После того, как основные пожитки отца были розданы, Джим положил остальное в старую лодку.

– Теперь заполните её плавником[15], – приказал он, и все начали собирать плавник, пока лодка не заполнилась до краев. Под руководством Джима они подталкивали старый ялик в море до тех пор, пока тот не поплыл. После этого Джим вытащил горящую головешку из костра и повернулся лицом к собравшимся.

– Как вы почти все знаете, моему папе никогда не нравилась церковь, – обратился он к собравшимся. – Но как-то он рассказал мне историю о людях, которых называют викингами, и о том, как они хоронят своих. Он говорил мне, это был бы грандиозный способ для ухода из жизни. Так что, пап, это для тебя.

Он бросил факел в лодку, дерево подхватило огонь и вспыхнуло.

– Толкай! – скомандовал он, и горящая лодка поплыла в море. Они молча наблюдали, потом один из рыбаков достал скрипку и начал играть медленную заунывную мелодию, а через мгновение какая-то женщина запела:

Дуй, ветер, с севера,

С севера, с севера,

Тяжкие волны, вздымайтесь в ночи.

Дуй, ветер, с севера,

С севера, с севера,

Парус любимого к берегу мчи.

Вчера мне сказали, что видели парус,

Я кинулась к морю, смотрела, ждала –

Лишь ветер да тучи, лишь буря да ярость.

Лишь белая пена да синяя мгла.

Когда мы простились с тобою на взморье,

Я долго стояла вблизи маяка,

Пока не растаял твой парус в просторе,

Пока не погасли в выси облака.

Мне только услышать бы пение бриза,

Что весело мчится по синей волне,

И парус увидеть за дымкою сизой,

И знать, что мой милый вернулся ко мне,

И знать, что мой милый вернулся ко мне

– Это любимая мамина песня, – всхлипнула миссис Барроу.

Рейф, Гарри и Люк стояли рядом, наблюдая.

– Однажды мальчик превратится в мужчину, – сказал Рейф.

Гарри обернулся и взглянул на Джима:

– Он уже мужчина.

Глава 12

На следующий день рано утром сэр Уолтер прислал весточку, что яхта графа ночью отчалила, посему чуть позже вся честная компания отправилась в Лондон. Они пустились в путь на двух экипажах. Гэбриэл правил своим карриклом, а Итен – дорожной каретой, принадлежащей двоюродной бабушке Герте. Остальные джентльмены ехали верхом. Поскольку никто особенно не спешил, лошадей они взяли своих собственных и разнообразили путешествие частыми небольшими остановками, чтобы время от времени размять ноги и дать отдохнуть животным.  От случая к случаю Гэбриэл подвозил кого-то из друзей в двуколке или давал им править, а сам ехал верхом, или же кто-нибудь присоединялся к Калли, Ники, Джиму и Тибби в карете.

– Забавно, правда? – заметила Калли, обращаясь к Тибби. – Как все меняются местами.

– О да,  и к тому же нас сопровождает такой лихой эскорт, – вторила Тибби. – Какое великолепное собрание мужчин – оно заставляет трепетать моё сердечко. Воистину они все необычайно красивы, как считаешь?

Калли улыбнулась:

– Да уж, несомненно.

Карета накренилась, и Калли мельком увидела Ники, восседавшего рядом с Джимом и Гэбриэлом, которые обучали его, как править лошадьми.

Тибби проследила за направлением её взгляда:

– Он так добр, не так ли? Мальчики просто боготворят его.

– Ммм. Я предвкушаю наш пикник в Нью-Форесте, – весело защебетала Калли. – Никогда не видела столько еды.

Ей не хотелось обсуждать добрые качества Гэбриэла. Уж доброта-то была куда опасней, чем красивая внешность.

Тибби взглянула на неё:

– Должна сказать, что граф Антон совсем не оправдал моих ожиданий.

– Знаю. В этом-то и проблема. Он кажется слишком приятным, чтобы подозревать в нём дьявольские наклонности. Из-за этого люди с трудом верят в самое худшее о нем.

– Между ним и твоим мужем сильное семейное сходство?

Калли утвердительно кивнула:

– Глаза Руперта в точности, как у графа Антона – того же цвета бледно-серого льда. Волосы же Руперта более тёмного золотистого оттенка, сам он был выше и мощнее, эдакий огромный красивый великолепный лев.

– Твое описание Руперта звучит весьма привлекательно, – Тибби произнесла это с мягкой вопросительной интонацией.

– Да, разумеется. Очень.

– Я так беспокоилась за тебя. Ты была такой молоденькой, такой беззащитной, а принц был намного старше тебя. В то время я очень сожалела о своей бедности, о том, что не в состоянии позволить себе совершить с тобой путешествие и присутствовать на свадьбе. Ты, должно быть, была очень одинока.

 Калли уставилась на проносящийся за окном пейзаж:

– Не стоило переживать, Тибби. День моей свадьбы был самым счастливым днём в моей жизни.

– О, моя дорогая, я так рада.

– Я до безумия была влюблена в Руперта, если не с первого взгляда – как ты уже упоминала, я была скромна и наивна – то спустя несколько недель после свадьбы. Он ухаживал за мной, осыпая драгоценностями и дорогими подарками.

Большая часть которых сейчас зашита в подкладку её платья. По крайней мере, о них она жалеть не будет. Они позволят ей с Ники начать новую жизнь.

– Руперт был очаровательным, заботливым и внимательным.

Она вздохнула, погрузившись в воспоминания. У неё почти шла кругом голова от всего этого, от постоянного внимания, которое оказывал ей такой блистательный, красивый мужчина. Ему было сорок лет, но она никогда не думала о нём как о человеке значительно старше её, разве, что он обаятелен и искушён. Подобен Богу.

– Всё было, словно в сказке про Золушку. Ежедневно мы выезжали на улицы города, и принц дарил мне цветы, а люди махали и приветствовали нас. И он при  этом обнимал и целовал меня, и, о, Тибби, все было так, как мы когда-то с тобой загадывали, всё, как я мечтала. Он был Галахадом и юным Лохинваром в одном лице – ну, ты понимаешь, что я имею в виду – и таким романтичным.

– Моя милая девочка, я рада слышать об этом. Ты не представляешь, какие страдания я претерпела, когда твой отец забрал тебя и увёз прочь. Выйти замуж за мужчину гораздо старше тебя – в душе я была уверена, что такой союз счастливым быть не может.

Калли сочла правильным промолчать, глядя в окно.

Спустя несколько мгновений Тибби отважилась заговорить снова:

– Так ведь? Если он воплощал всё, о чем ты мечтала…

– Нет. Не так. Это было лишь в моём воображении.

– О.

– Со временем я обнаружила, что он совсем не любит меня. И никогда не любил. Я ему даже не очень нравилась. Это всё было сплошь показное, и поскольку он был таким красивым и очаровательным,  был столь искушенным, а я была всего лишь глупым, мечтательным, романтичным, доверчивым ребёнком…  – она оборвала фразу, знакомая горечь стыда подкатила к горлу.

Тибби накрыла руку Калли своей:

– Мне жаль, моя дорогая, мне так жаль.

Калли затрясла головой и попыталась улыбнуться:

– Сейчас уже все осталось далеко в прошлом. Теперь я совсем другой человек.

Она испытала облегчение, что Тибби не спросила, как она открыла, что Руперт не любил её. Этот секрет она не могла поведать даже Тибби. Хотя прошло столько времени, но некоторые шрамы заживают долго. И всё ещё могут причинять боль.

– Ты ещё молода, – начала Тибби. – И можешь попытаться снова…

– Нет! Я больше не вынесу этого!

Калли выровняла дыхание и продолжила более спокойным тоном:

– Я больше никогда не совершу ошибку, снова выйдя замуж. Ты даже не представляешь, с какой надеждой я смотрю в будущее, чтобы самой распоряжаться своей жизнью, выбирать самой, чем заниматься, что носить, есть или читать. Ни за что не откажусь от своей независимости.