Но ничто не могло омрачить лучезарный праздник. Улучив минуту, Линда поздравила Алфика с его подвигом, как только полковник Эг поблагодарил за угощение, застолье кончилось и ратники проследовали полонезом с дамами в танцевальный зал, старательно украшенный все теми же девушками из вспомогательного корпуса, которые теперь заняли оборонительные позиции между гостями и богатым баром.
После обязательного вальса с соседом по столу Линда задержалась с Алфиком у бара. Алфик позволил себе стаканчик не слишком крепкой смеси, вполне заслуженный, если учесть, сколь осторожен он был во время обеда. Линда чокнулась с ним минеральной водой, и вышло так, что она присутствовала, когда полковник Эг, покинув группу высших офицеров, подошел с поздравлениями к отличившемуся тамаде.
Линда была достаточно осведомлена, чтобы знать, что сей полковник был одним из знаменитых норвежских асов военного времени, участвовал в рейде на Дьепп и многочисленных других налетах на континенте, сбил не один «хейнкель» и «мессершмитт», что и было отмечено соответствующим числом высоких наград, украшавших левый борт мундира. Знала она также, что он теперь занимает важный пост в Будё и что Эг — самый молодой полковник в Норвегии в нашем столетии. А не знала она того, что его совсем недавно назначили на новую должность при штабе НАТО в Париже, где он будет носить звание генерал-майора.
После того как полковник Эг был представлен Линде, он снова обратился к Алфику:
— Вот мы и встретились вновь, лейтенант. Великолепно! В самом деле. Великолепно справились и на этот раз! Ваше здоровье!
Они сделали по глотку и пристально посмотрели друг другу в глаза, как это заведено в комедиях. Полковник явно намеревался сказать что-то еще, но, не найдя нужных слов, помешал в стакане трубочкой, наколов зеленую оливку, всосал ее в себя и сделал еще глоток. Наконец обратил на Алфика скорбный взор.
— Lieutenant, s'il vous plaît, permettez-moi une question. Parlez-vous français?! [1]
Линда быстро переглянулась с мужем.
— Oui, bien sûr, mon colonel, — ответил Алфик. — Avec ma femme je ne parle eh pas autre langue, eh language. [2]
Алфик Хеллот знал не так уж много французских фраз, и та, за которую он ухватился сейчас, вряд ли могла служить надежным спасательным кругом. Все же по лицу Линды он понял, что кое-как выплыл. Она, как опытный спасатель, не замедлила протянуть ему руку:
— Oui, mon colonel. Ç'est vrai ça. [3]
Правда ли, нет ли, но испытание на этом кончилось. Точка поставлена. Весь остальной вечер Линда кружилась на волнах музыки, как во хмелю, к которому алкоголь не имел никакого отношения. Однако Алфик призадумался, и у него даже слегка щекотало под ложечкой.
Суть заключалась в том, что полковник Эг, как уже говорилось, командировался в штаб-квартиру НАТО. В Роканкур к юго-западу от Парижа, если быть совершенно точным. Что для меня не так уж трудно, поскольку сам я еще раньше получил назначение на узел связи в Роканкуре, чтобы первым услышать, если рты свободы в Вардё или на восточной границе Турции крикнут САКЕВРу: «ХАРЭ!»
Именно сюда был направлен молодой норвежский генерал вместе со своим еще более молодым адъютантом. Новое место службы Алфика располагалось по соседству с Версалем, в тени, так сказать, дворца короля-солнца. Вероятно, решение полковника Эга было спонтанным. Уверенность, с какой молодой офицер руководил юбилейным ритуалом, произвела на него сильное впечатление. И он, конечно же, помнил старшего сержанта, который командовал четырьмястами курсантами на базе Уильямс в Аризоне. За столом он навел справки у непосредственных начальников лейтенанта Хеллота. Они не представляли себе лучшего выбора. И вот, не отходя от бара, ошеломленный Алфик получил заманчивое предложение. Адъютант! В Париже! Невероятно. Ему и Линде не требовалось больше обмениваться взглядами. Словами и подавно. Алфик тут же согласился.
Это было как в сказке. Последнее время Линда не раз заводила речь о том, что не мешало бы Алфику, отслужив положенный срок, присмотреть себе место на гражданке. Теперь с этими мыслями было покончено. На сборы и оформление дел там на севере у них была неполная неделя. Начальство лейтенанта Хеллота не ставило палки в колеса — пусть переводится. В школе Линда подобрала себе замену.
Все было за них. Они управились в срок с подготовкой к переезду и вместе вылетели на юг. Линда благополучно перенесла резкий переход к жизни в большом городе. Помогла в этом и Алфику. Она знала город как свои пять пальцев. Жить в офицерском гетто отказалась. Были пущены в ход связи семейства Хюсэен в судовладельческой среде. После двух недель в гостинице Линда и Алф Хеллот въехали в уютную квартиру около парка Монсо.
Алфик быстро освоился. Служба кабинетного офицера давала бездну случаев совершать рекогносцировку в разные концы города на Сене, как Линда называла Париж. Очень скоро он уже запросто пользовался автобусами и метро и, небрежно прислонясь к стойке бара, заказывал напитки, какие не значились даже в самом пространном меню: «Un panachй, s'il vous plaît!» [4]
Сейчас Алфик взглянул на свой наручный хронометр и сказал Линде, что у них еще четверть часа в запасе. Они уже спустились к Сене; зайдя в ближайшее угловое кафе, заказали у стойки черный кофе.
— Серьезная работа, — произнес Алфик нарочито весело. — Хожу по музеям и любуюсь атональным искусством, послушно следую за тобой в джаз-клубы слушать абстрактную музыку. А французские фильмы, на которые ты меня заманиваешь, всегда кончаются там, где должны начинаться. Хотел бы я знать, чем все это кончится. Во всяком случае, не генштабом!
Обеденный перерыв подходил к концу. Кафе было заполнено любителями кофе и влажными пальто. Та часть ее лица, которую Линда видела в зеркале за стойкой, свидетельствовала, что она не намерена поддерживать разговор на предложенной Алфиком веселой ноте.
— Нельзя тебе говорить, — сказала она, — так и не говори. Я не настаиваю. Но что-то происходит. Что-то с участием лейтенанта Хеллота. И дело это поважнее, чем держаться за штурвал самолета.
— Бывает информация, способная вызвать замешательство.
Алф Хеллот тоже посерьезнел и заметно насторожился, готовый обороняться.
Линда:
— Я-то думала, что правильная информация устраняет замешательство.
— Даже правильная и исчерпывающая информация может вызвать полное замешательство.
— Это выше моего разумения.
— Если предать огласке сведения, которые не подлежат оглашению.
Линда Хюсэен Хеллот вздохнула. Зеркало отразило ее далеко не возвышенные чувства.
Алф Хеллот понизил голос:
— Может статься, что нам представится случай сыграть определенную роль. Я говорю о Норвегии. Наведение мостов между Востоком и Западом. Обе стороны желают контакта. Речь Герхардсена…
— Герхардсен! Всего лишь норвежский премьер-министр. Не ахти какая фигура.
Линда говорила слишком громко. Алф Хеллот не стал указывать на это. Но сам еще больше понизил голос.
— Нет, — произнес он чуть не шепотом. — Ты ошибаешься, он не только премьер. Герхардсен — это Норвегия. Верно сказано: кто завоюет его сердце, тот завоюет сердце Норвегии. А он не желает больше ракет, ясно заявил об этом. Его речь здесь, в Париже, произвела сенсацию во всем мире.
— И конечно, с тех пор как господь бог у Джойса в «Поминках по Финнегану» сказал на ломаном норвежском: «Закрывайт двери», — это самое важное, что когда-либо произносилось на языке нашей родины?
— Дверь для переговоров не закрыта, что бы твои газеты в Норвегии ни пытались внушать читателям, — сказал Алфик и невозмутимо продолжал, делая вид, что не заметил сарказма: — Люди боятся, люди желают просвета. Некоторые государственные деятели желают того же. Советы создали межконтинентальные ракетные силы. Спутник показывает, что в некоторых областях у них есть превосходство. Впервые на США может обрушиться прямой удар. Советы располагают оружием возмездия. На американскую атомную атаку они могут ответить еще и тем, что займут Западную Европу обычными вооруженными силами. Официальный американский ответ на новую ситуацию — предложение партнерам по НАТО принять ракеты средней дальности. Однако есть и другие сигналы.