Если Мэдли знал о полетах кораблей над базой Хьюза, то эта информация непременно попала бы к Эксману. Майкл знал, как опасно играть с этим коварным человеком, но прямой приказ Ронштфельда не оставил ему выбора. Ключом к тайнам Эксмана должен был стать Крэг Винслер: наведя справки, Майкл с удивлением обнаружил, что дело с его финансовыми махинациями уладил отнюдь не Стил, а начальник штаба ВВС. После такой удачи Эксман должен был оставить компромат на Винслера при себе, чем и решил воспользоваться Майкл.

— А генерал Винслер тоже входит в круг тех, кто обязан вам своим спасением? — поинтересовался он.

— Входит, — ответил Эксман, не отрываясь от чтения.

— Удивительно, — произнес Майкл, сжимая невидимые тиски. — Кто-кто, а Винслер должен благодарить вас до конца дней… такое запутанное дело… особенно, если просмотреть бухгалтерские документы, которые по счастливой случайности оказались в моих руках.

Эксман медленно поднял взгляд.

— Судя по тому, что полковник Винслер сделал такую успешную карьеру, вы все же не дали им ход, — продолжил Майкл, наслаждаясь предвкушением того, что начальнику штаба придется помочь ему в обмен на мифические документы, которые он в глаза не видел. Шантажировать самого искусного шантажиста — азарт оправдывал любой риск.

Веки Эксмана дрогнули — так, словно он хотел скрыть первые симптомы раздражения. Внезапно на его губах появилась милая улыбочка, и он спросил:

— К чему вы клоните?

Майкл закусил губу. Эта короткая фраза была эпитафией его надежд.

— У меня фотографическая память, — продолжил Эксман с нескрываемым удовольствием. — Я могу назвать вам все вопросы пресловутой контрольной по физике. Что уж говорить о такой прозаичной вещи, как компромат на генерала Винслера! Если бы я не помнил, что эти самые "материалы" уже много лет хранятся в надежном месте, то вы бы могли преуспеть на ниве шантажа.

— А вы опасный человек, — выдавил из себя Майкл.

— Вы не первый, от кого я это слышу. У вас есть еще что-нибудь, чем я мог бы проверить свою память?

— Нет… — вздохнул Майкл, терпевший поражение за поражением.

— Вот и отлично. Кстати, я звал вас не зря.

— Новая миссия?

— Вы угадали. На днях я связался с адмиралом Ричардсом — вы должны помнить его по "Химмельсбоген". Адмиралу и мне нужно срочно найти надежного пилота… и надежного человека… для проведения новых испытаний истребителя "Шторм".

— Неужели снова? — устало спросил Майкл. — Он же прошел все тесты, и я не понимаю, зачем…

— А у вас есть отличный шанс это выяснить, — мягко перебил его Эксман.

— Значит, вы предлагаете это мне?

— Правильно.

— Как это будет проходить? Когда? Есть ли программа испытаний?

— Об этом вам лучше поговорить с Эмерсоном или Ричардсом.

— А разве вы не обсуждали этот вопрос с адмиралом?

— К сожалению, я его не дослушал.

— В каком смысле?

— В прямом. Вы согласны или нет?

— А вы примете второй вариант?

— От такого шантажиста, как вы? Ни в коем случае, — улыбнулся начальник штаба.

— Рад слышать. Я могу идти?

— Подождите, — сказал Эксман. Привычка останавливать сотрудников для последнего напутствия была чужда начальнику штаба, и Майкл с интересом ожидал его слов. Но Эксман молчал, нервно постукивая карандашом по столу.

— Вы действительно хотите лететь? — спросил он, чуть понизив голос. Майкла насторожил его тон, но смотреть в глаза генерала было все равно, что вглядываться в бесстрастное зеркало.

— не казалось, что шантажистов оставили без права выбора…

— Я сказал вам это как начальник штаба, а спрашиваю как человек, который хорошо знает адмирала Ричардса, причем не с лучшей стороны.

— И с какой же?

— Когда я говорил "не с лучшей", то имел в виду "с плохой".

— Мне сложно вас понять, — сказал Майкл, которому все меньше нравилась эта затея. — Неужели адмирал потопил шесть авианосцев, и вы боитесь, что седьмым станет "Химмельсбоген"? Могу я узнать, что конкретно вы имеете против Ричардса?

— Вы хотите невозможного, — ответил Эксман, и в его голосе появился знакомый Майклу холодок.

— Но как я смогу избежать опасности, если не буду знать, что именно мне угрожает?

— Вы можете.

— Как?

— Отказаться.

— А вы хотите, чтобы я отказался?

Эксман закрыл глаза. Секунды молчания тянулись бесконечной нитью.

— Вам решать, — наконец, ответил он. — Я слишком привык распоряжаться чужими жизнями. Если все-таки согласитесь, желаю вам удачного полета.

Новое предложение Эксмана оказалось таким загадочным, что генерал О'Хара едва не забыл о Джонсоне и "маяке". Отправившись домой через тоннель и наскоро переодевшись в гражданское, он проверил данные прибора слежения. Сенсор на виске передал ему несколько размытых образов; они были похожи на сон, в котором никак не удается сосредоточить взгляд на том или ином предмете. Очертания ступенек, дрожащие, словно капли на стекле, то и дело проваливались в стремительно мчащуюся темноту, которая лишь изредка прерывалась моментальными вспышками.

Джонс в метро, понял Майкл. Выжав из себя последние силы, он открыл тоннель до нужной ему станции. Тоннель получился кривым: слишком большое ускорение швырнуло Майкла прямиком на пол вагона.

— С вами все в порядке? — прозвучал чей-то голос над его ухом.

Майкл едва успел сдержать тяжелый вздох. Перемещение в набитый людьми вагон метро нарушало как минимум половину правил "солдат времени".

— Да… все в порядке… — заверил он, прижав пальцы к виску, чтобы снять сенсор. — Линзы… опять их потерял…

Майкл поднялся и чуть прищурил глаза, чтобы соответствовать своей новой личине. Заботливый вопрос о его здоровье принадлежал девушке лет семнадцати, путешествовавшей в компании парней ее возраста и своеобразного внешнего вида. Взгляд Майкла проследовал от брюнета в тяжелой кожаной куртке с нашивкой "Destroy" и тремя кольцами в левом ухе до низкорослого блондина, простая клетчатая рубашка которого компенсировалась агрессивной татуировкой, занимавшей добрую половину шеи. Третий, вертевший в руках барабанные палочки, казался самым приличным и вел себя неуверенно. Но подлинным украшением компании была, конечно же, она. Волосы глубокого черного цвета обрамляли удивительно правильный овал лица; аккуратные губы контрастировали с жесткой линией теней вокруг живых сероватых глаз, и с почти прозрачным блеском пирсинга. Гипюровая блуза, длинная юбка — все черного цвета — делали ее облик немного таинственным.

— Простите, — сказал Майкл, улыбнувшись и еще больше сощурившись. — Я вас не сильно испугал? Без линз вообще ничего не вижу…

— А я и не знала, — заметила она с тонкой насмешкой, — что лучший военный летчик, оказывается, носит линзы.

На душе у Майкла стало тревожно.

— Вот это новость, так новость… — продолжила она. — И как это вам удавалось так ловко скрывать вашу близорукость все годы службы в ВВС?

Атака легкими насмешками загнала Майкла в угол.

— Ваш отец военный? — спросил он упавшим голосом.

— А вы как считаете? — ответила она, вооружившись невыносимо снисходительным тоном. — Генерал Лесли? О, нет, вряд ли… Тогда, может, генерал Фрэнкс? Нет, у него ведь сын… А может…

Она наклонилась ближе к Майклу. Ее глаза сверкнули хитрым огоньком.

— …может быть, сам Стил? — прошептала она.

Сердце Майкла сжалось в отвратительном предчувствии.

— Вы что, поверили? — спросила она с хитрым смешком. — Одного танца на юбилее Фрэнксов вряд ли хватит, чтобы я и Стил стали одной семьей. А танцевал он, кстати, прекрасно — не то, что современная молодежь… После этого мы мило пообщались за столиком: в борьбе с врагами любая информация пригодится…

— И что вы выяснили? — покорно спросил Майкл.

— Если мне нужно, я любую информацию из человека вытяну, — сказала она без лишней скромности, но и без тени хвастовства. — У меня насчет этого была первоклассная школа. О государственных тайнах мы, понятное дело, не говорили. Рассказывал мне всякие смешные вещи — например, как он поспорил с кем-то, что просунет руку между лопастями пропеллера, и выиграл, потому что никто не додумался заранее оговорить, будет ли пропеллер в этот момент работать… Еще рассказывал, как на войне врач отказался его оперировать, потому что не верил, что с такими ранами можно жить, и как он потом до смерти напугал его на встрече ветеранов…