До своего неожиданного появления на политическом горизонте Перу Альберто Фухимори отмерил полвека безоблачного небытия: добротная столичная школа, сельхозинститут, неожиданный грант и стажировка в университете Страсбурга (Франция), еще один грант — и год счастья в провинциальном, но все же североамериканском кампусе (Университет Милуоки, штат Висконсин). Карьера вузовского преподавателя не предвещала потрясений на пути к пенсионному кайфу бонсая4, однако два обстоятельства нарушили спокойное течение жизни: в 1987-м году друзья состряпали Фухимори приятную синекуру на государственном Седьмом телеканале, где скромный ученый муж вкусил отравленный плод публичной славы в роли ведущего шоу «Concertando». В те же годы Фухимори умудрился вляпаться в мелкие, но неприятные махинации с недвижимостью, из которых его вытащил удачно подвернувшийся адвокат.
Как бы то ни было, Фухимори в одночасье узнал, что жизнь способна предложить нечто большее, чем тишину библиотечного зала и авторитет научного руководителя. Нашлись добрые люди: «Альберто, ты можешь!» Он согласился и попер в политику с прямолинейностью потомка самураев (отсюда — и первое прозвище, данное Фухимори столичными журналистами: «японская торпеда»).
«Китаец»
Как уже знает читатель, на первых выборах Альберто Фухимори реализовывал одинокий слоган — «защиту простого человека», противопоставив его детально проработанной программе экономического и политического либерализма в духе Чикагской школы, с которой шел на выборы Марио Варгас Льоса. Народ Льосу не любил, потому что: а) великий писатель тратил в нищей стране миллионы долларов на рекламную кампанию, б) показывался на публике исключительно в окружении богатых бледнолицых приятелей, в) открыто призывал к сворачиванию государственных социальных программ помощи бедным слоям населения.
Поскольку бедные слои составляют 90% населения Перу, Льоса выборы проиграл, и президентом стал Альберто Фухимори, про экономическую политику которого было известно только одно — японец «за простого человека». Вернее, не японец, а «китаец» — El Chino — именно так любовно называли Фухимори простосердечные перуанские люди: не потому, что не догадывались о японских корнях своего нового президента, а потому, что называли «китайцами» всех выходцев из Азии. Фухимори радовался: народ видел в нем «своего парня»!
Что же получил в наследство от президента Алана Гарсиа новый руководитель Перу в 1990 году? А получил он такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать: галопирующую гиперинфляцию — вы не поверите! — в 7 649% (21% в день!!!), 50 миллионов долларов ежемесячно только процентной задолженности по международным кредитам (общая сумма превышала 17 миллиардов), половину мирового производства листьев коки, повальное бегство капитала, а главное — две чудовищные марксистские банды, которые 10 лет терроризировали страну от глухих деревушек в Андах до окрестностей президентского дворца в Лиме.
Первая банда носила гордое имя советского колхоза — «Светлый путь» (Sendero Luminoso), хотя по официальным документам проходила скромнее: «Коммунистическая партия Перу». В конце 60-х в воспаленном мозгу Абимаеля Гузмана, бородатого, очкастого и страдающего ожирением преподавателя захолустного университета в Уаманге, родилась идея радикально искоренить мелкобуржуазные привычки крестьянствующих потомков инков по образу и подобию китайской культурной революции. Гузман собрал горстку зомбированных студентов и ушел в подполье, из которого через несколько лет в результате успешной вербовки в столичных трущобах и горных поселениях сформировалась воинственная шобла, по разным подсчетам, численностью от трех до семи тысяч человек.
Начиная с 1980 года «Светлый путь» отправил на тот свет, по версии Комитета по исторической правде и примирению, 31 тысячу 331 человека, действуя с решительностью, подобающей всякому периоду обострения классовой борьбы: расстреливал в затылок на площадях захваченных городов «коллаборационистов», осмеливавшихся сотрудничать с законным перуанским правительством, ставил к стенке и выкашивал автоматными очередями в полном составе жителей несознательных деревень, отрубал пальцы, руки и головы «продажным» судьям и полицейским, размазывал по мостовой и витринам мозги обывателей, очутившихся на свою беду в неурочный час в столичном кафе или автобусе, начиненном центнером взрывчатки.
Поскольку революционную бойню «Светлый путь» финансировал за счет взятых под контроль производства и поставок кокаинового сырца в Колумбию, а проблем с закупкой советского, китайского и кубинского оружия никогда не возникало, банда Абимаеля Гузмана цвела и пахла, открыто издеваясь над всеми попытками президента Алана Гарсиа умерить ее маоистский пыл. В лучшие свои годы «Светлый путь» реально контролировал до половины территории страны!
В тени «Светлого пути» до поры до времени хоронилась вторая террористическая банда — MRTA, Революционное движение имени Тупака Амару, возникшее после слияния Революционной социалистической марксистско-ленинской партии и Движения революционных левых, El Militante. Боевое крещение тупакамаровцев состоялось 31 марта 1982 года, когда пятеро членов Центрального комитета, во главе с Виктором Полаи Кампосом и Хорхе Тальедо Ферией, ограбили банк в столичном районе La Victoria. Хорхе Тальедо загасили по ошибке сами революционеры-экспроприаторы в пылу перестрелки с полицейскими, после чего поклялись нещадно мстить за смерть товарища подлым эксплуататорам и их приспешникам.
Такую вот замечательную страну получил из рук Алана Гарсиа Альберто Фухимори в 1990 году. Менее чем за два года гениальный японец умудрился расправиться практически со всеми напастями: ликвидировал сюрреальную инфляцию, остановил бегство капитала, возродил доверие международных банков, а главное — обезглавил «Светлый путь» и MRTA, арестовав практически одновременно (в июне и сентябре 1992 года) Абимаеля Гузмана и Виктора Полаи!
Экономическое возрождение Перу Альберто Фухимори провел под диктовку «чикагских мальчиков», тех самых, чью программу собирался реализовывать Марио Варгас Льоса. Как можно было догадаться, «защита простого человека» оказалась выборной пустышкой, за которой скрывалась банальная либерализация: Фухимори отменил импортные пошлины, отпустил цены, позволил 100-процентное владение иностранным инвесторам, дал добро на беспрепятственный вывоз деловой выручки, ну и, разумеется, свернул социальные программы. Так по иронии судьбы выборная программа Марио Варгаса Льоса вошла в историю Перу под именем «фухишока».
И все-таки перуанская беднота простила Фухимори радикальное несоответствие предвыборных обещаний реальной экономической политике — лишь потому, что президент вернул мир на улицы перуанских городов и деревень. Жить стало тяжелее, зато спокойнее.
Касательно разговоров о том, что правление Фухимори способствовало возрождению перуанской экономики, то, конечно же, все это была пропагандистская мякина, на которой сегодня никого уже не проведешь. Умопомрачительные проценты роста ВВП, колоссальные инвестиции из-за рубежа, броская реклама транснациональных корпораций, заполонившая уличные билборды и телеканалы, — все это не могло скрыть очевидного: на празднике молниеносного жирования рядом с иностранцами непосредственно от перуанского народа засветилась лишь горстка госчиновников, политиков и особо приближенных к властной кормушке олигархов. Многомиллионная нищая братия Перу после либеральных реформ еще глубже погрузилась в болото безысходности.
Политика Альберто Фухимори по жесткому наведению порядка в стране пользовалась безоговорочной поддержкой армии и народа и подвергалась не менее безоговорочному осуждению со стороны местной пятой колонны — либеральной интеллигенции. Интеллигенции не нравилось, что Фухимори, эффективно сворачивая шею банде очкастого Абимаеля Гузмана, не проявляет должного уважения к Священной Корове Демократии. Так, весной 1992 года, отчаявшись добиться от Конгресса и судейской братии законов, необходимых для реализации антитеррористической программы правительства, Фухимори пошел на «самопутч» (autogolpe) — распустил парламент, судейский корпус и приостановил действие конституции.