Я думаю, что нельзя не согласиться с тем, что при условии обратного расположения войск Окасаки у Пенчихо собрал бы всех своих людей, включая сюда легкораненых и больных, и бросил бы их с севера на Чаотао или Макураяму. Такой попытки в большом масштабе сделано не было, и ко времени наступления темноты взаимное положение сторон было такое же, как и в 9 ч. утра. Судя главным образом по тому, что произошло на поле сражения у Юшулинга, исход сражения все еще зависел от Провидения. Обидный для русских переполох послужил сигналом к началу сражения; он поколебал настроение их войск и повел за собой потерю всего бивака и, что еще важнее, потерю первой и наиболее господствующей позиции. Но с тех пор, как на русских обрушилось это первоначальное несчастье, они совершенно оправились, лучшим доказательством чему может служить то, что на следующий день японцы не были уверены: пойдут ли они сами в атаку или же будут атакованы.

Одно обстоятельство подало японцам большие надежды. Оно заключалось в том, что как раз перед наступлением темноты с Шизанского хребта было убрано несколько орудий. Ввиду того что на поле сражения ничто не могло заставить русских так поступить, предполагалось, что Сасаки и Окасаки одержали большую победу у Пенлина. Так это и было. На следующее утро русские покинули позицию, и причиной их отступления, несомненно, были плохие вести из Пенлина. Это лишило русских последней надежды вновь овладеть Макураямой и заставило опасаться за свои собственные сообщения. История кровопролитного поражения русских у Пенлина оставлена мной под конец.

Выступив в 3 ч. утра из окрестностей Чаотао, генерал Сасаки в 7 ч. утра достиг возвышенной местности у восточной стороны долины, через которую проходит дорога из Юшулинга в Пенлин. На обнаженных холмах, прямо против него и к западу, располагалась русская пехотная бригада без артиллерии и без окопов. У Сасаки было пять батальонов пехоты, одна горная батарея и эскадрон кавалерии. Он знал, что Окасаки с пятью батальонами северян должен был скоро присоединиться к нему, но южане 12-й дивизии[34] предпочитали полагаться только на свою собственную храбрость. Сасаки немедленно начал приготовления к атаке неведомого противника на другой стороне долины. Четыре батальона начали наступление медленно и осторожно в очень широком по фронту боевом порядке. В 8 ч. утра они привлекли на себя огонь противника, и в то же самое время японская горная батарея открыла огонь по противоположному горному хребту, стреляя через головы своей пехоты. Большим облегчением для всех служило то обстоятельство, что минута за минутой проходили, а с отдаленных холмов не было слышно грозного гула орудий и ответного визга шрапнели. Атака была чрезвычайно облегчена отсутствием у противника артиллерии, особенно в первом периоде.

Но все-таки в течение продолжительного времени нельзя было намного продвинуться вперед. Параллельно русской позиции и на небольшом от нее расстоянии проходила углубленная дорога. Отсюда велся очень чувствительный огонь, который перекрещивался с огнем других двух русских рот, расположившихся на высоте у левого фланга главной неприятельской позиции. Этот огонь временно делал невозможным дальнейшее наступление на этом участке. Между тем русские удлинили свой правый фланг и сделали очень угрожающую попытку обойти японский левый фланг. К счастью для Сасаки, его войскам удалось изменить к лучшему обстановку на другом фланге прежде, чем обходное движение сделалось настолько угрожающим, что заставило бы его остановить наступление. Внимательно следивший за всем командир шести маленьких орудий наконец определил благодаря счастливому случаю место столь зловредной углубленной дороги. Рота неприятельской пехоты, неумело направляемая, показалась на хребте возвышенности в сомкнутом строю и немедленно была осыпана шрапнелью, после чего было замечено, как несколько человек этой роты сошли вниз и затем бесследно исчезли из вида. После опыта Южно-Африканской войны излишне напоминать о необходимости скрытности. Однако этот пример может быть наиболее убедителен. Теперь командир батареи знал, что ему нужно делать. Его огонь, до сих пор случайный и недействительный, немедленно сделался сосредоточенным и смертельным. Шрапнель засвистела над углубленной дорогой, и гранаты стали сыпаться на нее, пока через несколько минут ружейный огонь был пересилен артиллерийским. Как только углубленная дорога замолчала, горсть японцев, Жардайн говорит, что семь человек, пробралась вокруг русского крайнего левого фланга и заняла такую позицию, с которой можно было продольно обстреливать две русские роты на этом фланге.

Эффект, достигнутый стрельбой этих нескольких людей, служит первым практическим воплощением той моей идеи, которую я имел смелость долгое время открыто высказывать. Дело заключалось в том, что сила современного магазинного огня настолько могущественна против всего подверженного его действию, что даже полдюжины людей, скрытно пробравшись, могут продольно обстреливать позицию, занимаемую армией, и причинить в данном месте столько потерь и беспорядка, что этим будет облегчена фронтальная атака. Эта идея считалась фантастичной, но я был очень счастлив, когда узнал, что ее разделяет со мной гениальный человек. Можно пренебречь идеями военного, в особенности это могут сделать более консервативные его товарищи, но словами Толстого пренебрегать нельзя. Вот они:

Одним из самых ясных и существенных нарушений так называемых законов войны служит действие отдельных характеров против собранных в массы войск.

Русские недолго держались под этим огнем. Небольшая группа людей, обстреливая их сомкнутые ряды из-за укрытия с 300 ярдов, не могла быть легко обнаружена; люди начали колебаться, и под конец атакующие с фронта войска, воспользовавшись этим случаем, пошли в штыки и быстро сбросили эти две роты с холма.

Неудача за неудачей надвигались на русских. Сбегая вниз с крутого склона, они попали в объятия своих трех рот, спешивших к ним на подкрепление с великолепным хором музыки во главе. Естественно, эти подкрепления были приведены в полный беспорядок, и вся эта масса, вместе с большим барабаном и тромбоном, была насквозь пронизана пулями, убегая беспорядочной толпой по узкому оврагу, который отделял их от ближайшей крутой высоты на расстоянии около 300 ярдов. Девяносто русских трупов были преданы земле на следующий день в этом небольшом овраге. Так как расстояние было невелико, то много раненых успели уйти, и поэтому можно предположить не без основания, что их потери в этом месте были по крайней мере 500 человек, а может быть, доходили и до 1000. Если кто желает иметь музыку, тот должен быть готов заплатить за это удовольствие. Кресло в опере стоит, конечно, очень дорого, но за оркестр на поле сражения можно заплатить только потоками крови.

Таким образом, в 10 ч. 30 мин. утра русский левый фланг был совершенно разбит, и теперь настала очередь их правого фланга. На некоторое время этот фланг перестал теснить японский левый. Многие офицеры заметили, что русские беспрестанно оглядывались назад через правые плечи, как будто они ожидали каждое мгновение появления чего-то с юго-востока.

Солдаты, оглядывающиеся назад, перестают быть грозными, и вскоре вся их линия начала отступать через хребет, который служил им первой позицией. Скоро стала ясной причина их озабоченности. Окасаки покинул главные силы Куроки в 1 ч. 30 мин. ночи и, двигаясь к северу насколько мог скорее, в 8 ч. утра оказался так близко от Сасаки, что через час мог бы уже присоединиться к его левому флангу и вполне обеспечить этим обход русской позиции. Со всей уверенностью, которой должен отличаться хороший генерал, действующий совокупно с другим, Окасаки предпочел достигнуть большего. Будучи уверен, что если Сасаки и не нанес самостоятельного поражения русским, то во всяком случае будет в состоянии удержаться на своей собственной позиции, Окасаки двинулся дальше к западу и, прогнав несколько слабых русских застав, занял высокую гору, господствующую над узким проходом, через который пролегал путь отступления русских. В полдень показалась отступающая русская колонна, пробиравшаяся по извилистому дну дефиле, такому узкому, что в некоторых местах люди могли идти только фронтом по четыре человека. В эту-то длинную, извивающуюся массу людей японцы, расположенные вдоль южных обрывистых скал, стреляли с такой же безнаказанностью, с какой спортсмен стреляет на индийских охотах по загнанному тигру. Русские не могли взобраться на отвесные стены дефиле, а японцы стреляли с краев скал по ним.