— В других местах о такой напасти и не слышали. Лишь отрубив голову теневику, на некоторое время лишаешь его возможности двигаться, потом начинается всё сначала. Началось всё с того момента, как однажды сердобольные горожане по пути подобрали такого теневика, приняв его за слепого больного человека, так как при свете дня он не мог двигаться. Каков же был ужас горожан, когда на следующую ночь таких слепых "больных" стало трое и никакое лечение не помогало, причём первый больной исчез. Так как убить собственных близких, заболевших этой странной болезнью, ни у кого не поднялась рука, эпидемия стала шириться, захватив чуть ли не половину населения. Тогда на совете города решили всех заболевших вывезти за его пределы и построить стену. Так и сделали.

Теперь каждую ночь теневики пытаются вернуться и захватить себе новую порцию членов и их светлой энергии, а горожане обороняются, несут потери и пока не знают, как иначе можно справиться с этой бедой. Выполнив эту отвратительную и кровавую работу, обездвижив всех приползших, они лишь под утро могут отдохнуть и набраться сил. Именно поэтому такой контроль при въезде в город — горожане боятся нового рецидива.

Когда вновь прибывшие с содроганием, ожидая увидеть горы кровавого мяса, заглянули утром за частокол, то удивлению их не было границ, — свежая трава вокруг была только немного примята, никаких следов ночной бойни даже видно не было. Николай после виденной страшной ночной картины долго не мог уснуть, и в голове его родились некоторые соображения, которые он решил обсудить с правителем города. Пригласив Маню с собой, прихватив и Лукаса, расспросив хозяина, где живёт правитель, Николай отправился на поиски указанного дома. Город производил в целом неплохое впечатление, резьба по дереву в окружении зелёной растительности не могла не понравиться. Людей на улицах было не много. День был воскресный и домохозяйки с детьми направлялись к церкви, нарядившись в лучшие одежды. Маня невольно ощутила себя замарашкой, платье её не шло ни в какое сравнение с пышным одеянием горожанок, летние лёгкие накидки которых были украшены кружевами и лентами. Заметив её смущение, Николай взял её под руку и прошептал на ушко:

— Милая, не думай об этом, ты и в этом простом платье бриллиант чистой воды. Не переживай, наступит время, и мы будем диктовать здесь моду.

Покраснев оттого, что он так просто угадал её мысли, Маня ускорила шаг, стремясь скорее пройти площадь подальше от чужих любопытных глаз. Лукас еле поспевал за ними, уговаривая их так не торопиться, и дать ему возможность всё как следует разглядеть. Церковь располагалась ровно на вершине горы, возвышаясь над всем остальным городом. Она была единственным каменным сооружением в городе и поражала взгляд величием и изяществом линий и отделки. Поблизости от церкви находился дом правителя Маргуса — большой, с богато оформленным входом и террасой, окружённый великолепным садом.

Подозрительно покосившись на их непрезентабельную одежонку, привратник пошёл доложить хозяину. Ждать долго не пришлось, их пригласили войти. Маргус встретил их настороженно, нечастые гости города были этому причиной. Николай постарался не обращать внимание на настроение хозяина и сразу перешёл к делу. Объяснив, что они здесь хотят поселиться и получить участок земли для строительства дома и, получив на это согласие, Николай решил расспросить и о войне с теневиками и предложить свою помощь. Маргус даже скривился от раздражения от их упоминания и выразил недоверие, что чужаки могут помочь его городу, на что Николай, в свою очередь спросил:

— А вы не задумывались, куда уходит та энергия, которую теневики отбирают, где они её хранят, может быть, здесь ключ к разгадке? Отследить бы, а потом действовать по обстановке.

— Нет, мы не отслеживали, куда они её транспортируют, потому, что уже давно мы научились не терять людей, а значит, теневики не получают энергию, не оставляя при этом попыток всё же её получить, — ответил Маргус.

— Провести эксперимент на живом человеке специально для этого, — это, я считаю, не правильно, — поспешно сказала Маня.

— Но, может быть, у вас есть ещё какие предложения? — спросил Николай.

Маргус задумался, побарабанил пальцами по столу, потом спросил:

— А если использовать преступников, приговорённых к смертной казни?

— А таковые у вас имеются? Но, чтобы только вина такого человека была точно доказана и подтверждена многими свидетелями, — ответил Николай.

— Мы подумаем, поищем. А пока можете заниматься своим обустройством, мой помощник проводит вас и всё объяснит. Спасибо за идею. Когда мы начнём эксперимент, вы будете в нём участвовать?

— Да, конечно, мы вам поможем. Хочется, чтобы люди жили спокойно и не боялись ночи, — с этими словами Николай со своими спутниками вышел из дома.

Следующие несколько дней были наполнены суетой, связанной со строительством. Николай не захотел покупать готовый дом, хотелось воплотить собственные задумки, которым не нашлось места в реальности. Лукас тоже загорелся этой идеей, строиться решил рядом. Эти приятные хлопоты занимали весь световой день и поэтому Николай и Маня виделись урывками, но эти краткие мгновения встреч были наполнены любовью и обожанием. Как-то, не желая отпускать её из своих объятий, Николай завёл речь о свадьбе:

— Маняша, милая, давай обвенчаемся? В новом доме и отпразднуем, а? Всё будет так, как ты хочешь, Маня.

— Николай, я согласна, только при одном условии — после того, как мы поможем городу избавиться от напасти. А то какой-то пир во время чумы получится, правда?

— Да, да, конечно, завтра же схожу к Маргусу, узнаю, что они там порешали, — сказал Николай и ещё теснее прижал к себе любимую, растворяясь в поцелуе.

Твоё прикосновенье обжигает кожу

Не теплотой, а, кажется, разрядом,

И как же сладостно мне о, Боже,

С тобою слитно быть, не только рядом…

Маргус встретил Николая хмуро, видно было, что необходимость выбрать жертву очень расстраивала его — ведь даже самый закоренелый преступник, пока жив, имеет надежду на исправление. Нельзя вершить самосуд, только господь Бог может призвать к жизни и отобрать её. Несколько дней он только и занимался тем, что ходил по городской тюрьме и разговаривал с заключёнными, выясняя, кто, чем дышит, взвешивая и отсеивая кандидатуры. Пока никого он не мог предложить и мучился этим. Николай, видя эти его терзания, предложил другой выход: подвигнуть на то, чтобы принести себя в жертву, кого-то из безнадёжных больных. Маргус обрадовался этому предложению и даже сразу заявил, кто мог бы на это согласиться. На окраине жила бабушка Анна — божий одуванчик, очень добрая и приветливая. Жизнь сложилась так, что она никогда не имела семьи, и старость свою доживала в горьком одиночестве, осложнённом ещё и огнёвкой, — так называли здесь гангрену, поразившую ноги бабули. Ампутировать дальше было уже некуда, и она доживала, можно сказать, последние часы. Когда Маргус и Николай вошли в покосившуюся халупу, бабушка, сдерживая стоны, в полубреду, выслушала их и горячо поддержала, сказав, что сил больше нет терпеть, и она с радостью покинет этот мир раньше, и пусть смерть её послужит людям. Всё ещё под впечатлением этой тяжёлой картины, мужчины вышли на воздух и договорились, что сегодня, дальше откладывать уже нельзя, всё должно решиться. Послав соседок помочь бабуле собраться в последний путь, Маргус отправился организовывать отряд, а Николай — за Лукасом.

Наступил вечер. Как ни отговаривал Николай Маняшу, та всё равно собралась с ними, не слушая никаких увещеваний, что дело будет кровавое и неприглядное. На это Маня заявила, что она не боится крови и не простит себе, если не поможет Николаю. Видя её упорство, Николай предпринял последнюю попытку отговорить её, аргументируя тем, что это он не простит себе, если с ней что-то случится, на что Маня заверила его, что будет о-очень осторожна. Когда они прибыли к воротам, отряд человек из сорока с Маргусом во главе и бабуля на носилках были уже здесь. Маня исполнилась жалости, глядя на изуродованное тело бабушки, не смогла сдержать слёз и бросилась к ней, утешая и благодаря. Бабуля была в сознании, держалась бодро и сказала Мане: