- Что я не знаю? — насторожилась Елена.

 Дионисий, уже узнавший откуда–то о печальной судьбе бояр, исподтишка показал Граненычу кулачок — женщина в положении, попрошу не волновать, но тот, расстроенный, не обратил внимания, а если и обратил, то не понял, на какой предмет ему был подан сей тайный знак, и продолжил:

 - Так ведь бояре твои да дворяне, голубушка, на следующий день в яму были посажены и засыпаны там живь… Ё–моё, старый я дурак!.. — вытаращил он глаза и захлопнул себе рот ладонью, но было уже поздно…

 Елена покачнулась, схватилась за сердце и стала оседать на пол.

 - Твое величество, тебе плохо? Водички принести? — захлопотал Граненыч, но царица только качнула головой и застонала.

 Когда ее притираниями на виски и нюхательными солями под нос привели в себя [16], первое, что она произнесла, едва раскрыв глаза и нашарив спасительное полотенце, было:

 - Надо помочь им бежать.

 - Но они… как бы это сказать… умерли… — осторожно заглянул ей в глаза Дионисий, держа наготове флакончик с солью.

 - Я имею в виду, царя Симеона, царицу Ефросинью и боярышню Серафиму, — села на кровати и сурово взглянула на них Елена Прекрасная.

 - Конечно, — тут же поддержал ее библиотечный, — Целиком и полностью согласен. Это — единственно верное решение, царица. И сразу, как только царь Василий, его братья или витязи вернутся, они немедленно освободят…

 - Как ты можешь так говорить, Дионисий! А если он прикажет их казнить уже завтра?! Или сегодня?!.. — обвиняющее уставилась она на него.

 - Но спасать пленных, помогать им бежать и бороться со злом должны витязи в сияющих доспехах, царица Елена! Ты когда–нибудь читала книгу, или слышала былину, в которой со злым колдуном сражались и — самое главное! — победили слабая женщина, низкий истопник и хозяин библиотеки?..

 Библиотечный энергично отмахнулся от попытки Митрохи внести коррективы в изложение фактов вроде «Это ты низкий, а я — метро восемьдесят пять!..» и воодушевленно продолжил:

 - «Ай то не из–за леса, из–за гор выезжает на добром коне силен–могуч Вертогор–богатырь, то из библиотеки с кочергой наперевес выбегает старик Митрофан–истопник…» Хорошо сказание? Нет? И я думаю, что нет! И знаешь, почему? Потому что такого не могло и не может быть! Потому, что мы — те, кого защищают, а не защитники! Потому что каждый должен заниматься своим делом! Потому что если богатыри начнут топить печи, прекрасные девицы — сражаться с колдунами, а кухарки — управлять государством, то мир рухнет!..

 - То есть, будет еще хуже, чем сейчас? — невинно округлив глаза, уточнил Граненыч, все еще обиженный, что его вынудили дослушать пламенную тираду библиотечного, игнорируя его поправки и комментарии.

 - Да, — с непоколебимой уверенностью немедленно ответил тот. — И не спрашивайте меня — я даже не хочу представлять, каким именно образом!

 Елена поникла головой.

 - Но он… может убить их… мучить… издеваться… заколдовывать…

 - А если мы попадемся, то мучить и заколдовывать он будет уже нас! — горячо напомнил Дионисий.

 Лицо царицы стало жалким, страдальческим — как будто она вот–вот расплачется, и библиотечный понял, что победил.

 - Ну, не надо так убиваться, царица Елена, — мягко взял он ее за руку. — Безвыходных положений не бывает! Надо надеяться, наверняка скоро подоспеет подмога — наши витязи или странствующие рыцари — в каждой второй книге, сразу, как только положение становится невыносимым, появляется странствующий рыцарь и все налаживается!.. Сколько раз я сам прибегал к этому приему, чтобы спасти невинных мучеников! И всегда срабатывало!

 - Да, — кивнула она. — Конечно… Рыцарь… Силен–могуч богатырь… Или Василий… Или Дмитрий… Или Ион… Или еще кто–нибудь… Хорошо. Я поняла. Все наладится. Обязательно. Да.

 - Я так и…

 - Ну, так вот. Я все это обдумала и приняла решение, — чуть повысив голос, на властной, хоть и несколько приглушенной полотенцем нотке закончила она, и Митроха вопросительно склонил голову набок.

 - Я здесь царица. И вы обязаны меня слушаться. Так вот. Я приказываю. Мы. Немедленно. Начнем. Планировать. Побег. Пленников.

 - Но Елена!!!.. Мы не умеем!.. Мы не можем!..

 - Это, может, вы не умеете, — строго нахмурил брови Граненыч. — А мы так очень даже. Учения всех стратегов мира будут работать на нас! А ежели вы, Дионисий Батькович, боитесь, так мы и сами смогём.

 - Только без тебя нам будет очень трудно, Дионисий, — ласково заглянула Елена библиотечному в глаза. — И я не приказываю — я прошу тебя помочь.

 Дионисий стоял, скрестив ручки на груди и обиженно выпятив нижнюю губу.

 - Подумай только, какой получится сюжет для твоей следующей книги! Как ты сможешь все правдиво приукрасить! И главным героем будет не какой–то там рыцарь на непонятного цвета коне, а ты сам! Разве тебе никогда не хотелось хоть на минуточку побывать на месте твоих героев, Дионисий?

 - Царица Елена, неужели ты ничего не понимаешь?!.. Хочу я побывать на чьем–либо месте, или не хочу — это не играет ни малейшего значения! Описывать подвиги — это одно дело, а совершать их самому — совершенно другое! Подвиги не может совершать кто попало! Для того, чтобы совершить настоящий подвиг, который вдохновит поэтов на бессмертный вирши, а прекрасных дам — на любовь до гроба, нужно бесчисленное множество свойств и вещей, которых у меня нет!.. Благородное происхождение, отвага, сила, богатырский рост, нужны сверкающие латы, нужен конь, лучше белый, как пролитое молоко — символ правого дела, нужен меч–кладенец…

 - Но Дионисий!.. Как можешь говорить такое ты, который в своей жизни уже совершил немало подвигов?! — вскинула к нему ладони Елена.

 - Я?!.. — мгновенно потерял нить мысли хозяин библиотеки. — Я?!.. Я?!..

 - Конечно, ты!

 - Но я не совершал никаких…

 - Ты совершил! Первый твой подвиг был, когда ты ушел из дворовых в библиотечные. Помнишь? Над тобой смеялись, тебя осуждали, задирали, презирали, неоднократно даже подвергали… этому… когда все вместе… одного… а, обструкции!.. а ты все равно выполнил то, что решил, ты же мне сам рассказывал?

 - Д–да…

 - И для тебя это был подвиг. Второй твой подвиг — когда ты в первый раз написал книгу и отослал ее в издательство, преодолев неверие в себя и дурные мысли. Помнишь? И ты стал знаменитым, твои книги знают, любят и ждут все женщины мира! Твое имя они повторяют чаще, чем имена своих возлюбленных, поверь мне!

 - Да…

 - А третий ты совершил, когда укрыл меня. Ты ведь мог оставить меня на полу, и потом пришли бы солдаты или мои же бедные слуги, схватили бы меня и передали в лапы колдуну! Но ты не побоялся его гнева! Ты помог мне!

 - Ну, это–то смог бы любой…

 - Нет, не любой. Потому что в мире есть маленькие отважные Дионисии, а есть Букахи. Богатырского роста, благородного происхождения и в сверкающих латах.

 Этому аргументу хозяин библиотеки противопоставить не смог ничего.

 

 

 

 Прошло два часа.

 Были рассмотрены и отвергнуты несколько планов побега пленников из фортеции–башни, но единственно верный план все никак не приходил.

 - Вот если бы там была книга из моей библиотеки, — в отчаянии стукнул кулачком по столу Дионисий, — у нас не возникло бы никаких затруднений!

 Граненыч помял в кулаке небритый подбородок.

 - Как писал генералиссимус Карто–Бито, если из десяти дорог тебе не нравится ни одна, выбери одиннадцатую, — глубокомысленно проговорил он и обвел взглядом застывшую в уважительном непонимании аудиторию.

 - И… что это значит? — спросил, наконец, Дионисий и снял очки.

 - Это значит, что сейчас надо думать не как вызволить старого царя и остальных из фортификационного укрепления башни, а как передать им в каземат книгу, — глубокомысленно изрек он, наконец.

 - Что?.. — не веря своим ушам, библиотечный вытянул шею и прищурил на Митроху близорукие глаза.