Он пригладил свои усики, и по комнате пронесся шепоток.

– Это означает, – повысив тон, произнес он посреди сдержанного молчания, – что вы получите поддержку во всех делах и вопросах местного бизнеса. Мы устроим так, что все сделки будут проходить через вас. Мы будем рекомендовать вас всем нашим клиентам. Мы дадим вам возможность заниматься сделками по нашей собственности. Короче говоря, вы становитесь игроком клуба – богатым человеком, получающим выгоду и привилегии от компании таких же богатых людей.

– Что ж, могу сказать, что все это звучит крайне заманчиво, – объявил я, – но боюсь, тут не о чем говорить. Я не собираюсь обманывать миссис Кэдуоллер-Бофорт. Мне она нравится, я ей симпатизирую, и, даже если бы не нравилась или была бы просто отвратительна, я все равно не стал бы заниматься надувательством. Это не мой стиль.

Кот нахмурился.

– Попытайтесь быть серьезным, Дэвид. Мы серьезные люди.

– Попытайся быть серьезным! – возопил, толкая меня, пес. – Это серьезный человек, надо же.

Прочие члены сообщества зашаркали ботинками, затоптались на месте, что должно было подчеркнуть серьезность их намерений.

– Я серьезен, как никогда, – сказал я. – Простите, но поступить так, как вы предлагаете, мне не позволяет совесть. Так уж я воспитан. – Кажется, эта фраза нуждалась в переводе, и, пожав плечами, я добавил: – Я знаю, кто я такой.

Казалось, воздух пришел в движение, завибрировал под воздействием неведомой биоэнергии, которая струилась сквозь Кота, производя на свет слова.

– В таком случае, – заявил он, – я бы хотел получить свои деньги обратно. Сейчас же. Верните мне, пожалуйста, мои деньги. – Злоба его невидимо закипала под крышкой. Злоба его медленно распространялась вокруг, овладевая и остальными.

Когда я говорил, что деньги нереальны для игрока, вы могли понять меня несколько превратно. Наличие денег не реально, а вот их отсутствие как раз очень даже реально, реально, как дождь.

Я похлопал себя по карманам, ощутив, что в этот момент потерял несколько сантиметров в росте.

– Вы все получите обратно. Я верну все до пенса, – сказал я, правда не совсем уверенный, как это сделаю. Затем в голову мне ударила новая идея. – В самом деле, – торопливо добавил я, – если вы одолжите мне пять тысяч, я смогу отыграться.

Кот снова усмехнулся, прикусив нижнюю губу, так что вдруг стал похож на одну из устрашающих самурайских военных масок.

– Кредит исчерпан, – услышал я. – Мне нужны мои деньги.

Я уставился в лакированный дубовый паркет. Вдруг мне представилось, что под ногами у меня поверхность какого-то загадочного озера, манящего нырнуть и скрыться в его глубине от этих пронизывающих взоров.

– В данный момент я не располагаю наличными…

– В таком случае определим процент в счет задержки выплаты, – сказал Кот.

– Какой же?

– Сто процентов в неделю, – сказал он. – Девять тысяч фунтов плюс два лимонада каждый по полтора фунта (это цена по клубному прейскуранту) и три фунта – закуски в баре. За несколько недель набежит миллион, и тогда вы все равно продадите мне дом на моих условиях. Только прибыли никакой с этого не получите. Вы сделаете все для меня задаром.

– Боюсь, что не приму ваших условий, – честно ответил я.

– У нас уже были такие люди, которые не принимали наших условий, не правда ли, Гарри? – обратился Кот к человеку, которого представил как «старшего сотрудника полиции». – И что с ними случилось, напомните мне, пожалуйста?

– Не знаю, – напыщенно ответил полисмен. – Их давно уже что-то не видно.

– Вы мне угрожаете? – уточнил я.

– Он определенно угрожает, – фыркнул пес, очевидно задетый за живое моей несообразительностью. – От него несет потом – значит, готов к драке! Дай-ка я зарычу на него, а если не подействует, то, может быть, по-быстрому смоемся?

– Да, я кое-что забыл вам сказать, – заговорил Кот. – Делайте, как мы сказали, или – выбирайте сами.

– Я бы предпочел уйти, – ответил я.

– Грр! – подтвердил Пучок, но рычание его было довольно нерешительным.

– Ступайте, – сказал Кот, – и подумайте о том, что для вас лучше. Мистер Уилкс свяжется с вами утром. Он посвятит вас в детали и сообщит, где найти адвоката, которого вы наймете для нашей пожилой леди, хозяйки Чартерстауна. А теперь уведите этого глупого шелудивого пса из моего дома!

– Фас! – рявкнул пес. – Позвольте, сэр, хоть зубы ему показать напоследок. Думаю, это заметно изменит его отношение.

– Фу, Пучок, – бросил я, заметив, что он уже подбирает губу, чтобы оскалиться на хозяина дома.

Дворецкий показал нам на выход. Пучок не переставал рычать, даже когда дверь за нами закрылась.

– Я вам еще покажу! – рявкнул он на прощание в пустой лик дверей.

Когда мы добрались до парковки, машина не завелась, и пришлось вызывать техпомощь Королевского автомобильного клуба.

Вынужденно просиживая на парковке в ожидании техников и буксира, мы наблюдали, как банкиры, адвокаты и бухгалтеры залезают в свои «лексусы», «мерседесы» и «ягуары». Казалось, жизнь проходит мимо: настоящая, богатая, разноцветная, как игорные фишки, в то время как я торчу на обочине с беспризорным псом. И я, по меткому выражению Линдси, не свободен.

– Ходовая часть накрылась, – сообщил прибывший техник после нескольких безуспешных попыток завести машину.

– Само собой, – согласился я, – у меня уже все накрылось.

8

«ГАВ!» – СЛОВО ИЗ ТРЕХ БУКВ

Я был, конечно, здорово запуган Майклом Котом, но вот не принял ли этот испуг форму паранойи? Такие сомнения преследовали меня, когда я решил записать весь наш разговор на листке бумаги. Я так себе воображал, что если я вдруг пропаду, если вдруг со мной что-нибудь случится, то никто не будет иметь ни малейшего представления, где меня искать, если я не оставлю хоть какого-то письменного свидетельства.

Я сидел за столом и смотрел в окно, наблюдая за бодрым краснорожим субъектом в кепке газовщика, отключающим меня от централи. Миска с «Чириоуз», которые я собирался съесть на завтрак, казалось, суммировала мои перспективы: точно обломки кораблекрушения плавали передо мной круглые нули колечек для завтрака…

– Ах, – сказал Пучок, принимая асану, которую йоги называют позой спускающейся собаки, и поглядывая на поставленную перед ним миску с едой. – Вытяните конечности, дабы изгнать грязные наносы ночи!

Я так и не понял, что он хотел этим сказать.

Рядом с миской лежал листок бумаги формата А4, на котором было начертано: «Признание Д. Баркера». Звучало высокопарно и одновременно устрашающе, почти как завещание, так что я перечеркнул эту эпитафию и красивым почерком вывел следующее: «Информация о криминальных сношениях мистера Тиббса и Д. Баркера».

Затем, немного погодя, я изменил «сношения» на «взаимоотношения» и описал всю схему авантюры, перечисляя до последнего пенни все, что удержалось в памяти, указав на предложенную мне мзду и размер нелегальной прибыли, которую мой предполагаемый компаньон собирался беззастенчиво прикарманить.

Этот листок попадет к моим адвокатам, которые будут исполнять мою последнюю волю, фантазировал я далее. Таким образом, Тиббса ждали большие неприятности. Я сообщу ему, что предпринял для очистки совести, и, как знать, может быть, это удержит его от необдуманных шагов по отношению ко мне.

Посмотрим на светлую сторону событий, решил я, глядя в тарелку. Никаких «нулей», это просто маленькие спасательные круги, которые плавают в молоке, крошечные островки надежды.

Пучок вышел из асаны «собака на спуске» и шагнул вперед, чтобы превратить в кварки свою пищу. Кварк – элементарная частица на субатомном уровне, которая перестает существовать еще до того, как реально появляется. То же самое происходило с псом: граница между намерением поесть, самим процессом еды и его финалом была определима, вероятно, только в какой-нибудь засекреченной швейцарской лаборатории молекулярной физики.