— Что тут думать? — возмутилась Людмила, — делать надо. Скоро темнеть начнет. Или вы там уже прижились?
— Кто его видел последним и когда? — допытывался у друзей Антон, сгребая ветки в кучу и изо всех сил изображая активную деятельность.
— Как-то не до бесенка было, когда тут все сыпаться началось, а потом, по-моему, его и не стало, — рассудительно заметил Баюн. — Каждый сам за себя…
— Эх, вы! Может, его засыпало?
— Птаха? — ухмыльнулся котофей, — ты его плохо знаешь…
— Точнее, совсем не знаешь… — от низкого рокочущего баса вышедшего в круг света бесенка у Антона внезапно заледенела спина. Какой бесенок? Только тело осталось прежним. В глубине черных глаз неведомого существа горит адское пламя, грозящее в любой миг вырваться наружу.
ГЛАВА 36
Да нет, показалось. Нервы уже на пределе… Птах, как Птах… Веки слегка прикрыты, а адский огонь в глазах… Что только не привидится после пережитого?
— Ты где… — сердито гаркнул на него парень и, интуитивно чувствуя, что не стоит так опрометчиво наезжать на непонятно почему изменившегося бесенка, гораздо спокойнее продолжил, — шатался? Не хватало ещё за тобой бегать очертя голову…
— А за мной бегать не надо, я сам прихожу, когда надобно, — глухо пророкотал тот, низко опустив голову, пряча взгляд.
— Очень кстати подоспел, — влез практичный Баюн, ни на минуту не забывающий о своих меркантильных интересах, — нам ты сейчас позарез и нужен.
Не обратив ни малейшего внимания на слова кота, Птах небрежно отодвинул в сторону попавшегося на пути Тимофея.
— Ты чего толкаешься? — опешил мальчишка, едва не упав, — сдурел, что ли?
Птах подался вперед.
— Ты это… — Антон немного отступил. Ему на какой-то миг стало жутко. Тихий, бессловесный бесенок пер на него, словно танк.
— Тошка, — Людмиле одной было уже невтерпеж, — ну что вы копаетесь? Стемнеет, сложнее выбираться будет…
Недобрый ревнивый взгляд бесенка плетью ненависти полоснул парня. Не в силах совладать с собой, Птах резко выбросил вперед лапу и вцепился в горло Антону. Тот покачнулся, пытаясь удержаться на ногах. Да толку?
Приглушенный вскрик вырвался из стиснутой железной хваткой глотки. Последняя внятная мысль Антона — "Охренел он, что ли?.." — вильнула хвостом и растаяла…
Дышать… Перед глазами поплыли лилово-черные круги, в висках загремел прощальный набат, в грудь когтями вцепилась саднящая боль… Хотя бы глоток… один единственный… на прощание…
— Тоха, держись, — Тимофей кинулся к бесенку, повис на спине, норовя ударить коленом посильнее.
Ленивым движением плеч Птах небрежно скинул мальчишку.
Обмякший уже Антон, почувствовав минутную передышку, судорожно втянул воздух — как и просил: единственный торопливый глоток, почему-то с горьковатым привкусом осеннего костра. И снова — раздирающая легкие резь: дышать…
— Даже не думай, — бесенок спокойно оглянулся на кота, подобравшегося для прыжка, — хуже будет.
Кот — дважды повторять не пришлось — сделал вид, что жутко увлечен работой. Деловито ухватил зубами сучковатую ветку, очень кстати оказавшуюся неподалеку, и поволок за груду камней, стараясь оказаться подальше от опасного соседства.
"Поворот… Сколько волка не корми… Антону все равно не помочь… Бес он бес и есть… злобой так и пышет, того и гляди все вокруг разнесет… — Баюн оглянулся на упавшего мальчишку, толком не соображавшего, что же случилось на самом деле. — Ну, куда он лезет, дурень, куда? Головой бы подумал…". Котофей тихонько муркнул в надежде, что Тимофей его услышит. Куда там? Тот опять прыгнул на Птаха.
Словно отмахиваясь от назойливой мухи, бес раздраженно дернул хвостом, резко выбросил назад ногу. Наткнувшись на внезапный удар острого копытца, мальчишка хекнул, замер на мгновение, прижав руки к животу:
— Больно, — немеющими губами прошептал он и сломанной куклой свалился под ноги беса.
Невысокий бесенок на вытянутой лапе приподнял сомлевшего Антона повыше и слегка потряс, будто лиса курчонка. Ноги парня заскребли по камню. В напрасной попытке освободиться Антон забился, словно в припадке падучей. Птах довольно ухмыльнулся. Ситуация, когда размер не имеет значения, его явно забавляла.
— Птааааах, — заверещала ведьма, разглядевшая в полумраке причину непонятной ей возни. — Не смей!
От крика чародейки бесенок дернулся, задрал голову, вглядываясь в лицо Людмилы, белым пятном маячившее вверху.
— Антон! — закричала ведьма. Голос её дрожал от страха за жизнь брата.
Птах недоуменно глянул на парня, которого он по-прежнему держал на весу, слегка отодвинув от себя.
Кот, под шумок отползший подальше, сжался в комок. Минутная растерянность ведьмы сменилась холодным бешенством. Баюн собственной шкурой ощутил волны ярости, направленные на бесенка.
— Отпусти его! — команда Людмилы прозвучала, как удар хлыста. — Немедленно!
Птах послушно ослабил захват — аморфной массой парень стек на пол рядом с Тимофеем и натужно закашлял, выгибаясь дугой, жадно хватая ртом воздух: густой, тягучий и отдающий кислинкой, словно клюквенный кисель.
Приходящий в себя Антон бесенка больше не интересовал. Он проворным кузнечиком прыгнул вверх, уцепился за едва заметные выступы камней и, быстро перебирая лапами, полез наружу.
Когда бесенок, в таком ракурсе больше похожий на странное мохнатое насекомое, скрылся из глаз, Баюн облегченно вздохнул. Выждав самую малость, на случай внезапного возвращения ополоумевшего Птаха, кот подскочил к друзьям: — "Как они? Ну, жить вроде будут…".
Перевернувшийся к тому времени на живот Антон утирал слезы и кровь вперемешку со слизью, щедро текущие из носа.
— Быстро ты оклемался, — кот склонился над парнем, разглядывая его повреждения.
— Тимку лучше глянь, — морщась от боли, попросил парень, массируя себе шею, которая наливалась багрово-синим буквально на глазах. — Я уж думал, все, конец мне… Куда ты его волочишь? — возмущенно просипел он коту. — Там разрывы внутренние могут быть, его нельзя двигать…
— Можно, — откликнулся Баюн, перетаскивая неподвижное тело Тимофея и укладывая вплотную к Антону. — Мне всё можно… Не таких вытаскивали…
— Много ты понимаешь…
Баюн не обратил на его слова никакого внимания — деловито топтался вокруг, словно примериваясь, потом навис сверху над Антоном. От прикосновения торчащих вибрисс и едва уловимого звериного духа у парня защекотало в носу. Не удержавшись, он чихнул и тут же застонал от тяжести, навалившейся на него. Непоседливый кот неожиданно плюхнулся сверху на страдальцев, придавливая обоих своим немалым весом. Мальчишке пока все равно, но Антон был против такой помощи. От возмущенного крика голос опять сорвался в хрип. Котофей ловко заткнул ему рот своим слегка облезлым хвостом, и пока парень отплевывался от кошачьей шерсти, посоветовал расслабиться и получить удовольствие:
— Не дергайся… Лишь бы никто не помешал, скоро, как новенькие, будете оба.
— А Людмила?
— Она справится, — авторитетно заявил Баюн, надеясь на лучшее. — О себе подумай… — и заурчал. Прерывистое урчание кота больше походило на распевку не слишком опытного шансонье, который никак не может определиться с тональностью и репертуаром.
"Справится… Остряк-самоучка… Конечно, оптимисты легче живут, но гораздо меньше пессимистов. Те изначально готовы к самым худшим коллизиям жизни", — от напева, непрестанно меняющего тон, у парня закружилась голова. Глаза сами собой закрылись, и ему стало так хорошо и беззаботно, как в далеком детстве, когда, набегавшись, засыпаешь с ощущением того, что впереди ещё много-много дней, полных удивительных открытий.
Перевернувшись в воздухе, Людмила взмахнула руками, пытаясь удержаться от неотвратимого падения в ужасную пасть, и с криком ухнула вниз. Жаркая темнота сомкнулась вокруг нее. Ужасающие мгновения «слепого» движения в никуда, отмеренные сбивчивыми ударами её сердца, казались нескончаемыми.