Я — ветра пшеничного сладость.

     Я — спелых колосьев усталость

     и песня казачьей гульбы.

     Но не разорвать потаённых

     сетей вековечной тоски:

     я — нежить могил осквернённых,

     я — камень церквей затворённых

     и цепь на запястье руки.

     Мной русская ненависть правит.

     И памятью предков сквозь сны

     души моей боль не оставит,

     и русскую истину славит

     мой голос под солнцем войны.

     ***

     Плывут туманы слева, справа,

     как синий мёд.

     И птица — китежская пава —

     во сне поёт.

     А я бреду сквозь пущи, чащи,

     сквозь дождь и грусть.

     Цветы духмяные блестящи,

     да ну и пусть.

     Здесь зелье каждому по вере

     для добрых чар…

     …Разрыв-траву ищу я, звери.

     Разрыв — пожар!

     Она раскроет все темницы

     в туман лугов,

     Спалит до утренней зарницы

     дворцы врагов,

     и задрожит душа народа,

     и воспарит…

     Что там горит у поворота?

     Что там горит?! —

     Скажи мне, китежская пава,

     крыла раскрыв,

     разрыв-трава? Слова

     иль слава — разрыв?

     Цветет неведомая сила

     стальным пером.

     Я стебель звонкий обломила.

     И грянул гром!

     ***

     Слушай, судьбина-бестия,

     может быть, пригожусь.

     В случае путешествия

     я выбираю Русь.

     Ставишь второе действие?

     Бью по рукам с тобой —

     в случае происшествия

     я выбираю бой.

     Звездное притяжение

     и золотая твердь.

     В случае поражения

     я выбираю смерть.

      НА ЗАСЕЧНОЙ ЧЕРТЕ

     (Из цикла "Казачеству посвящается")

     Не меня ты встречаешь под вишнями,

     я служу на Засечной черте,

     где холмы с караульными вышками,

     чтоб костры зажигать в темноте.

     Здесь товарищи к бою привычные,

     но чужие на праздном пиру,

     проклинают боярство столичное,

     видят смерть, что красна на миру…

     Азиатские полчища дикие

     затаились в недальней дали,

     затевают набеги великие,

     алчут новых рабов и земли.

     Будем биться с врагами умелыми,

     чтоб на милую Русь не прошли,

     грянусь оземь, пронизанный стрелами,

     волком пряну с горячей земли…

     Прибегу я шагами неслышными,

     за туманами тенью замру,

     посмотрю, как под белыми вишнями

     на гулянье идёшь ввечеру.

     А заметишь — не бойся, красавица,

     золотистых огней в темноте.

     Больше волк во дворе не появится,

     он живёт на Засечной черте.

     Где волнистые травы склоняются,

     обвивая кресты и клинки,

     да слезами в тиши разливаются

     по оврагам глухим родники.

     ***

     Я люблю тебя, степь.

     Словно жизнь, словно смерть,

     золотая и знойная твердь.

     Ты мне мать, ты мне дом,

     и курган со крестом

     и рубеж с богатырским постом.

     Нету кроме тебя

     ни друзей, ни родни,

     вся родня — над полями огни.

     И никто не поможет,

     никто не спасёт,

     только ветер тоску разнесёт.

     Я пойду далеко, я пойду высоко,

     расступайся, туман-молоко.

     Вот и солнце встаёт,

     и пичуга поёт,

     и душа до небес достаёт.

     Помолись ты, мой свет,

     буйным ветром побед,