.

А здесь (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. ред.) — в Пальмире, был некий Павел Самосатский, он был епископом в Антиохии, и он считал, что Христос — человек, в которого вошел Бог. Он не признавал божественного Воплощения.[460]

Это было отвергнуто на Никейском соборе в 325 году, а до этого имело полное хождение. И факт Воскресения, который их предки наблюдали, они толковали по-разному. Остановились — на общедоступной истине.

И тут мы перейдем к основателю религиозной системы.

Мухаммед был человек очень бедный. Образования он никакого не получил. Он был безграмотен, читать и писать он не выучился. Да, это было ему и ни к чему. Вместе с тем у него была гениальная память и очень большой интерес к идеологическим вопросам. Он зарабатывал тем, что был проводником каравана. За это кое-что платили, так что он мог существовать. Но караван пройдет двадцать верст и останавливается. Они там не спешили, — не так, как у нас: «Давай-давай!»

Нет, у них этого не было. Остановятся, верблюдов разгрузят, под пальмами сядут. Свежей воды наберут, вином разбавят. Сидят и беседуют. Ну, самое интересное, конечно, на идеологические темы беседовать, о чем же еще? И вот Мухаммед всего этого наслушался. И наслушался он христианства именно в дособорной форме. (Я даже статью специально по этому поводу написал. Жду, когда она выйдет из печати.) Он был больной человек, у него была эпилепсия (очень тяжелое заболевание), поэтому он пить вина не мог совсем. Он говорил, что первая капля вина губит человека. И он сидел, слушал, запоминал, а потом у него были обмороки. На почве его болезней, о которых он беседовал с Аллахом — Единственным, который мог появляться где угодно, в разных формах. И Аллах ему говорил, а Мухаммед запоминал и сообщал всем кругом. И записывали это, так создался Коран.

И вот, если в христианстве Христос сам считается воплощением Бога Слова (вторая ипостась Троицы), то у мусульман его место занимает Коран, а Христос считается пророком. В этом, собственно, вся разница. Она значительно меньше, чем разница между кальвинизмом, скажем, и католичеством. Но не в этом дело.

Для этногенеза важно не философское или догматическое учение, а важен самый факт учения.

Мухаммед, почувствовав, что Аллах ему сообщил что-то и обязал его говорить и проповедовать это учение, стал это делать. Самое любопытное, что силы у Мухаммеда никакой не было. Он был бедный человек, погонщик верблюдов. Правда, ему удалось удачно жениться на пожилой даме по имени Хадиджа. Она его подкармливала, и, вообще говоря, сам-то он не бедствовал. А жил он в Мекке. Мекка была торговым городом, куда приходила масса караванщиков из разных мест. Там лежал метеорит, черный камень, которому поклонялись бедуины.

Там были всякие религии, но самой главной из религий было обогащение. То есть пассионарность пошла по двум линиям: по линии — поиска справедливого пути — это учение Мухаммеда, а вторые утверждали, что это все чепуха, а важны — денежки. Надо деньги получить и заработать любым честным способом. Нечестным было не выгодно, — убьют.

И поэтому эти мекканские купцы и богатеи относились к Мухаммеду с досадой: «Ну, чего ты нам настырно крутишь? Не все ли равно, один Бог или, как говорят бедуины, — столько же богов, сколько звезд на небе? (Они звезды почитают.) Ну, какая тебе разница? Мне надо принять караван. Мне надо продать что-то такое». (Даже воду продавали.)

И караванщики платили, потому что транзитная торговля — это ведь баснословно выгодное дело и не жалко заплатить.

«Отстань, Мухаммед!»

Приходили поэты, которых уже после Кайса развелось довольно много. И один из них сказал даже, когда Мухаммед проповедовал: «Зачем вы слушаете эту тягомотину? Пойдемте, и я вам спою веселые рассказы о богатырях».

Это еще не написанное, но уже, так сказать, подготовлявшееся «Шахнаме». Все арабы поднялись и пошли слушать поэта.

Мухаммед очень рассердился. Но все-таки какое-то количество людей ему поверили. Сначала их было шесть человек. Потом их стало несколько больше — человек пятнадцать-двадцать. Но он так надоел, что они сказали: «Убить бы его хорошо!»

Но дело в том, что он тоже принадлежал к их племени мекканцев. Его дядюшка сказал: «Он мне тоже надоел. Но он — мой племянник, и я не могу вам позволить его убить», и шепнул Мухаммеду, чтобы тот смывался. И он бежал в город Ясриб (Медину). И с тех пор город стал называться городом Пророка. Вместе с ним прибежали поверившие ему соратники — мухаджиры. Здесь было гораздо легче, чем в Мекке, потому что было огромное разнообразие людей: персы, бедуины, евреи.

Обратите внимание, что нужно для того, чтобы создался этнос! Разнообразие ландшафтов — каменистая местность и пустыня, разнообразие этносов — там тоже было несколько этносов, и разнообразие в хозяйственном быте, — естественно, что бедуины пасли верблюдов, но не могли торговать. А евреи — торговали, но не умели пасти верблюдов. Здесь были разные стереотипы поведения. Но все стали субстратами для нового этноса, который посчастливилось создать Мухаммеду.

ЛЕКЦИЯ 3

ВСПЫШКА ЭТНОГЕНЕЗА В ПАЛЕСТИНЕ (I ВЕК Н. Э.)

Описанный нами пассионарный толчок в Аравии прошел относительно легко, потому что население там редкое, разнообразное и, в общем, непринципиальное. Поэтому арабы приняли ислам и использовали его сообразно своим вкусам и наклонностям, то есть начали священную войну, которая приносила им большой доход.

Но вот представьте себе, что такой же пассионарный толчок ударил по стране, где существует твердый порядок, законы, армия и население — довольно вялое и совершенно не желающее никаких эскапад и никаких лишних приключений.

Таковой страной была Римская империя, через восточную часть которой прошел толчок. Он прошел от Швеции через бассейн Вислы, через Карпаты, Черное море, Малую Азию, Сирию, Палестину и — до Абиссинии.

Нас интересует именно римская часть. Там — при абсолютно твердой системе фактически никакие перемены не должны были произойти. Пассионарии находили себе применение на государственной службе или в армии, а большая часть населения предавалась такой веселой жизни, о которой современные европейцы могут только мечтать.

У римлянина среднего достатка была вилла, были рабы, которые жили там и занимались обслугой. Ну, конечно, они ели то же самое, что и господа, и старались работать, как можно меньше. У него были мулы, на которых он ездил кататься и купаться где-нибудь в Тирренском море. У него были дамы, которые танцевали перед ним и развлекали его, с удовольствием и для себя тоже. Собственно, чего ему было надо?

И только на Востоке, где образовалась химерная конструкция, то есть соединение древневосточной культуры и эллино-римской, — тут возник некий конфликт еще до начала толчка. Он просто «расшатал» систему.

Этот конфликт заключался в столкновении евреев с греками. Не то что они поругались — нет, они ругались часто, но это как раз не существенно. А существенно было то, что, как говорили в те времена, «эллины ищут знания, а иудеи — чуда». Ну, чуда-то — ладно — занимайтесь своими чудесами сколько угодно, а вот знания?