Уже просто упорядочить денежные отношения в республике оказалось крайне непросто. Напомним, что в 1918 году на Южном Кавказе в обращении находились три разновидности платежных средств: царские рубли, керенки (рубли, выпущенные Временным правительством) и боны Закавказского правительства, напечатанные в Тифлисе. В сентябре этого года появилась четвертая валюта – азербайджанские боны, или бакинские боны, или манаты, ставшие собственной валютой Азербайджанской Демократической Республики. Они, согласно правительственному постановлению об их введении в денежный оборот, сразу получили фиксированный курс, привязанный, что показательно, к турецкой лире, за которую давали 40 манатов (или бон). Вслед за первой партией дензнаков, отпечатанных в Баку, всего спустя несколько дней, еще в сентябре, последовала вторая – в размере 30 млн. бон. В октябре, поняв, что несколько продешевили, члены правительства Хойского решили поднять курс национальной валюты с 40 до 20 манатов за 1 лиру.
В ходу в основном находились купюры номиналом в 10 и 25 бон, также использовались и банкноты в 50 манатов. Однако уже в 1919 году, не справившись с ростом инфляции, правительство было вынуждено приступить к изготовлению бон номиналом 100 манатов и крупнее.
Регулярная денежная эмиссия негативно сказывалась на темпах инфляции, подогреваемой продовольственным кризисом и глубоким промышленным спадом. Не способствовали упорядочению денежных отношений в Азербайджане и периодические выбросы свежеотпечатанных закавказских бон, выпущенных по инициативе соседних республик. Только в конце осени 1918 года по просьбе грузинского правительства было допечатано 80 млн. закавказских бон, в январе 1919 года – еще 20. Соблазн решения текущих финансовых трудностей простым включением печатного станка оказался для большинства закавказских руководителей слишком большим, чтобы искать другие пути. Только в феврале 1919 года совместными усилиями Армении и Грузии на свет появилось еще 320 млн. необеспеченных закавказских бон.
Любопытно посмотреть на курс дензнаков республики к иностранным валютам на азербайджанской бирже к июню 1919 года: 1000 керенских рублей – 1850, 500 николаевских рублей – 1600, российский золотой рубль – 420, французский франк – от 8 до 10, итальянская лира – 7, иранский туман – от 125 до 130, турецкая золотая лира – 390, американский доллар – 250 и английский фунт стерлингов – от 310 до 315. Наибольшей популярностью и доверием пользовались нобелевские акции по цене 16,5 тыс. бакинских бон за штуку. В сравнении с главной европейской валютой особенно явственно видны гигантские темпы инфляции: уже в октябре 1919 года фунт стерлингов оценивался в 525 единиц, а к ноябрю он достиг планки в 730 азербайджанских манатов.
Для контроля за денежной эмиссией и нормализации финансовой ситуации в республике осенью 1919 года был организован Государственный банк, вслед за которым возникла сеть сберегательных касс и отделений мелких кредитов. Оказывалась поддержка и развитию частного банковского сектора в республике. На территории Азербайджана действовали Бакинский купеческий банк, Бакинский персидский банк, филиалы Тифлисского купеческого и Соединенного банков. Тем не менее констатировать серьезное укрепление кредитно-финансовой политики республики в тот период нельзя: правительство не смогло справиться как с инфляцией, так и с кризисом перепроизводства. Причина проста – отсутствие внешнеэкономических связей и налаженных торговых отношений. До нормализации денежного обращения в Азербайджане тоже было еще далеко: его унификация произошла только в советское время.
РАБОЧИЙ ВОПРОС. Именно плачевное положение экономики Азербайджана обусловило провал всех попыток правительства стабилизировать ситуацию в рабочем вопросе – главную тему выступлений оппозиции. В октябре 1918 года правительство восстановило фабричную инспекцию Бакинской губернии, ее главной задачей было урегулирование конфликтов между рабочими и предпринимателями. Уже в ноябре ситуация в промысловых районах значительно обострилась, так как с приходом англичан в Баку вернулось и множество рабочих, покинувших город в сентябре 1918 года. Фабричная инспекция просто не справлялась с потоком жалоб, связанных с правовым и экономическим положением рабочих, которые через Бакинскую рабочую конференцию требовали восстановить институт коллективного договора в редакции Баксовета 1918 года и повысить оплату труда. Декабрьская стачка, прекращенная с большим трудом и только после вмешательства британского командования, показала всю серьезность рабочего вопроса.
В январе 1919 года парламентская фракция «Мусавата» в специальном запросе министру труда обратила его внимание на тяжелое положение рабочих, выразившееся в упразднении коллективных договоров и резком снижении заработной платы. Правительство быстро отреагировало на запрос, собрав совещание с участием представителей английского командования, нефтепромышленников и фабричной инспекции для решения назревшего вопроса о повышении заработной платы. Пообещав нефтепромышленникам ссуду в 10 млн. рублей, министр труда А. Сафикюрдский сумел уговорить совещание принять решение о выдаче уже с января дополнительного к заработной плате пособия в размере 120 рублей в месяц одиноким и 360 рублей семейным рабочим.
Для постоянного контроля за решением этого вопроса министерство труда страны 25 января 1919 года создало Особое совещание по рабочему вопросу и восстановило, с некоторыми изменениями, коллективный договор. Несмотря на очевидную важность создания подобного органа, парламент смог утвердить его статус только 19 марта.
Новое учреждение, в состав которого вошли представители от рабочих и предпринимателей, должно было разрешить все вопросы охраны труда и условий быта рабочих. Разработанный министерством план работы для совещания включал в себя создание инспекции труда, промысловых трудов, больничных касс, арбитражного суда, фабрично-заводских комитетов. Обилие задуманных министерством учреждений для регулирования жизни рабочих поражало воображение, но, к сожалению, не имело практических последствий. Почти все мероприятия в этом направлении, за исключением арбитражного суда, остались на бумаге. Между тем реальное ухудшение условий жизни и труда рабочих требовало незамедлительных конкретных действий.
Практические меры по решению рабочего вопроса регулярно подвергались жесткой критике на парламентских заседаниях. Так, на очередном заседании 4 февраля 1919 года выдвинутый рабочей комиссией законопроект повышения заработной платы подвергся острой критике со стороны фракции социалистов – они заявили, что меры, направленные на повышение заработной платы, не изменят ситуацию коренным образом. В общем-то они были правы: парламент несколько раз принимал законы, направленные на улучшение положения рабочих и служащих, однако они были обречены либо на неудачу, либо на простое неисполнение.
Происходила своеобразная цепная реакция, перечеркивавшая весь позитив принятых законов и постановлений. Сначала правительство и парламент повышали ставки заработной платы, что порождало дефицит госбюджета. Чтобы заштопать бюджетные дыры, правительство уже через несколько дней снова повышало тарифы и одновременно запускало печатный станок, что, в свою очередь, подстегивало инфляцию. По данным статистического отдела министерства торговли, продовольствия и промышленности, за шесть месяцев 1919 года средний процент вздорожания продуктов составлял 100 %, в то время как процент повышения заработной платы – только 30 %.
Пытаясь найти выход из ситуации, это министерство в январе 1920 года предложило правительству начать напрямую снабжать рабочих и служащих основными продуктами питания и предметами первой необходимости (хлеб, чай, сахар, рис, бязь и т. п.) по твердым ценам, для чего при министерстве планировалось создать особое междуведомственное совещание. Проект осуществить не успели. Но даже в случае его реализации, скорее всего, ничего кроме новых коррупционных скандалов он бы не принес. Без общего изменения экономической ситуации улучшить положение рабочих не представлялось возможным.