— Это не преступление, — тихо ответил, почти прошептал Чёрный Палач, — это жалкие потуги ничтожеств. Настоящее зло красиво.

От неожиданности я рассмеялась. Коротко и горько.

— Тогда настоящее зло должно патрулировать улицы. Зачищать округу от зла ненастоящего. Потому что "некрасиво и грязно" у девяноста девяти убийц из сотни, похоже, девиз. А вероятней всего, они о таких высоких материях и не думают.

— Скорее всего, не думают, Яанна. Ибо нечем, — Ваирманг насмешливо склонил голову. — Говоришь, краденые нити? Из чужих узоров? Я подумаю…

Встал и ушёл, даже не попрощался. Зачем приходил, чего хотел?

И стоит ли ломать над этим голову? Всё равно логика Чёрного Палача нормальным смертным не по зубам.

Утром следующего дня Роннен прислал записку: "Два притона вырезал вчистую. Прикончил семь случайных пьяниц. Что ты ему наплела?" Я охнула, зареклась говорить с Ваирмангом (раз в двадцатый, наверное), и постаралась как можно подробнее описать беседу. На явившегося домой обедать мужа было забавно смотреть: он хмурился, он искренне сожалел о произошедшем… но очень хотел ржать. В полный голос.

— Этот придурок патрулирует улицы. Всерьёз. Как выкручиваться будем, Иана?

А чёрт его знает…

— Может, намекнём о юрисдикции? Пусть в Столице наводит порядок? Там безобразий побольше, да и задачка посложнее — Рыцари Трона всякие, топтуны, опять же…

Роннен вздохнул:

— Попробую.

Уж не знаю, предпринял ли муж что-нибудь, или Ваирмангу самому надоело, но безобразия сутки спустя прекратились. Об этом мне, присвистывая и явно веселясь, сообщил Нен-Квек. Кажется, ящер даже сожалел немного. Кехчи всегда были социопатами, я успела привыкнуть.

Официально меня никто ни в чём не обвинил. Наконец удалось в полной мере оценить, каково это — иметь в верхах волосатую лапу. Родимый мир меня блатом не баловал. А тут — жена крутого человека, ну сами подумайте, да зачем ей вшивый мужлан… Да-да, мы всё понимаем, пусть народные массы немного успокоятся — и замнём вопрос. Разумеется. Без проблем. И лорд Имарра, говорите, словечко замолвил? Ну тем более…

Будь я на другой стороне баррикад — возненавидела бы себя лютой ненавистью. Нет, я знаю, что злословие — грех. Но иногда очень хотелось.

Время растянулось, словно высококачественный… ну, пусть будет воздушный шарик. Раньше мне казалось, что праздник приближается со скоростью летящего на врага Ваирманга. Как бы не так! Когда сидишь дома, дни ползут, будто тяжело нагруженный купеческий обоз. И мысли, мысли, мысли… В основном, невесёлые.

Похоже, я умудрилась залететь. Да, пять лет не было ребёнка. Ну так у меня же и подобного завала лет пять не было! Риан тоже появился на свет при обстоятельствах, мягко скажем, не способствующих… Дети у нас с Ронненом — все в родителей.

Мужу пока не сказала. Отменит ведь операцию. И преступники уйдут. Лучше потерпеть, сколько там до карнавала осталось…

Сама знаю — дура. В прошлый раз аккурат на эти грабли наступила. Но мозги беременной меня — страшные потёмки. Тем более, что я всерьёз начала ревновать к Альтиме.

Нет, всё-таки не всерьёз. Когда начинаешь рассуждать, то всё становится на свои места, и уже неловко за собственную тупость. Но сдержать чувства намного сложнее. Особенно учитывая способность Ваирманга "не замечать", к кому льнёт супруга его человека. Кеоссию безразлично, Чёрный Палач считает главным появление наследника, а леди Имарра пользуется той мерой свободы, которая ей отведена.

Роннен держал себя безупречно. А вот Альтима… ну в самом деле, не устраивать же скандал на ровном месте, особенно когда муж действительно в ту сторону ни ухом, ни глазом не ведёт!

Лучше уж сосредоточиться на работе. И время быстрее пробежит, и красотка поскорей утопает в столицу.

Идей с карнавалом было несколько. Вариант "Юляшка собственной персоной, плюс, служанка" мы отмели категорически: дура-девка вполне может рухнуть в обморок в самый неподходящий момент. Альтима на роль младшей Мехмовой не годилась — бывшая пассия Роннена всё-таки удалась сантиметров на пять повыше, чем нужно. Я подходила куда лучше, хотя волосы по этому поводу пришлось на пару тонов осветлить. А недостающие два сантиметра роста скрыли высокие каблуки.

Восхождение — единственный день, когда приличная девушка может побыть… эээ… ну… может слегка похулиганить. Юляшка собиралась сделать именно это, о чём загадочный Слайя, к сожалению, знал. Дева-воительница из некоей обработанной для романтических натур легенды. Слыхала я эту вещицу в оригинале от заезжего менестреля, пропустившего немного больше пивка, чем нужно, — похабень редкостная. Но в книге всё действительно возвышенно и благородно. Проблема в том, что Альтима Имарра тоже была знакома с первоисточником, а карнавальным костюмом занималась именно она. И, надо сказать, подошла к делу одновременно добросовестно и творчески. На полученный результат мне совершенно не хотелось глядеть: уж больно откровенный видец отражался в зеркале.

— Леди Имарра, вы уверены, что вот это называется… мнэээ… кольчугой?

"Вот это" было с ещё большим декольте, чем нижняя рубаха. Кожаные завязки стягивались таким образом, чтобы грудь лежала, как на блюде.

— Несомненно, — голос Альтимы был холоден и строг, держалась она чопорно — видимо, очень хотела расхохотаться в полный голос. Я тоже постаралась вытянуть из себя максимум официоза. Учитывая наряд… в общем, медаль, думаю, за такое полагается.

— Не являясь специалистом в данном вопросе, отмечу, однако, что кольчуга является предметом, призванным защищать тело от ударов, а вовсе не демонстрировать оное тело.

— Это верно, леди Крим, однако в данном случае кольчуга сама служит оружием, о чём говорится в поэме, начиная со строки… хм… да, с семнадцатой. Увидав сию кольчугу, рыцари единогласно признали её орудием неотвратимым, и невозможно было им нанести удар туда, где под одеждою военной билось сердце девы юной, их пленившей…

— По приколу. Роннен, ну хоть ты скажи!

— Что сказать, дорогая? Прекрасно выглядишь, клянусь Вороном!

— Скажи, должна ли я идти к чужому мужчине в этом… одеянии военном, что умы смущает страстью?

Кажется, муж очнулся.

— Полагаю, не стоит. Мало ли как может отреагировать преступник!

Да здравствует ревность… то есть, разумеется, здравый смысл.

Шесть с половиной лет назад, посёлок Славица

— Прогуляемся, моя госпожа?

— Как вам угодно, дорогой супруг.

Полгода официоза. Нежных поцелуев на ночь, совместной работы днём… Уже почти не болело. Так… свербило немного.

Из Барсарох мы удрали, стоило мне хоть немного поджить. Толком не знаю, через двадцать дней, сорок или больше. Эшдон с Комальторном убрались ещё раньше… да, первым сдёрнул Чёрный Палач, а вскоре после него откланялся наёмник, схватившийся за чужой меч и сделавший его своим. Роннен предложил парню работу, но тот отказался. Возможно, сам желал осесть начальником стражи в каком-нибудь небольшом городке.

В общем, когда я достаточно твёрдо держалась на ногах, лорд Крим вежливо попрощался с ужасно обрадованным лекарем и освободил избу.

Нельзя сказать, что новое путешествие оказалось лёгким. К моменту, когда мы решили остановиться, губы у меня уже были привычно искусаны в кровь. Хотя и ехала на телеге, и привалы делали часто.

Я прекрасно понимала: Роннен и так слишком задержался на одном месте. Прикончить его мечтал не только лорд Уртам, но и масса других, может, чуть менее настойчивых, товарищей. Супруг торчал в Барсарохах из-за меня. Рисковал головой, причём, не только собственной.

Наверное, стоило чувствовать себя польщённой.

Не получалось.

В Славице остановились из-за шайки бандитов, наводивших на окрестности не просто ужас, а массовую медвежью болезнь. Полезно в плане удобрений огородов, плохо для сельского хозяйства в целом — выходить на поля крестьяне категорически отказывались. И подвывали, вспоминая гнев местного мирньерда. Человека, в целом, разумного и относительно незлобивого. Который нас и нанял, с пожеланием развешать кишки разбойников по деревьям, головы негодяев насадить на пики и выставить на деревенской площади… и чего-то там ещё надо было сделать с половыми органами. Насколько я знала Роннена, он намеревался исполнить пожелания заказчика в точности.