- А отчего это, бабушка?

 - Это дух поджемный живых оплакивает.

 - И насмерть обвал–то?

 - Нет, не нашмерть. Выбратьшя можно. Выберетшя шеловек, придет домой, ляжет шпать, а наутро его мертвым находят. А на литше такой ужаш, как будто живым тот швет увидел…

 - Ох, страсти–то какие…

 - Да сказки это всё!..

 - А ежели не сказки?

 - И ты туда же, боярин Порфирий!..

 - А еще иштория ешть, шама шлышала…

 - …ах!..

 - …ну, нашла, матушка, место и время!..

 - …и что дальше?..

 - …придет домой, ляжет шпать, а наутро его мертвым находят. А на литше такой ужаш, как будто живым тот швет увидел…

 - Да ну вас, с историями вашими!..

 - Нет, мы должны знать, чего боять… то есть, к чему быть готовыми!..

 - А я не верю во всё это, и не поверю, пока сам не увижу!..

 - Сам увидишь — поздно будет, милейший!..

 - А ешше рашкаживают…

 - Да ты нас специально пугаешь, что ли, боярыня?..

 - Тихо, Амбросий!..

 - Кому тебя пугать надо!..

 - …придет домой, ляжет шпать, а наутро его мертвым находят. А на литше такой ужаш, как будто живым тот швет увидел…

 - …ужас, ужас!..

 - …сказки!..

 - …под ноги глядите, тут камни попадаются…

 - …а вот ешше я шлышала…

 - …да откуда тут столько камней…

 - …как колобки по маслу раскатились…

 - …типун тебе на язык, боярин Демьян…

 - …договаривались же — про еду ни слова!..

 - …а о чем тогда говорить–то?…

 - …вроде платошек белый лежит на жемле. А хто подберет его или наштупит…

 - …страх–то какой!..

 - …ерунду болтаешь!..

 - …шам болтаешь! Али штрашно штало?..

 - …ах, чтоб тебя!..

 - …под ноги глядите лучше!..

 - …а ешшо шкаживают, ешть под жемлей ожеро голубой воды, а штены черные…

 - …а в нем платочек беленький плавает!

 - …ха–ха–ха!..

 - …а в нем шудо–юдо живет! И кто его увидит…

 - …а какое оно из себя, чудо–юдо–то?..

 - …да какое еще такое чудо–юдо, чего опять выдумываете?..

 - …придет домой, ляжет шпать, а наутро его мертвым находят. А на литше такой ужаш, как будто живым тот швет увидел…

 - …ах!..

 - …ох!..

 - …сказки!..

 Так, за веселой беседой, беглецы не заметили, как уперлись в завал.

 

 

 

 - Ну, бояре высокородные, что делать будем? — скорее для проформы, чем из реального интереса к мнению товарищей по несчастью спросил Рассобачинский, закатывая рукава шубы.

 - Известно что, — зло буркнул боярин Никодим.

 - Долбить будем. Не назад же возвращаться, — не менее дружелюбно процедил сквозь сведенные от голодухи зубы боярин Амбросий.

 - Это завал, — объяснил очевидное граф. — Его сверху раскапывать надо. А то всё это каменное хозяйство на головы нам посыплется — и хоронить не надо.

 - Умеешь ты успокоить и подбодрить, граф Петр, — кисло усмехнулся кто–то в темноте.

 - Стараюсь, боярин Ефим…

 Кряхтя и проклиная тот день и час, когда они решили остаться во дворце на ужин, бояре потянулись в забой.

 Но не успел Рассобачинский добраться до самого верха, как в темном коридоре раскатился его радостный крик:

 - Тут дыра!!!

 - И что там? Что видно? Свет видно?

 - Ничего не видно! Свечу подайте, родовитые!

 Свеча была ему поспешно подана, и через несколько секунд графом был предоставлен новый отчет об увиденном:

 - Да тут места немеряно! Вроде галереи тропинка идет, и вниз спускается!

 - И что? — насторожено поинтересовались снизу.

 - Сейчас посмотрю!

 И не успели бояре и слова сказать, как Рассобачинский, шурша осыпающимися камушками, вскарабкался по завалу вверх и исчез, оставив благородное общество в полной темноте.

 Отсутствовал он недолго — бояре даже не успели договориться, следует ли зажечь еще одну свечу, или стоит подождать, пока граф вернет эту.

 - Там вода! Там вода! — донеслось из черного провала в потолке, и почти сразу одинокой суперновой вспыхнул огонек свечи. — Поднимайтесь все сюда! Там внизу озеро!

 Озеро!!!

 И, бояре, позабыв моментально о необходимости растягивать запас свечей, стали наперебой чиркать кресалом, зажигая фитильки, как будто граф только что прокричал им о том, что пришел конец их блужданиям под землей.

 Как маленький, но очень медленный и шумный метеоритный дождь, бояре со счастливым гомоном спустились по неровному широкому карнизу к каменистому пляжу, воткнули свои свечи меж камней и кинулись к воде — плескаться, брызгаться, умываться и пить, пить, пить…

 

 

 

 …В этот раз рыба в этом озере была увертливее и мельче, и было ее намного меньше, чем в прошлый раз…

 …невозможно насытиться…

 …надо возвращаться назад…

 …снова долгий путь по узкому тоннелю…

 …почти голодом…

 …что за еда — эта холодная безвкусная рыбешка…

 …хочется теплого, сочащегося кровью мяса…

 …как давно не было вкусного нежного мяса…

 …хочется мяса…

 …мяса…

 …шум наверху…

 …огоньки…

 …плеск воды у берега…

 …что там такое…

 …поплыть, посмотреть…

 …там пришло мясо, много мяса, свежего мяса…

 …хочу, хочу, хочу…

 …зубы вопьются…

 …кости захрустят…

 …кровь брызнет…

 …всплыть…

 …скорее, скорей…

 …мясо…

 …мясо…

 …мясо…

 

 

 

 - МЯСО!!!!!!!!!!..

 У чуда–юда не было ни единого шанса.

 В едином порыве боярское сословие, не взирая на пол, возраст и кустистость фамильного древа, набросилось на вымирающее животное, за одно свидание с которым археологи всего Белого Света отдали бы полжизни, и завершило процесс.

 Полностью вымерший реликт был радостно вытащен на берег, лишен шкуры и разрублен наточенными о камни лопатами на порционные кусочки — филейчики, ребрышки, шейку (ну о–о–оч–чень длинную!), грудинку и тому подобные вкусности.

 Что с ним надо было делать дальше, бояре не знали.

 - Потушить бы его сейчас?.. — нерешительно предложил боярин Порфирий.

 - В чем? — мрачно поинтересовался боярин Никодим.

 - И на чем? — уточнила боярыня Варвара.

 Окинув пытливым взглядом при свете догорающего недельного запаса свечей пляж и берег озера, усеянные черными и серыми камнями, бояре не нашли ничего более, что могло бы гореть, или хотя бы коптить.

 - А вы тут лес увидеть ожидали? — хмыкнул Никодим.

 - Может, его сырым съесть? — нерешительно предложил Рассобачинский.

 - Сырым?!..

 - Ну, уж нет — помирать буду, а сырое мясо есть не стану!..

 - Никто сырое мясо не ест!..

 - Ты что, граф — дикарь какой?..

 - …Али собака?

 - Ты на мое фамилие намеков не делай, боярин Никодим, а то ведь я лопатой–то не только чуду–юду вдарить могу!

 - Конечно, ты только лопатой орудовать и можешь, чем еще–то!..

 - Ну, ты меня довел, Труворович трепливый!..

 - Босяк худородный!..

 - Не шшорьтешь, не шшорьтешь у воды — примета плохая!

 - Что за примета?

 - А вот штарые люди говорят, што ешли у воды шшоритьшя…

 - Что, опять со страшной рожей помрешь?

 - Нет. Шай невкушный будет.

 - Чай… — мечтательно проговорил кто–то из женщин, и над озером снова повисло задумчивое молчание.

 - Я тут недавно одну книжку читала, — несмело нарушила тишину Наташа Конева–Тыгыдычная, — про Вамаяси. Записки купца…

 - И что твой купец пишет про добычу огня из камней? — кисло поинтересовался боярин Селиверст.

 - Нет, про это он ничего не пишет… — Наташа засмущалась еще больше.

 - А что он пишет, деточка? — поддержала ее Конева–Тыгыдычная. — Расскажи нам всем, не стесняйся.

 - Ну… Он пишет, что вамаясьцы рыбу, к примеру, вообще не жарят. Они ее сырой кушают. И я тут подумала: чудо–юдо ведь в воде жило, и плавники у него есть, значит, его можно рыбой считать… А если оно — рыба, и вамаясьцы ее сырой, как мы — морковку, едят, то и нам ее сырой есть не зазорно…