В 1976 году Лили вышла замуж в третий раз — за Эдмонда Сафру, и главным достижением ее брака стала полная размолвка мужа с семейным кланом (бразильскими братьями и племянниками из Banco Safra S.A.), а также отсутствие детей — значит, и наследников. Когда в 1999 году измученный Паркинсоном гизбар принимал решение передать все свое финансовое наследие в «добрые руки», можно не сомневаться, что рекомендации доблестной британской женщины Лили Коган-Монтеверде-Сафра сыграли первую скрипку.
В конце лета дочка Лили Сафра (от предыдущего брака) нашла в Нью-Йорке замечательного медицинского работника, который до переквалификации долгие годы «стажировался» в элитном подразделении американских «Зеленых Беретов» — Теда Маера, — и представила его «любимому дяде Эдмонду» на предмет совмещения должностей медбрата и телохранителя. Дяде Эдмонду, руки которого в последние месяцы тряслись с устрашающей амплитудой, Тед Маер приглянулся, и он положил «пехотинцу» сказочный оклад — 600 долларов в день!
За две недели до пожара испытательный срок Теда кончился, и его взяли в штат. Что произошло 3 декабря 1999 года, читатель уже знает. Осталось только добавить, что полиция прибыла в резиденцию Сафры за полтора часа до того, как он задохнулся от пожара. Все это время банкир вместе с медсестрой сидел запертым в бронированной ванной комнате и обзванивал знакомых, взывая о помощи. Пожарные и полицейские вытаскивать Эдмонда Сафру почему-то не спешили, а вместо этого сосредоточились на поисках мифических злоумышленников в масках. Стоит ли говорить, что ни одна из сотен камер внутреннего и внешнего наблюдения никаких посторонних лиц не зафиксировала?
Когда дым рассеялся, оказалось, что каждая сестра получила по серьге: «русская и колумбийская мафия» — моральное удовлетворение от наказания «стукача», Лили Сафра — наследство в размере полутора миллиардов долларов, а HSBC — финансовую империю Сафры со всеми счетами преданных сефардов, которые на этот раз не спешили перебегать за своим гизбаром... на небо!
Примечания
1 Гизбар (древнееврейск.) — сокровищехранитель (см.название)
2 «Загадочная смерть Эдварда Сафры». «Известия», 06.12.2002.
3 Сефарды — евреи, изгнанные в 1492 году из Испании и Португалии и составившие костяк главных финансовых империй Южной Европы, Северной Африки, Ближнего Востока, а также Голландии и Англии.
4 Ашкенази — евреи, выходцы из Восточной Европы, чьи предки разговаривали на идиш.
Свадебный самурай
Грустная история Альберто Фухимори (вот он, на фото слева), звездного президента Перу, спасшего страну от самоуничтожения и получившего в благодарность от соотечественников комфортабельные тюремные нары, неожиданным образом способна утешить российского читателя, опечаленного предвзятым отношением внешнего мира к родному отечеству. Оказывается — и новейшая перуанская история демонстрирует это со всей очевидностью — никакой предвзятости к России не существует в помине, а есть лишь универсальная картина, описывающая отношение мировой элиты к младшим братьям, на каких бы континентах они ни обитали — в Африке, Южной Америке или Евразии. Картина-пастораль называется «Мураши выпасают тлю».
Не неволят, не насилуют принуждением, не выкручивают руки, а именно выпасают — терпеливо, спокойно, вежливо и по-хозяйски. О том, что пастбище лишено личной неприязни и носит универсальный характер, свидетельствуют удивительные параллели, зеркально отраженные в истории нашего отечества и такой, казалось бы, далекой от нас, да и от какого бы то ни было политического мейнстрима страны, как Перу.
До чего же будет удивлен читатель, когда узнает о существовании в Перу и разгона собственного парламента, и «голосования сердцем» со всеми вытекающими манипуляциями, и спешно перелицованной конституции, и пассионарных политиков японских кровей, и затяжной интриги «третьего срока», и закулисных кукловодов, и прогрессивной приватизации, средства от которой затерялись на полпути до бюджета, и юркого распихивания по чиновничьим карманам иностранных инвестиций, и даже собственного «Норд-Оста»! Невозможно избавиться от впечатления, что универсальный сценарий для затаскивания бестолковых сынов в лоно демократии писался под копирку в одном кабинете.
Всё это — заметьте! — в истории Перу и России не разметалось по времени, а компактно сконцентрировалось в одном десятилетии: легендарных и лихих 90-х! А посему — долой тоску-печаль да беспочвенные разговоры о предвзятости! Ничего личного, господа, ничего личного!
«Японская торпеда»
Сельхозинженер Альберто Кенья Фухимори стал президентом Перу 28 июля 1990 года, сокрушив на выборах писателя с мировым именем, политика-консерватора по совместительству, Марио Варгаса Льоса. За Льоса, восторженным почитателем беспощадных экономических реформ Маргарет Тэтчер, стояла солидная политическая партия (Демократический фронт Fredemo), миллионодолларовый бюджет и безоговорочная поддержка международных политических элит. За Альберто Фухимори не стояло никого, кроме обитателей столичных трущоб и неграмотных крестьян в забытых богом горных районах страны. Да и те узнали об избраннике своего сердца за неделю до выборов.
Партия Фухимори, Cambio-90 (Перемена-90), представляла собой камерный междусобойчик сослуживцев и родственников, без групп поддержки в регионах, без бюджета, без репутации и без имени. Это обстоятельство прекрасно иллюстрировалось опросом общественного мнения за месяц до выборов: 1 марта 1990 года за Фухимори готово было проголосовать 3% населения. Зато 8 апреля в первом туре Фухимори получил уже 30% голосов. Во втором туре, разжившись поддержкой левых и центристских партий, Фухимори положил Льоса на обе лопатки. Магия демократии в действии!
Главными козырями Фухимори в предвыборной агитации были кимоно и самурайский меч, который ректор национального сельскохозяйственного университета сжимал миниатюрной ладошкой, всем своим видом демонстрируя готовность защитить «простого человека». Этот «простой человек» являл собой альфа и омегу избирательной программы, потому что кроме «простого человека» у Фухимори никаких других аргументов не было. На самом деле аргументы, конечно, были, но он предпочитал о них не распространяться раньше времени.
Перуанской голытьбе приглянулся и единственный телевизионный ролик Фухимори, в котором будущий президент картинным ударом все той же миниатюрной ладошки раскалывал кирпич, демонстрируя решительность в вопросе привлечения инвестиций в раздолбанную перуанскую экономику со своей исторической родины1.
...Наоичи Фухимори и Муцуе Иномото, родители Альберто, влились в японскую общину Перу в 1934 году. Новая родина встретила их с распростертыми объятиями: минимум дискриминации, максимум уважения! Сегодня в Перу проживает 70 тысяч японцев, и все они в глазах автохтонных жителей являют собой образец деловой добродетели и предпринимательской смекалки: японцы трудолюбивы, держат слово, не зарятся на чужое, чтут правильного богат.
Привилегированным положением в Перу японцы обязаны не только своим бесспорным добродетелям, но и этнографической специфике государства. Исторически так сложилось, что эта горная страна оказалась лишенной национальной элиты. Беспросветно нищие, темные и отсталые потомки индейцев-инков, составляющие 45% населения, разводили лам в скалистых Андах и выращивали листья коки в долине Уальяга, метисы (37%) перебивались поденной работой в гигантских трущобах Лимы, а горстка бледнолицых довольствовалась статусом lower middle class, подвизаясь на государственной службе и зачатках гуманитарного сервиса. Перу никогда не знала колоссальных притоков свежей европейской крови второй и третьей волн эмиграции — той самой, что сформировала современный облик Аргентины, давшей приют итальянским, немецким и испанским пассионариям.