Раньше, во времена незапамятные, живые мечи умирали вместе с хозяином в любом случае. Но нерациональность подобного обычая скоро стала очевидна всем заинтересованным сторонам. Во-первых, изготавливать такое чудо долго, а сломать — одно движение. Во-вторых, клинок может ведь и не дать тебе совершить это самое простое движенье. И тебе, и тому, кто придёт следом, и ещё сотне добровольцев. Пока добровольцы не закончатся. Чует моё сердце, что Ваирманг так и поступал. Может, оттого мечи и ломали юными — по меркам закалённой стали. А ну как опыта поднаберутся? Фиг же потом справишься!

И в старинном правиле начали делать исключения. Отныне клинок предписывалось преломить, если последний его хозяин пал, не оставив потомков, достойных взять меч в руки. Даже девочка вполне могла продлить жизнь родовому оружию — дочери вырастают, выходят замуж, рожают сыновей… Передавать наследство двоюродным родственникам, правда, запрещалось по-прежнему. Так и не выяснила, кстати, с чего такая дискриминация.

Была ещё одна причина для уничтожения живого клинка — его участие в убийстве хозяина, прямое либо косвенное, или же недостойное поведение во время битвы.

Айсуо по здешним меркам влип что так, что эдак. Но умница Илантир отыскал иную отмазку. Мой меч до сих пор не входит в когорту боевых, тренировочный он — вот и весь сказ. Ваирманг по данному поводу ржёт, как табун буйнопомешанных жеребцов, и вслух восхищается мозгами Янтарного Льда. Кажется, это чуть ли не единственный пункт, по которому мы с Чёрным Палачом сходимся во мнениях безоговорочно.

Сам же Ваирманг хозяев терял не раз и не два. Конкретное количество убитых мечевладельцев он, наверное, и сам не помнит. Ещё не хватало заморачиваться всякими глупостями! Да, терял — и что теперь? Ломать его, единственного и неповторимого? Ну, попробуйте…

С какого-то момента пробовать перестали. Хоронили тело со зловещим мечом в руках — и не дай любой бог из здешнего пантеона хоть кончиком пальца коснуться этого клинка! Спасибо, уважаемые, мы уж лучше так, по-обычному, без идиотского героизма.

Учитывая любовь местных к пышным гробницам, герой-идиот рано или поздно таки находил неприятности на свои вторые девяносто: приходил, вытаскивал меч из истлевших пальцев и становился ходячим придатком монстра.

Теперь Чёрному Палачу даже не придётся нарушать формальности. У его человека около семи месяцев назад родился наследник. А бабу мне по-прежнему жаль.

Роннен не стал отвечать выпадом на выпад. А я закатила глаза и страдальческим тоном попросила всё-таки ближе к делу, а то время, знаете, не резиновое… В смысле, не растягивается до бесконечности. Вот поем — и снова на работу бежать.

Ваирманг тихонько рассмеялся, но просьбу исполнил.

— Само собой, топтуны этими случаями заинтересовались. А куда им деваться, если масса народу сломя голову помчалась признаваться жёнам в измене, правительству — в укрывательстве имущества от налогов, друзьям — в подковёрных играх… Все сразу стали такими честными, что меня начало подташнивать.

Естественно, сам Ваирманг никуда не побежал, хотя у него за душой наверняка немало сомнительных дел, совершённых в последний год. Дела двухлетней и более давности Чёрный Палач за грехи вообще не считает, забывает по истечению времени. Кое в чём этот мерзавец постоянен, в частности, в презрительном отношении к властям и подхалимам. Не то, чтобы я им восхищалась — просто отдаю должное.

— Затем волна схлынула, и скандалы в столице прекратились. Сильные мира сего вздохнули посвободнее. И тут лорд Крим присылает весточку о здешних безобразиях.

Где-то в районе желудка похолодало, расхотелось есть и пить.

— Думаете, Роннена хотят подставить?

— Не исключено, — кивнул супруг мой и возлюбленный, — но вряд ли одного меня.

— А кого ещё?

— Яанна, — хмыкнул Ваирманг, — ты себя определённо недооцениваешь. Полезное качество для женщины, но дурное — для воина с живым мечом… Кстати, а где Айсуо?

— Отправлен следить за подозреваемой.

— Полагаю, за пару минут подозреваемая не перевернёт город вверх дном?

Я вздохнула и позвала мальчишку. Он появился с лёгким хлопком и тут же затараторил:

— Госпожа, кажется, молодая Мехмова готовится к отъезду… О. Моё почтение, милорд.

Айсуо никогда не называет Ваирманга отцом. "Милорд", по мнению обоих, самое подходящее обращение.

— К отъезду? — я вскочила. — Так, прошу извинить, у нас тут образовались срочные дела.

— Подожди минуту, — теперь Чёрный Палач не улыбался, — с вами пойдёт ещё одна женщина.

Моя реакция на это заявление была естественной:

— Кто и зачем?

Любого другого я бы послала подальше. Ваирманга — не стану.

— Она работает… как ты там говорила? — по тому же делу. Роннен, позови её, пожалуйста.

Так. Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Выражение лица мужа стоило вставить в рамку и приписать: "Портрет страшно недовольного, злого и сожалеющего о прежних поступках лорда Крима".

А жену своему — да как же его звать-то? — Ваирманг подобрал красивую. Красивей меня, чего там. У нас в мире таких, конечно, в модели не возьмут — грудь и задница чересчур пышные — но по жизни от кавалеров пришлось бы веником отбиваться. А то и топором.

Лицо фигурке под стать. Черты точёные (ну, на простолюдинку Чёрный Палач и не поглядит), носик слегка задран — ещё не курносый, но уже не прямой, розовые (небось, подкрашенные) губы… И что самое замечательное в этой девице — через час ты забудешь, как она выглядит. Останется только впечатление: "Ох, ну и красавицу я увидала!" Полезное качество… например, для агента топтунов.

— Позвольте представить вас друг другу, милые леди, — голос Ваирмангова блондина — всё-таки Кеоссий, теперь бы не забыть — был тусклым и невыразительным. — Альтима, свет моей жизни, это леди Яанна Крим. Леди Яанна, перед вами — моя супруга, леди Альтима Имарра.

Кеоссий Имарра, Кеоссий Имарра… Нужно записать где-нибудь. Право слово, уж лучше бы Ваирманг всегда разговаривал сам, не подключая к беседе свою куклу.

А это, значит, Альтима Имарра. Имя редкое, и где-то я его уже слыхала.

Яна, опомнись! Взгляни на разлюбезного супруга. Уж не та ли самая Альтима, которая его опоила, документы выцыганила, а Роннена спать уложила?

Похоже, она.

— Всё, больше не смею вас задерживать, — Ваирманг шутливо поклонился. — Преступница ждёт справедливого возмездия! Информацией обменяетесь уже по дороге.

Альтима кивнула.

— Да, милорд.

Ну, бывшую (или действующую) топтунку — или топтушку? — понять можно. Но я с порога обернулась.

— Знаете, лорд Ваирманг, есть у вас одна черта, от которой меня коробит. Вы мелочны. И манипулируете людьми по ничтожным поводам. Есть серьёзный шанс, что когда припрёт всерьёз, некоторые уже научатся сопротивляться.

И быстро захлопнула дверь, оставив отдуваться мужа.

Семь лет назад, Ковяжский тракт

Всадник остановил кобылку, неторопливо кивнул.

— И тебе всего хорошего, Роннен.

Нет, блондин даже рта не открыл. Слова донеслись слева. Я покосилась… Чёрт, солнце чересчур яркое!

Ещё один живой меч? Как его, Ваирманг?

Да похоже. Развелось их на душу населения… Кстати, имя это я уже слыхала.

К Роннену нарочито неспешно подошли кехчи, заняли позиции на два шага позади. Лорду полагается свита в случае приёма посольства, входа в… или выхода из? Не о том думаешь, Яна. Лучше подумай, какого дьявола оба ящера так напряжены — зелень на мордах слишком яркая, по позвоночнику ходят небольшие волны… ещё чуток, и в боевой транс ухнут! Да и люди Роннена, честно скажем, на нервах. Из-за одного типа, пусть даже с живым мечом? Крюйлен своего Илько послал куда-то подальше за повозки, причём тройным загибом, лопоухий сорвался с места на второй космической скорости; Джуран откровенно руку на метательном ноже держит… И Айсуо мелко дрожит.

— Кеоссий устал. Накорми его и поговорим.