О друзьях-товарищах, которых уже нет в полку, Борзов говорил потому, что они все - в его сердце. И еще потому, чтобы лучше видеть будущее.
Пять орденов Красного Знамени на кителе - награда за личную отвагу Борзова и за то, что он сумел сделать полк грозой для фашистского флота. Ученик Героев Советского Союза генералов Е. Н. Преображенского и Н. А. Токарева, он сам стал воспитателем сотен гвардейцев.
Рядом с Борзовым и под его командованием выросли замечательные бойцы, такие, как Котов, Пресняков, Иванов, Шаманов, Лорин, Шишков, Бабанов и многие другие.
Страна готовила трудовые подарки к 27-й годовщине Великого Октября. Очередным ударом по врагу решили отметить эту знаменательную дату гвардейцы. Застегнув кожаный реглан, Борзов вместе со штурманом направился на стоянку самолетов. На улице темно, хлещет дождь. В такую непогоду противник обязательно попытается провести конвой к Либаве в надежде, что балтийские торпедоносцы останутся на аэродроме. Борзова не смущает непогода. Утирая дождинки с лица, он как-то по-особому торжественно говорит Котову:
- Чувствую дыхание близкой победы.
Связь с самолетами поддерживает лучший радист Балтийской авиации Федор Росляков. Это он в сорок первом принял с борта самолета Преображенского радиограмму: "Мое место - Берлин". Теперь Федор работал с торпедоносцами-топмачтовиками. Докладывал штабу о победах и о радиограммах, звучавших как прощание: "Моторы разбиты, падаем в море". Еще одна обязанность Рослякова - записывать последние известия и другие важнейшие материалы.
Борзов привлекал однополчан цельным характером, отвагой и стойкостью. Смело и талантливо решал он тактические задачи. Был умелым воспитателем. Командир умел поднять боевой дух летчиков.
Вспоминаю такой случай. В районе Пиллау обнаружили сильно вооруженный и охраняемый "фокке-вуль-фами" караван судов, груженных войсками и техникой. Наш разведчик был сбит, хотя фотографировал с большой высоты. Фашисты как бы говорили: никому не прорваться. Гвардейцы знали о силе зенитных и воздушных заслонов врага. Знали и то, что большое удаление от базы не позволяет истребителям сопровождать торпедоносцы в район встречи.
Скажем так: особо положительных эмоций задание в полку не вызвало. Борзов заметил, что даже неистощимый на шутку Иванов нахмурился. К самолетам шли торопливо и молча. И вдруг, уже на линейке, Борзов громко сказал инженеру:
- К нашему возвращению подготовьте весь боезапас, до последнего патрона, мы сразу повторим рейд...
У инженера удивленно поднялись брови: к чему это предупреждение, и так ясно, что все должно быть готово.
- Есть, - ответил инженер и, быть может, только после этого понял, что командир обращался не к нему, а к летчикам, чтобы знали: это не последний полет, впереди много таких и еще более опасных.
Тяжелую схватку гвардейские торпедоносцы и топмачтовики выиграли. Сразу изменилось настроение. Пока подвешивались торпеды и бомбы и пополнялся боезапас к пулеметам, летчики возбужденно обсуждали перипетии только что прошедшей битвы. Во второй рейд уходили с обычной уверенностью, хотя понимали, что противодействие будет еще более ожесточенным.
- Товарищ командир, предупредили инженера, чтобы торпеды и бомбы доставил к третьему нашему полету? - Николай Иванов говорил серьезно, но бесовские огоньки в глазах выдавали шутку. - Право слово, забудет инженер.
- Не забудет, - улыбнулся Борзов, - важно, что ты помнишь...
- Я лично не могу, товарищ командир, у меня билеты в кино куплены. Евстолия Михайловна будет ждать.
- Кино тебе сейчас там "фокке-вульфы" бесплатно покажут, - подмигнул Алексей Скрябин.
- Вот уж это не выйдет. Пропадай пропадом билеты, но фашистам я сам покажу... все, что надо. Записываюсь добровольцем в третий полет. Кто со мной? Прошу штаб дать мне официальную бумагу, что я весь день был занят по службе, чтобы жена чего не подумала...
В том полете комбинированным ударом было уничтожено три транспорта. Конечно, внезапности добиться не удалось. Но на это и не рассчитывали. Не менее важной, чем уничтожение вражеских судов, была для летчиков победа психологическая.
Декабрь сорок четвертого стал месяцем минных постановок.
В опасных рейдах к военно-морским базам противника участвовали многие летчики. Непрерывной цепочкой, со строгим временным интервалом уходили в морозное ночное небо самолеты с минами сокрушительной силы на борту. Происходила "укупорка" выходов из военно-морских баз.
Вспоминаю тяжелый полет с Героями Советского Союза Михаилом Шишковым и Николаем Ивановым. Кроме обычных опасностей, еще изнурительная болтанка. Когда вернулись, Иванов сказал:
- Прошу на меня в ближайшие два часа не рассчитывать.
Прилег на жесткий топчан и через минуту уснул.
Не прошло и четверти часа, штурман потребовался Борзову. Но увидев, что он спит, командир не стал тревожить гвардейца.
И еще одно воспоминание о сорок четвертом. 5 декабря отмечали День Конституции. В столовой ждал праздничный стол. Все вошли в зал при орденах и медалях. Николай Иванов, намекая на сияние наград, воскликнул:
- Гвардейцы, нельзя ли уменьшить свет!
Все рассмеялись: и у Николая Дмитриевича Иванова наград много. Шумно расселись, смотрели на бутылки с трофейным вином, которое раздобыли интенданты, потирали руки:
- Пропустим по одной-другой!
Вошел Герой Советского Союза гвардии подполковник Борзов.
- Ну, сейчас будет тост, - шепнул мне Иванов. Борзов услышал. Улыбнулся:
- Тост будет без водки.
- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, - вздыхает Николай.
...Первый гвардейский получил задание - ночная крейсерская операция в дальних районах Балтийского моря и минирование подходов к военно-морской базе Пиллау. Снова лечу в экипаже Михаила Шишкова и Николая Иванова. В воздух уходим первыми.
Полет прошел без встреч с "мессершмиттами", мины мы поставили точно.
Однажды в ожидании приказа летчики собрались на командном пункте. Борзов переговорил по телефону со штабом, взял карту. Всем ясно: полет.
- Ночью пойдем на Либаву и Мемель. Действовать без шума: подойдем на планировании. Торпедоносцы сохраняют дистанцию. Ночь темная, туман движется в нашу сторону. Наверняка встретят ночные истребители противника, будьте внимательны, - говорит командир.
Поразительно хладнокровие Борзова. А мы ведь знаем, что прошлой ночью Иван Иванович вел торпедоносец по тому самому маршруту, по которому предстояло лететь нам. Выполнив задание, командир возвращался. Штурман Котов крикнул:
- "Мессеры"!
Двухмоторный "Мессершмитт-110" всеми пушками ударил в живот машины Борзова. Она задрожала от рвущихся снарядов. Фюзеляж торпедоносца оказался распоротым. Бензин выплеснулся из баков и окатил экипаж.
Передать о настигнувшей опасности стрелок-радист не мог: рация оказалась поврежденной, антенна болталась.
Подполковник бросил торпедоносец вниз, на лес, скользнул в сторону и вырвал машину над деревьями - темным мрачным массивом - и на бреющем привел самолет на базу. В ту же ночь фашистский перехватчик атаковал и самолет Меркулова...
Сейчас Борзов напоминает о бдительности, требует проверить вооружение. Предполагалось, что я лечу в экипаже гвардии .лейтенанта Чистякова, но Борзов решил иначе.
- Летите с Шишковым, - приказ командира полка. Наш самолет уходит в воздух. Взлетаем без прожекторов, отрываемся от бетона, гудим над лесом, темной стеной встающим за летным полем. В наушниках голос командира:
- Будьте внимательны!
- Есть! - отвечаем по очереди.
Николай Иванов теперь - флаг-штурман эскадрильи. Как всегда, он спокоен и настроен весело.
Стрелок-радист гвардии младший лейтенант Федорен-ко в противоположность штурману подчеркнуто серьезен. Федоренко, как и Иванов, стал офицером во время войны. Он не раз смело отражал атаки гитлеровских истребителей. Молодым воздушным стрелкам он внушал:
- Когда нападают "фокке-вульфы", не суетитесь. Прицельтесь и жмите на гашетку. Спокойно. Ну, а если собьете, до земли глазами не провожайте, осматривайте небо...