Я полагаю, что я дал достаточно подробное описание позиции, чтобы дополнить карту. Однако считаю необходимым упомянуть, что на северном участке позиции, где и разыгрались важнейшие события, имелись две превосходные передовые позиции, которые при соответственном укреплении и упорной обороне должны бы были причинить японцам значительные затруднения во время подготовительных действий. Одной из этих позиций служила д. Чукодаи (Chukodai) на р. Ялу, между этой рекой и р. Айхо.

Деревня эта занимала командное положение по отношению к главной дороге между Виджу и Чиулиенченгом, и впоследствии выяснилось, что японцам было бы необходимо занять эту деревню, чтобы установить свою артиллерию на острове Кинтеито в ночь 30 апреля. Другой позицией мог бы быть Тигровый холм, скалистая возвышенность и крайний пункт гористого треугольника, разделяющего течения р. Айхо и р. Ялу. Корейцы дали этому холму название Тигрового по сходству с ползущим тигром, обращенным головой к реке. Высота Тигрового холма доходила до 250 футов.

Как я уже упоминал, этот скалистый холм представлял собою более чем передовую позицию; он был ключом всей позиции. Если бы русские заняли этот холм артиллерией, они могли бы, так сказать, смести своим огнем все в долине р. Ялу на 6000 ярдов ниже Виджу и сделали бы дневную переправу совершенно невозможной. В руках японцев холм этот мог послужить осью для позиций против любого из флангов или центра русской операции. Тигровый холм был обеспечен от неожиданной атаки непроходимой вброд р. Ялу, и если бы он был укреплен сооружениями временного характера, то, по моему убеждению, японцам пришлось бы коренным образом изменить весь свой план. Казалось, что русские осознали особое тактическое значение этого пункта только в самую последнюю минуту, под угрозой немедленной атаки, когда они вырыли там несколько окопов. Но более чем странно, что русские во время шестинедельного сидения на позиции пренебрегли ее укреплением. Если бы это было сделано, то японцам пришлось бы встретить здесь большие затруднения, понести значительные потери и, что еще важнее, у генерала Засулича открылись бы глаза на действительное положение вещей и он мог бы принять заблаговременно меры для возможного восстановления равновесия в силах. Если главная цель атакующего должна состоять в том, чтобы сосредоточить превосходящие силы на решительном пункте или ключе позиции, то целью обороняющегося должно быть сосредоточение возможно значительных сил на угрожаемом пункте, ослабив для сего, если необходимо, менее важные участки позиции. Я думаю, что обороняющемуся гораздо труднее успешно выполнить свою задачу. Он должен обладать двумя качествами, воображением и железной решимостью. Воображением, чтобы на основании имеющихся данных разгадать дальнейшие намерения противника. Железной решимостью, чтобы соответственно меняющейся обстановке изменять свой план, несмотря на возражения своего штаба и недовольство подчиненных, теряющих часть подчиненных им войск. Можно принять за непреложную истину, что каждый из второстепенных начальников всегда убежден, что на него должен обрушиться главный удар противника. Ключ позиции при соответственной обороне дает возможность обороняющемуся держаться на всей позиции. Но коль скоро противник овладеет ключом позиции, то он может заставить обороняющегося оставить позицию и отступить. Деревня Фрошвиллер в Вертском сражении представляет общеизвестный пример. В тактическом отношении этот ключ может послужить позицией для артиллерии противника, которая сделает невозможной оборону других ее участков на 5 миль. Он может послужить пунктом, откуда можно угрожать сообщениям обороняющегося или отрезать его от подвоза припасов и нарушить связь между частями армии. Наконец, занятие ключа позиции может иметь целый ряд других последствий, материальных и моральных, которые можно легко себе представить. Одним из преимуществ атакующего является возможность выбирать пункт атаки, придавая уже этим одним атакуемому пункту значение ключа позиции. Этот случай имеет место в особенности тогда, когда оборонительной линией служит река, протекающая по ровной местности, когда атакующий борется за известный пункт, намеченный им для своей переправы. Когда же действительной оборонительной линией является пересеченная местность позади реки, служащей как бы щитом, то изложенная теория может быть приложена только в известной степени.

Русская позиция по фронту простиралась до 24 миль, но японцы атаковали лишь ее левый участок от Чиулиенченга до крайнего левого фланга около Шичонга на р. Айхо, на фронте от 6 до 7 миль. Наличность 8 батальонов, 24 орудий и нескольких тысяч кавалерии в окрестностях Антунга не оказала содействия 7 батальонам и 30 орудиям на линии Чиулиенченг — Шичонг, оборонявшим реку между этими пунктами. Одним словом, русские пытались оборонять фронт, не соответствовавший их силам. И если только их разведывательный отдел и проницательность их генералов не давали достаточно данных, гарантировавших своевременное сосредоточение всех имеющихся сил для воспрепятствования переправ, то, казалось бы, более соответственным было ограничиться прочным занятием Антунга и Хаматона, наблюдая лишь остальные доступы к реке вверх по течению.

Прежде чем приступить к описанию самого сражения, я позволю себе подвести итоги положения, в котором русские находились накануне этого первого серьезного столкновения с противником.

1. Армия Куропаткина представляла менее половины тех сил, которые вообще предполагались в его распоряжении.

2. Куропаткин не мог выделить более одной трети своей армии к р. Ялу.

3. Из всех войск, выделенных к р. Ялу, менее половины было сосредоточено для противодействия переправе сосредоточенной японской армии.

4. Немногочисленный отряд, готовый разыграть сражение, которое могло принять характер одного из наиболее решительных в мире, не мог считаться по своему составу лучшим представителем русской армии, но во всяком случае исполнил свой долг самым достойным образом.

Глава VII. Сражение на реке Ялу

Планы № 2 и № 3. Можно было предположить, что армия Куроки, закончив свое сосредоточение к 20 апреля к месту намеченной переправы, начнет ковать железо, пока оно горячо, чтобы не дать русским времени изменить свое положение в невыгодную для японских планов сторону. Однако наши союзники — очень осторожный народ, который считал необходимым предварительно испытать прочность каждого стежка последней пуговицы у гетры. Они ожидали встретить в русских противника, готового удовлетворить этой осторожности, тем более что занятое русскими положение можно сравнить с неподвижным положением семейной группы перед камерой фотографа. Никогда не рассчитывая на случайный успех, японцы принялись за промеры глубины рукавов р. Айхо между известными уже бродами и за сооружение значительного количества мостов через р. Ялу. Все эти меры не могли иметь практического значения, пока острова Киурито (Kuyrito), Осекито (Osekito) и Кинтеито (Kinteito) не были заняты. В ночь с 25 на 26 апреля занятие их завершилось полным успехом. Только на острове Киурито русские оказали некоторое сопротивление. 1-й батальон Императорской гвардии был предназначен для этой атаки, и день или два спустя я получил о ней подробности от одного из участников, молодого офицера. Ширина реки на выбранном для переправы месте была 100 ярдов, глубина 2 1/2 ярда и скорость течения 1 1/4 ярда в секунду. В распоряжении японцев были две лодки. Резерв занял левый берег реки, чтобы в случае сопротивления поддержать атакующих огнем. Переправа началась в 4 ч. утра 26 апреля. Нервное настроение переправлявшихся в темноте войск было вполне понятно, если принять в соображение, что они приближались впервые к неизвестному и опасному противнику. Все было тихо, лишь плеск весел казался нестерпимо громким. Вдруг длинный язык желтого пламени взвился к небу на противоположном берегу, отражаясь в темной воде и освещая лодки, тяжело наполненные гвардейскими солдатами. Вслед за этим из темноты, позади огня, раздался частый ряд залпов. Пули свистели над головами японцев и, попадая в сильно нагруженные лодки, ранили или убили около тридцати человек. Ничто не может иметь более деморализующего действия на солдат, двигающихся в темноте к своей цели, как неожиданное освещение и обстрел противником, скрытым в темноте. Японцы вполне выдержали это испытание. Русские плохо целились, и гребцы ни минуты не колебались и не пытались повернуть обратно, пока не достигли противоположного берега. Гвардейцы быстро высадились, не встречая дальнейшего сопротивления со стороны русских, которые, удовольствовавшись совершенным подвигом, быстро скрылись под покровом темноты. Впоследствии узнали, что часовой на берегу реки был снабжен сигнальной вехой, которую он и зажег при подозрительном шуме, отойдя к своему посту, открывшему огонь залпами. Если этот пример, с одной стороны, указывает на предприимчивость и искусство русских, то, с другой стороны, он указывает, что японцам недоставало ни правильного расчета, ни необходимых предварительных мер. Войска, расположенные вдоль левого берега с целью огневой поддержки переправлявшихся товарищей, находились на несколько ярдов ниже пункта переправы. Конечно, лодки были отнесены течением и закрыли собой цель в критический момент. Войска правого берега, не будучи в состоянии открыть огонь, приняли на себя лишь несколько случайных русских пуль. Заняв такой дешевой ценой эти острова, японцы получили возможность произвести разведку и построить мост у Кинтеито, причем со стороны русских впервые за сухопутную кампанию раздались орудийные выстрелы, а японцы, занятые сооружением моста, отвечали им криками банзай. Мост у Кинтеито длиной в 260 ярдов был построен на козлах. Сооружен он был исключительно из местного материала, а постройка его, задержанная артиллерийским огнем, продолжалась 45 часов. Но весь интерес заключался не в материале, из которого этот мост был построен и не в количестве времени, затраченного на его сооружение, а в том, что он, вызвав огонь русских, послужил японцам средством для заблаговременной оценки искусства русских артиллеристов, определения их позиции и силы их огня. Всего было десять мостов длиной в общей сложности 1660 ярдов или на 100 ярдов меньше мили. Одна треть их была обыкновенного понтонного типа, остальные две трети — импровизация. При сооружении последних было обнаружено, что небольшие китайские лодки прекрасно служили вместо понтонов, а плуги несчастных корейцев вполне заменяли собой якоря. Здесь нужно заметить, что японцы чрезвычайно гордятся своим искусством сооружать мосты, и, я думаю, вполне справедливо. Они далеко не так довольны своими понтонами. Они находят, что понтоны сами по себе хороши, но их деревянные платформы слишком тонки и хрупки, чтобы выдержать удары, неизбежные при условиях их службы.