У нас оставался единственный шанс: запутать преследователей и вернуться обходным путем — по крайней мере, Стил уж точно смог бы такое провернуть. И тут нам перегородили дорогу. Видел я плохо, все плыло перед глазами, но этого солдата я хорошо запомнил — низкорослый, нервный, с пистолетом в руке. Наверное, он надеялся взять нас живьем. Те несколько секунд тишины едва не свели меня с ума: мне было больно двигаться, больно думать, весь мир превратился в отвратительное пятно перед глазами… Но то, что случилось дальше, я не забуду никогда.

Стил медленно спустил меня на землю и шагнул вперед. Солдат что-то выкрикнул. Стил сделал еще один шаг. Я смутно видел, как рука солдата метнулась вверх. Еще один шаг — и в моих ушах прогремел выстрел. На спине Стила расплылось кровавое пятно. Меня охватил ужас. Смерть Стила означала и мою смерть… но я сильно поспешил с выводами. Руки Эшли сжались в кулаки. Он сделал еще один шаг. Снова прогремел выстрел, но Стил неумолимо шел вперед. Солдат выкрикнул что-то, с ненавистью и ужасом. Между ним и Стилом оставалось не больше двух метров. Третий и четвертый выстрелы были сделаны почти в упор. Стил замер на долю секунды — и наградил солдата таким ударом, что тот замертво повалился на землю. Второй раз я очнулся уже в госпитале, на чем и закончилась моя война. Вот и вся история, Майкл. К слову сказать, до сегодняшнего дня в нее не поверил ни один человек — а я ведь не из тех, у кого хватит фантазии придумать такое самому.

— Вам рассказали о том, как вас нашли? — спросил Майкл, едва не признавшись, что ему тоже сложно поверить его словам.

— Сказали, что Стил дотащил меня до наших позиций, и посоветовали быть ему благодарным.

— Вы говорили, что плохо видели из-за раны?

— Да, отвратительно.

— Может, тот солдат не попал? Пятна крови — это могла быть ваша кровь, да и Эшли вряд ли бы выжил после трех пуль в упор…

— Я и сам это прекрасно понимаю. Может, на память тех, кому прострелили голову, полагаться нельзя, но я точно помню звук четырех выстрелов. А промахнуться с нескольких метров — для этого нужно иметь талант.

— И как Стил все это объяснил?

— Да никак. Он не обязан был мне что-либо объяснять.

— Неужели на нем не было ни одной царапины?

— Те, кто видел его в тот день, говорили, что нет. Да, он был страшно уставшим, и будь я не таким худым и повыше ростом, он бы вряд ли донес меня, но никто не заметил на нем ни одного пулевого ранения. Правда, свою долю свинца он все же получил…

— Как это случилось?

— Мне дали отпуск по ранению и я худо-бедно доехал до дома. Вскоре прибыл Донован — мой боевой товарищ и сосед по городку. Он рассказал, что Эшли по чьей-то глупой ошибке попал под обстрел. По слухам, в него попало не меньше четырех пуль — снова эта проклятая цифра… Врач чуть было не отказался его оперировать — считал, что с такими ранами он не проживет и пару часов. После операции Эшли обрадовали тем, что он никогда не будет ходить: одна из пуль задела позвоночник. Но он, конечно, плевать хотел на их предсказания. Когда я еще чувствовал себя живым только наполовину, чертов Эшли уже бегал за девчонками… С тех пор я не припомню ни одного случая, чтобы с ним что-то случилось… разве что недавно, когда ему прострелили колено. Не завидую вам, Майкл. Эшли не забывает свои проигрыши.

— До этих пор он так и не затребовал реванш…

— Не обнадеживайтесь. Рано или поздно он сделает свой ход, и этот ход может стать таким неожиданным, что заставит вас задуматься: помог он вам или отомстил.

— Вы, я вижу, неплохо его знаете…

— Он ведь мне жизнь спас, — заметил Майне в той же шутливой манере. — Хотя быть ему навечно благодарным у меня не вышло.

— Мне кажется, вы не часто общаетесь с ним. Я прав?

— Мы вообще не общаемся.

— Почему?

— Моя история, Майкл, — ответил генерал, чей голос стал немного нервным, — звучит не так уж невероятно, если ее услышать полностью. Но я никогда и никому не рассказывал ее до конца. И никогда не расскажу.

Странное предчувствие заставило Майкла вымученно усмехнуться и произнести:

— Я согласен даже на слабый намек.

На лбу Майне появилась глубокая морщина.

— Знаете ли вы, — понизив голос, спросил он, — что все три врача, лечивших Эшли, не дожили до наших дней?

— Быть может, совпадение? Столько времени прошло…

— Не верю я в совпадения, — тяжело вздохнул генерал. — А особенно когда трое из троих погибли при странных обстоятельствах в течение нескольких месяцев после того, как завершили его лечение. Выжил только один — тот самый, который отказался оперировать Эшли, когда его только привезли.

— Что случилось с остальными?

— С каждым по-разному. Совершенно глупая авария на прямом участке трассы без пробок, лихачей, деревьев и столбов. Машину снесло на обочину, бак взорвался через несколько секунд. Второй — несчастный случай на охоте, огнестрельное ранение, пуля подозрительного калибра. Согласитесь, факты наводят на мысль о снайпере. Третий же…

— Постойте, — прервал его Майкл. — Даже если допустить, что Стил имеет к этому какое-то отношение, зачем здравомыслящему человеку избавляться от тех, кто фактически спас ему жизнь?

— Я бы многое отдал за один-единственный медицинский отчет, — невесело усмехнулся Майне. — К сожалению, их уже не существует. Эшли действовал быстро и точно, как заправский стрелок, но одну мишень он все же пропустил. В свое время я сошелся с военным медиком, расторопный парень, откопал в архивах одно важное свидетельство, которое могло бы пролить свет на тайны Стила. Случилось это меньше полугода назад; с тех пор бумага хранилась у меня, и вы второй человек, о ней узнавший. Это все, что я могу вам рассказать. Разве что… вы замечали, что Эшли почти ничего не ест?

— Спасибо… не замечал… — кисло улыбнулся Майкл.

— Мне приятно, что я хоть чем-то вам помог.

XV

Генерал О'Хара недолюбливал морской флот и все, что было с ним связано. Если бы не хитрый ход Эксмана, который заставил его согласиться на новые испытания, а после почти просил отказаться, чтобы убедить еще сильнее, Майкл никогда бы не стал участвовать в этом сомнительном предприятии. Темная вода и агрессивные очертания авианосца "Химмельсбоген" были так же не сравнимы со свободой небес, как небо — с открытым космосом, где свобода ограничивалась только запасом топлива и пушками инопланетных патрульных кораблей.

На фоне огромного авианосца адмирал Рональд Дж. Ричардс выглядел не менее внушительно. Представительная фигура сделала бы его идеальным солдатом тех времен, когда победы одерживались с мечом в руках и требовали физической силы. Военная форма слабо сглаживала очертания широких плеч и крепких рук. Этим достоинства адмирала, к сожалению, исчерпывались. Если он говорил, то всегда либо обвинял, либо возмущался, при этом часто сбивался, останавливался посередине особо длинного предложения, вечно поглядывал в потолок и вряд ли мог похвалиться большой сообразительностью. Майкл уже успел понять, что между адмиралом и Эксманом творилось что-то странное и явно не отдающее дружбой. Он и раньше замечал, что начальник штаба со странным упорством избегает тем, связанных с авианосцами и всем прочим, что касается военно-морских сил. Адмирала Ричардса он избегал еще упорнее.

— Вы пилот? — без особых церемоний спросил Ричардс.

— Я генерал О'Хара, — уточнил Майкл. То, что случилось дальше, было знакомо ему до мельчайших подробностей. Майкл со скукой наблюдал, как на лице Ричардса сменяют друг друга удивление, непонимание и недоверие.

— По какому вопросу, генерал? — спросил Ричардс с еще большим презрением в голосе.

— Я пилот, вы правильно заметили. Буду испытывать "Шторм".

— Неудивительно, — бросил адмирал.

— Что именно вас не удивляет?

— Что этот ваш Эксман не нашел ничего лучше, чем послать генерала на испытания истребителя.