В деревне ситуация обострялась с каждым днем. Снова, как весной 1918 года, крестьяне перешли к тактике террора и самочинного захвата земель беков. О настроениях крестьян говорит полученная 25 февраля 1919 года в МВД телеграмма Елисаветпольского губернатора полковника Векилова: «Среди темной массы мусульман Азербайджана распространяются провокационные сведения о том, что правительство Азербайджана состоит исключительно из ханов, беков и агаларов, которые якобы оказывают покровительство только лицам бекского звания и состоятельному классу населения. Убийство на днях в селении Кавегды помещика Ахмед-бека Мамедханбекова объясняют именно тем, что он принадлежал к числу беков-землевладельцев. Говорят, что намечено еще несколько лиц землевладельцев, на которых предполагается также нападение» [58] .
Правительство действительно поддерживало в возникающих с крестьянами конфликтах по большей части крупных землевладельцев. Так, в письме к генерал-губернатору Х.-б Султанову министр внутренних дел Н. Уссубеков писал: «...министерство земледелия в своей текущей работе настойчиво проводит принцип безусловного охранения впредь до проведения аграрной реформы этого земельного положения, которое существовало до настоящего времени, не допуская ни изменения наделов, ни дополнительных наделов, ни самовольных захватов казенных или частновладельческих земель» [59] .
При такой позиции центрального правительства местная администрация считала своим долгом во всем выступать на стороне крупных землевладельцев, помогая им даже захватывать крестьянские земли. «Опять постигло нас несчастье, – писали в письме крестьяне, – беки селения Оксюнюзлы возобновили свои старые земельные споры. Губернатор и уездный начальник явно держат руку помещиков и нарушают силу установленной грамоты и умышленно создают для беков ложные документы» [60] .
Ситуация в уездах обострялась в связи с развернувшимися вокруг земли спекуляциями. В циркуляре МВД отмечалось, что «земли, сдаваемые в аренду, попадают сначала в руки особых спекулянтов, не имеющих ничего общего с сельским хозяйством, а те в свою очередь, выгодно продают их трудящемуся населению». Чтобы как-то стабилизировать ситуацию, МВД не смогло придумать ничего лучше, чем обратиться 14 мая 1919 года к крестьянам с требованием приостановить всякие сделки, касающиеся купли-продажи, а также аренды земельных угодий. Естественно, что крестьяне, остро нуждавшиеся в земле, не захотели выполнить требование правительства.
В то же время центральная и местная власть попыталась ослабить остроту аграрного кризиса за счет остававшегося еще русского населения. Как свидетельствует Б.Л. Байков, «в северо-восточной части Шемахинского уезда населенной по преимуществу молоканами, русское население подвергалось повальному ограблению со стороны татарского населения, предводимого доморощенными администраторами из татар же, у населения отбирали хлеб, скот, земледельческие орудия, домашнее имущество. С очевидного благословения Азербайджанского правительства принимались все меры к тому, чтобы заставить коренное русское население подняться с насиженных мест. и уйти вовсе из Азербайджана» [61] .
Почти сразу после изгнания русского населения правительство на местах образовывало комиссии из представителей министерств, которые начинали сдавать в аренду освободившиеся земли татарским сельским обществам. Однако практика не оправдала себя, так как доход оказался минимальным, а мусульманские крестьяне по-прежнему требовали общего передела земли.
Видя, что правительство не спешит решать земельный вопрос, крестьяне под явным влиянием большевистской пропаганды стали отказываться предоставлять рекрутов на армейскую службу. В секретном циркуляре губернатора от 2 апреля 1919 года министру сообщалось, что «на всей территории Азербайджана в настоящее время ведется усиленная пропаганда, как среди населения, так и среди войск, причем пропагандисты убеждают население не давать аскеров, а этих последних дезертировать или даже прямо разойтись по домам... Последствия такой агитации очевидны: например, в настоящее время ни один из новобранцев Нухинского уезда не остается в войсках и на другой день дезертирует. В Казахском уезде почти весь уезд теперь отказался давать новобранцев» [62] . Можно смело утверждать, что за весну и лето 1919 года правительство почти полностью потеряло поддержку со стороны основной массы крестьянства.
ВОПРОС ОБ ОБРАЗОВАНИИ. Особое место во внутренней политике Азербайджана отводилось вопросу национализации образования, основному инструменту для реализации проекта формирования азербайджанской нации. Поэтому одним из первых правительственных постановлений от 28 августа 1918 года во всех высших начальных и средних учебных заведениях Азербайджанской Демократической Республики вводилось обучение на государственном тюркском языке. Все параллельные национализированные классы средних учебных заведений, где преподавание велось исключительно на армянском и русском языках, упразднялись. С пятого класса средней школы до окончания учебного заведения обучение велось на русском языке, тюркский преподавался как обязательный предмет.
С приходом англичан правительство вынуждено было смягчить слишком жесткий закон о тюркизации начального и среднего образования. В тех городах, где имелось только одно учебное заведение, было разрешено открывать параллельные классы с преподаванием на русском языке при обязательном обучении государственному языку. На конец 1919 года были национализированы все средние учебные заведения, за исключением бакинских политехнического и коммерческого училищ, двух мужских и трех женских гимназий.
С учетом низкого уровня грамотности населения и определенной конкуренции со стороны русского образования министерство народного просвещения тщательно следило, чтобы дети азербайджанцев поступали исключительно в национализированные азбучные, подготовительные и первые классы. На это специально обращалось внимание всех работников образования в циркулярном распоряжении от 7 сентября 1919 года. Прием азербайджанских детей в те же классы с преподаванием на русском языке допускался в исключительных случаях.
Несмотря на усилия правительства, тюркизация образования проходила с большими трудностями, которые в основном сводились к отсутствию национальных образовательных программ и нехватке преподавательских кадров. В течение 1919 года созданные при министерстве специальные комиссии подготовили программы и объяснительные записки по истории тюркских народов. В мае 1919 года была создана комиссия по реформе алфавита. С учетом нехватки преподавателей министерство перенесло в Казах мусульманское отделение Горийской учительской семинарии, а в сентябре открыло в Баку еще одну. Кроме того, было решено отправить в ведущие вузы Европы около сотни азербайджанцев для подготовки специалистов в различных отраслях промышленности, науки, культуры и здравоохранения. Довольно остро стояла проблема с материальным обеспечением работников просвещения, несмотря на принятые правительством меры по повышению окладов и введению особых социальных льгот.
Другим важным событием в области национально-культурного строительства стало открытие первого в Баку университета. Идея его основания встретила возражения у части парламентариев, которые указывали на отсутствие научной базы и специалистов, а также на опасность того, что университет станет русским. В парламенте М.Э. Расул-заде заявил, что «самое главное в этом вопросе профессиональная сила, ядро которой уже налицо. Что касается того, почему у нас университет на русском языке, то вопрос ясен, потому что комплекты слушателей у нас не знают никакого другого иностранного языка, кроме русского. Профессора этого университета одновременно будут учить и изучать страну, и вокруг университета создастся научный интерес и научная работа». Азербайджанская элита вполне справедливо рассчитывала, что русский по факту университет поможет воспитать первые национальные научные кадры, которые затем смогут превратить его в азербайджанский университет. Следует отметить, что тюркизация начального, среднего и высшего образования оказалась наиболее продуманным из всех направлений деятельности правительства.