Одинокие, неподвижные фигуры были скрыты туманной дымкой. Тусклые отблески серебристого света изредка касались их погон. Майкл пытался вглядеться в лица, но не мог их различить: истинная сущность этих людей никогда бы не прорвалась сквозь серость и одинаковость, которая царила вокруг и в их душах. Он отвернулся — и увидел, как из тумана, больше походившего на дым, появилось еще несколько человек. Четыре силуэта вырисовались на фоне темноты серыми, монотонными красками. Смазанные черты делали их похожими на безликих призраков, сопровождавших души умерших в обитель пепла — или безумно прекрасных облаков. Они несли гроб; Майкл следил за ними до самой могилы, черневшей ровным, прямоугольным отверстием в сырой земле. Призрачные солдаты опустили свою ношу и медленно растворились в тумане, подступавшем со всех сторон, въедавшемся плесенью в мрачное полотно этой полуживой картины. Майкл шагнул вперед, даже не почувствовав, как его нога коснулась земли. Он заглянул в гроб — и липкий испуг коснулся его сердца.

Это был Эксман.

Майкл дернулся назад, но не смог сдвинуться с места. Лицо генерала сковала бледность, заглушив краски ушедшей жизни; пряди волос чернели на мраморно-бледном лбу. Рука Эксмана лежала на груди, чуть ниже сердца, и на пальцах тяжелым блеском сверкала свежая кровь.

Туман отступил от призрачных фигур по ту сторону могилы. Их лица всплывали одно за другим, словно полузабытые воспоминания: здесь были Майне, Хьюз, Ричардс… Бесцветные черты сковала застывшая, пугающая молодость. Новые лица, незнакомые Майклу, медленно всплывали на фоне белоснежных крестов. Навечно замершие в страхе, изумлении, ярости, они походили на неумелые декорации к трагической сцене, которая разворачивалась перед ними. Взгляд Майкла скользнул в сторону — и застыл на стоявшей поодаль одинокой фигуре. Казалось, страх покинул свою обитель в кромешной тьме и обвил этого человека черными, змеиными кольцами. Опираясь на лопату, по колено в кладбищенской грязи, Стил сжимал рукоятку складного ножа, и его взгляд пронизывал Майкла своей прозрачной холодностью…

— Сэр, мы на месте.

Майкл вздрогнул, проснувшись в кабине "Гидры". Они уже летели над Лондоном. Направив пилота к одному из пригородов, Майкл задумался о том, что ему пришлось пережить по ту сторону сна. "Поддельный" Роджерс, занятый крошками и блюдцами, произвел на него гнетущее впечатление. Сначала Майклу показалось, что его странное поведение — всего лишь очередная выходка высшего, но коварство подобных манипуляций не могло не настораживать. Если люди — а, точнее, марионетки с вживленной частью чужого сознания — и правда не догадывались о том, что собственные мысли и побуждения внушаются им "свыше", тогда они становились идеальным оружием, готовым соперничать с убойной силой "SNA". Ни одна проверка мыслительного потока не смогла бы выявить, что такой человек действует по чужой указке. "Живые роботы" могли быть везде — в армии, в Научном Центре, даже в командовании КС — и в решающий момент, услышав сигнальный выстрел, поставить под угрозу жизнь миллионов…

Взмыв над нестройными крышами, "Гидра" исчезла вдали маленькой светящейся точкой. Ночь была жаркой и душной, но у Майкла не осталось сил, чтобы создать тоннель. По окончании Поздних войн этот район восстановили лишь наполовину, поэтому подлетать к самим зданиям было по-прежнему опасно — могла сдетонировать забытая всеми "воздушная мина" или какое-нибудь самодельное устройство. Майкл направился к пустырю, проходя мимо заброшенных домов и складов. Пробитые стены, окна, заложенные кирпичом, полуразрушенные фасады за грубыми мотками колючей проволоки, — все было в точности таким, как в его давних воспоминаниях, остывших под наплывом новых, взрослых проблем.

Он вспомнил о Дженни. История со Старром воскресила в его памяти все то, что он хотел забыть, но хранил с прежней трепетностью, словно надеясь, что бледный образ может ожить и протянуть ему руку над черной бездной прошлого, в которую он падал каждой ночью, скованный цепью сна. Они познакомились во время перелета с наземной базы на орбитальную станцию. Он был пилотом боевой "Гидры"; она служила на линкоре "Скайлер", гордости космического флота. Всех тех, кто оказался в тесном транспортном корабле, ожидал фронт, многих — скорая смерть; словно предчувствуя это, пилоты хранили мрачное молчание. Но Майкл не мог не заговорить. Она сидела совсем рядом; серый берет едва скрывал ее длинные светлые волосы, а в глазах замерла отстраненность человека, готового принять свою нелегкую судьбу. Чем дольше длился их необычный разговор, за несколько часов до фронта, смертей и опасностей, тем сильнее он ощущал, что им владеет новое чувство, так не похожее на простую влюбленность. Потом были встречи в коротких промежутках между боевыми вылетами, снова вылеты и снова встречи, отчаянные попытки продлить недолгое счастье…

Их разлучили через три месяца. Ее линкор отправлялся на дальний рубеж обороны. Майкл не сдался, он просил координаты, говорил, что свяжется с ней, как только снова запустят сверхдальний спутник связи, но она отвечала, что теперь все уже неважно, что разлука будет слишком долгой и вряд ли им удастся сохранить свои чувства. Он возражал, он не хотел вечных разлук, клялся, что все равно отыщет ее, но она рассмеялась, так тихо и грустно, что надежда умерла сама собой… Дженни сказала, что ее служба в КС — всего лишь прикрытие для важной операции. Теперь она должна была исчезнуть… для всех… и для него.

Майкл судорожно вздохнул. Воспоминания о счастливых днях приносили ему лишь боль. Сколько раз он пытался прогнать мысли о том, что Дженни уже давно нашла другого, что такая девушка недолго останется одинокой… Да и способна ли она жить одними воспоминаниями…

Тень Майкла отшатнулась от тусклого сияния фонаря и боязливо скользнула по бетонной стене. На короткое мгновение ему показалось, что он видит еще одну тень, продолжавшую двигаться после того, как он остановился. Майкл слабо усмехнулся: день, едва не окончившийся глобальной катастрофой, наложил отпечаток на его нервы. Он поднял руку, чтобы разувериться в своих подозрениях… но тень не шелохнулась.

К горлу Майкла подступил комок. Чья-то подошва скользнула по гравию, вызвав к жизни зловещий шорох. Майкл быстро оглянулся, но узкая асфальтная дорожка между двумя заборами не оставила ему путей к отступлению. Тень медленно качнулась, поглотив едва различимые мазки краски, которые остались от агит-рисунка, созданного против одной из сторон Поздних войн. Вражеский солдат, со временем утративший пол-лица и часть туловища, грозно взирал на пустую улицу, призывая южно-британцев к бдительности. С трудом веря в происходящее, Майкл наблюдал за тем, как рисунок обретает объем. Рука в перчатке, отчаянно сжимавшая плазма-нож, отделилась от бетона, притянув к себе плечи, шею и лицо, выкрашенное в неестественно белый цвет.

Спина Майкла коснулась забора. В голове мгновенно пронеслись десятки мыслей о том, кто мог сыграть с ним такую шутку, но ни один из ответов не подходил под скользящую мягкость движений, с которой к нему приближался оживший солдат. Перчатка соскользнула с его руки, открыв кожу, белую, словно известка. Четыре кольца давили на Майкла тяжелыми, мутными отблесками, внушая мысль о том, что пришло время для бесславного побега.

Так он и поступил.

Забор обрывался у пыльной дороги, отделявшей склады от обширного пустыря. Майкл позволил себе передохнуть только тогда, когда его ноги утонули в жесткой траве, а последний фонарь остался далеко позади. Опыт общения с высшими подсказывал ему, что кольца на руке незнакомца могли быть еще одним подвидом необычного оружия, к которому сильные мира сего питали нездоровый интерес. Погони не было; выждав пару минут, Майкл отправился через пустырь, испещренный небольшими холмиками. Вскоре звук его шагов стал необычно звонким: давно заброшенная посадочная площадка оказалась на том же месте, какое занимала в его воспоминаниях, — справа от дома, за которым виднелись лишь пустынные мили.