— Я не знаю. А вам что-нибудь известно о Транторе?

— Одно время я жил там.

— Сейчас это аграрный мир, в основном экспортирующий зерно и корм для скота. И высокого качества! Они рассылают его по всей Галактике. На планете имеется пара дюжин фермерских кооперативов, и у каждого есть свои представители. Среди них попадаются разные… Но досье этого типа я изучил. Он бывал на Калгане и раньше, обычно с женой. Абсолютно честен. Абсолютно безобиден.

— Угу, — сказал Антор. — Аркадия родилась на Транторе, ведь так, док?

Дарелл кивнул.

— Как видите, одно вяжется с другим. Она хотела убежать побыстрее и подальше — и Трантор напрашивался сам собой. А вы так не думаете?

— Почему же не обратно домой, на Терминус? — спросил Дарелл.

— Возможно, чувствуя погоню, она решила запутать следы. А?

На дальнейшие вопросы у доктора Дарелла не было сил. Что ж, пусть она будет в безопасности на Транторе — настолько, насколько это вообще возможно в этой мрачной и поганой Галактике. Он побрел к двери и, почувствовав, как Антор слегка коснулся его руки, остановился, не оборачиваясь.

— Не возражаете, если я провожу вас домой, док?

— Пожалуйста, пожалуйста, — последовал безразличный ответ.

К вечеру наружные контуры личности доктора Дарелла — те, что вступали в непосредственный контакт с другими людьми — снова обрели обычную, четкую форму. Отказавшись от ужина, он, уединившись, нетерпеливо набросился на изощренную математику энцефалографического анализа, успех в которой достигался такими крошечными шажками.

В гостиную он вернулся только ближе к полуночи.

Пеллеас Антор был все еще там, возясь с ручками видео. Услышав шаги, он обернулся через плечо.

— Ха! Вы все еще не в постели? Я тут часами сижу у видео, стараясь выловить что-нибудь помимо официальных сводок. Судя по всему, крейсер «Гобер Мэллоу» сошел с курса и не подает о себе вестей.

— В самом деле? А что подозревают?

— А вы как думаете? Калганские выходки. Имеются сведения, что в том секторе пространства, откуда с «Гобера Мэллоу» в последний раз поступило сообщение, были замечены калганские суда.

Дарелл пожал плечами. Антор озабоченно потер лоб.

— Слушайте, док, — сказал он, — почему бы вам не слетать на Трантор?

— Зачем?

— Потому что здесь от вас пользы нет. Вы не в себе. Вы и не можете быть самим собой. И, кстати, у вас может найтись цель для посещения Трантора. Там старая имперская библиотека, с полными материалами трудов Селдоновского конгресса…

— Нет! Библиотеку уже всю обыскали, и это никому не помогло.

— Это когда-то помогло Эблингу Мису.

— Откуда вы знаете? Да, он сказал, будто нашел Второе Установление, и моя мать пятью секундами позднее убила его, чтобы помешать ему выдать этот секрет Мулу. Но поступив так, она, как вы понимаете, лишилась сама и лишила нас возможности выяснить главное: действительно ли Мис что-то знал. В конце концов, по этим архивам больше никто не смог установить истину.

— Эблинг Мис, как вы помните, работал под воздействием импульсов, исходивших из сознания Мула.

— Мне это тоже известно. Значит, в этом смысле сознание Миса не находилось в нормальном состоянии. Знаем ли мы с вами что-нибудь о свойствах сознания, находящегося под эмоциональным контролем другого сознания, о его возможностях и ограничениях? В любом случае, на Трантор я не отправлюсь.

Антор нахмурился.

— Ладно, к чему такая категоричность? Я это предложил просто так… Клянусь Космосом, я вас не понимаю. Вы выглядите постаревшим лет на десять. Все происходящее вас адски мучает. Никаких серьезных дел у вас здесь нет. Будь я на вашем месте, я бы отправился туда и привез девочку.

— Вот именно! Мне и самому бы этого хотелось, но как раз поэтому я так не поступлю.

Посудите сами, Антор, попытайтесь понять. Вы играете — мы оба играем — с чем-то, против чего мы абсолютно не в силах бороться. На холодную голову — если ваша голова хоть когда-нибудь бывает холодной — вы не можете этого не сознавать, что бы вы ни думали в периоды безрассудства. В течение пятидесяти лет мы знали, что Второе Установление является подлинным наследником и преемником Селдоновской математики. Это означает — и вам об этом тоже известно, — что в Галактике ничего не происходит без их ведома и расчета. Для нас жизнь — ряд случайностей, которые преодолеваются импровизацией. Для них жизнь имеет целенаправленный характер и должна быть рассчитана заранее.

Но у них есть слабое место. Их работа — статистическая, и лишь общие деяния человечества наступают с полной неизбежностью. Так вот, мне неизвестно, какую роль я, как личность, играю в вычисленном заранее ходе истории. Возможно, никакой существенной роли, ибо План предоставляет отдельных людей неопределенности и свободной воле. Но я — важная личность, и они — они, понимаете — могли по крайней мере вычислить мои вероятные реакции. И поэтому я не доверяю своим чувствам, своим желаниям, своим вероятным реакциям. В расчете на них уж лучше я буду реагировать самым невероятным образом. Я лучше останусь здесь, несмотря на отчаянное желание уехать. Да! Именно потому, что я отчаянно желаю уехать.

Молодой человек скорчил недовольную физиономию.

— Вы не знаете собственного сознания так же хорошо, как они. Зная вас и заранее предугадывая вашу аргументацию, они предположительно могут учитывать и то, что вы сами будете считать невероятной реакцией.

— Тогда выхода нет вообще. Если я последую вашим уговорам и отправлюсь на Трантор, этот поступок их тоже может не удивить. Это бесконечная череда отступлений. Как бы то ни было, я могу только либо уехать, либо остаться. Запутанный план заманивания моей дочери в центр Галактики не может иметь своей целью заставить меня остаться здесь, ибо я с еще большей вероятностью остался бы и в случае их полного бездействия. Это было устроено только для того, чтобы заставить меня уехать, и поэтому я останусь. И кроме того, Антор, не все вокруг происходящее несет на себе дыхание Второго Установления; не все события являются результатом их маневров. К побегу Аркадии они могут не иметь никакого отношения, и она будет в безопасности на Транторе, когда мы все погибнем.

— Нет, — резко сказал Антор, — теперь вы сбились с правильного пути.

— У вас имеется альтернативная интерпретация?

— Имеется. Если вы будете слушать.

— Выкладывайте. Чего-чего, а терпения у меня хватает.

— Что ж, тогда… Насколько хорошо вы знаете собственную дочь?

— Как хорошо одна личность может знать другую? Мое знание, очевидно, неадекватно.

— Мое — тем более, но, по крайней мере, я наблюдал за ней свежим взглядом. Пункт первый.

Она — безумно романтичное существо, единственный ребенок живущего в башне из слоновой кости ученого, выросший в нереальном мире приключенческих видео и книгофильмов. Она живет среди призрачных, ею же самой сконструированных фантазий об интригах и шпионаже. Пункт второй.

Несмотря на это, она очень умна; умна достаточно, чтобы обмануть нас, во всяком случае. Она тщательно подготовила подслушивание нашей первой встречи и преуспела в этом. Она тщательно подготовила отъезд с Мунном на Калган, преуспев и в этом. Пункт третий. Она беззаветно и героически обожает свою бабку — вашу мать, победившую Мула. Ну что, разве не так? Отлично, пошли дальше. Так вот, в отличие от вас, я располагаю полным отчетом от лейтенанта Дириджа.

Кроме того, мои источники информации на Калгане очень подробны и дополняют друг друга. Мы знаем, к примеру, что Хомир Мунн при встрече с Лордом Калгана получил отказ в вопросе о посещении Мулова дворца, и что данный отказ был внезапно снят после того, как Аркадия переговорила с госпожой Каллией, очень близким другом Первого Гражданина.

Дарелл прервал его:

— И откуда вам все это стало известно?

— Прежде всего именно Диридж допрашивал Мунна, когда полиция разыскивала Аркадию.

Естественно, мы располагаем полным текстом всех вопросов и ответов. А теперь возьмем саму госпожу Каллию. Ходят слухи, что Стеттин утратил к ней интерес, но слухи не подтверждаются фактами. Она не только остается без замены; она не только смогла превратить отказ в разрешение; она даже смогла открыто устроить побег Аркадии. Целая дюжина солдат в рабочей резиденции Стеттина подтвердила, что в последний вечер их видели вместе. И все же она осталась безнаказанной — несмотря на то обстоятельство, что Аркадию разыскивали с кажущимся старанием.