Муваталлис также не терял времени даром. Он основал военный союз царей и князей из Арцавы, Нагарины, Каркемиша, Хлапы и Кадета, нанял солдат, пополнил собственную армию, и в распоряжении у него тоже оказалось 20 тысяч человек. Ядро этой армии составляли хеттские боевые колесницы — самый грозный род войск этого тысячелетия. По сравнению с египетскими они имели главным образом то преимущество, что на каждой колеснице был экипаж из трех человек: возница, лучник и щитоносец. У египтян экипаж колесницы состоял только из двух человек — лучник должен был защищаться сам. При этом хеттские колесницы были легче, подвижнее, а их возницы привыкли сражаться в составе крупных боевых соединений. Напротив, своей пехоте Муваталлис не слишком доверял: она была наскоро сформирована преимущественно из союзнических отрядов и недостаточно обучена.

Четыре армии Рамсеса двигались одна за другой по долине Оронта, и, когда в день исторической битвы они приближались к Кадету, впереди была колонна Амона (ее вел сам Рамсес); на расстоянии двух километров за нею шла колонна Ра, в семи километрах позади нее продвигалась колонна Птаха, а еще на расстоянии около десяти километров сверкали на солнце знамена бога Сета.

Не доходя до Кадеша, египетский авангард захватил несколько хеттских воинов, которые заявили, что они дезертиры, и проговорились, что хеттские войска в страхе перед могущественным неприятелем отступили далеко на север. Рамсес приказал разбить лагерь и созвал военный совет. Когда быки и кони были уже выпряжены, а воины готовились к отдыху, египетские военачальники обнаружили следы военного лагеря. Оказывается, они обосновались на том самом месте, которое совсем недавно оставили хетты. Дезертиры были подвергнуты новому допросу (мы до сих пор можем видеть на стенах Рамессеума, как их при этом били палками) и признались, что первоначальные их показания были лишь воинской хитростью. Рамсес тотчас послал гонцов к армии бога Ра, но они опоздали. Муваталлис обошел тем временем армию Амона, обрушился со своими боевыми колесницами на ничего не подозревавшую и не готовую к бою колонну Ра и одним страшным ударом полностью ее уничтожил.

Лишь несколько воинов спаслись от конских копыт и бежали вперед, к армии Амона. Но хеттские колесницы догнали их, перебили и вихрем ворвались с тыла в неукрепленный лагерь Амона. Если египетские источники говорят, что «воины бегали, как овцы», они явно говорят правду; хетты и убивали их, как овец. Только фараон оказал сопротивление врагу — по крайней мере по словам придворного историка и автора панегирика, в котором Рамсес Великий затмевает все подвиги древнего Гильгамеша и еще не родившегося Геракла.

Рамсес был всеми покинут и остался совершенно один. «Преступление моих солдат и воинов на колесницах, которые бросили меня, столь велико, что этого нельзя даже выразить словами. Но видите: Амон даровал мне победу, хотя не было рядом со мной сода и воинов на колесницах. Эта далекая страна лицезрела мою победу и мою силу, когда я был один, и никто из великих не последовал моему примеру, и ни единого возницы не было у меня под рукой». При этом «ничтожный царь страны Хатти» обратил против него отборные отряды своих воинов: «Было их всех вместе тысяча боевых колесниц, и все целились прямо в огонь» (то есть в голову Рамсеса, украшенную диадемой с изображением священного змея, извергающего из пасти пламя). «Но я ринулся на них! Я был как Монт и в мгновение ока дал почувствовать им силу своей руки. Я повергал и убивал их, где бы они ни были, и один кричал другому: «То не человек среди нас, то непобедимый Сет, в его членах — Ваал. То, что он делает, свыше сил человеческих!». Еще никто и никогда не одолевал сотен тысяч неприятелей сам, без пеших воинов и бойцов на колесницах!»

Гиперболизация, правда, входит в прямые обязанности придворного историка, но факт остается фактом: Рамсес (со своей личной стражей) пробился через ряды хеттов и направился к морю. Он потерял две армии, проиграл сражение — но сохранил свою жизнь.

Допрос хеттских пленников под Кадешем. С палками в руках изображены египетские «офицеры». Копия рельефа из карнакского Рамессеума

То, что последовало далее, Рамсес объясняет единственно прямым вмешательством своего бога — и мы также не можем назвать это иначе, как deus ex machina. Рамсес столь стремительно спасался бегством, что не сумел вовремя свернуть и избежать встречи с большим отрядом пехоты, двигавшимся сомкнутыми рядами со стороны побережья. Он уже натянул тетиву своего царского лука, когда увидел, что войско это — египетское! То был гарнизон одного из египетских опорных пунктов на побережье, понятия не имевший о проигранной битве! Рамсес принял над ним командование и на этот раз сам застал хеттов врасплох. Хеттские возницы к этому времени соскочили со своих колесниц и, как подобает победителям, собирали и делили добычу; им и мысли не приходило, что наголову разбитые египтяне могут так быстро оправиться от поражения. И на берегах Оронта завязалась новая битва, опять запахло кровью, и вновь послышался хрип умирающих. Между тем подоспела колонна Птаха. Муваталлис послал против нее 1000 боевых колесниц со свежими воинами, но, сосредоточенные на ограниченном пространстве, они утратили маневренность. Меньше было бы лучше. Египетские отряды понесли страшные потери, однако сдержали напор. Пехоту Муваталлис уже не ввел в битву (вероятно, он берег ее для защиты укреплений Кадета) и вечером действительно отошел за его стены. Рамсес воспользовался темнотой и… отступил.

Хотя битва эта никому не принесла победы, результат ее означал, что наступление египтян хетты отразили. Кто в таком случае победитель — нападающий или обороняющийся?

После битвы у Кадета Рамсес II отказался от своих планов сломить хеттское могущество, весьма охотно заключил с преемником Муваталлиса — Хаттусилисом III «договор о вечном мире и дружбе» и женился на его дочери.

Атака хеттских боевых колесниц во время битвы у Кадета. Копия египетского рельефа из карнакского Рамессеума

Скрепленный таким способом договор обе стороны в самом деле выполняли…

«И были отряды хеттов, лучники и всадники страны Хатти смешаны с отрядами египетскими. Ели и пили рядом и не косились зло друг на друга. Мир и дружба была между ними, такую встретишь лишь меж египтянами». Много ли раз с конца XIII столетия до нашей эры мог историк написать нечто подобное о войсках двух держав, причем великих держав, имеющих к тому же общие границы?

Договор с Египтом, заключенный, видимо, по инициативе хеттского царя, обеспечивал его империи мир не только на южных, но и на восточных границах. А при тогдашней ситуации это было для Хеттского царства, кажется, еще более важно. На рубеже XIV и XIII веков опять опасно возросла мощь Ассирии, и равновесие сил, всегда воздействующее как фактор мира, было серьезно нарушено. Ассирийский царь Ададнирари I разгромил государство Митанни, с которым хетты поддерживали дружеские отношения, овладел Вавилоном и впервые со времен падения династии Хаммурапи объединил под одним скипетром всю Месопотамию. Теперь он был достаточно сильным, чтобы с надеждой на успех напасть на хеттов, а мечтал об этом он уже давно. Но договор о взаимопомощи, заключенный Хаттусилисом и Рамсесом, отбил у него всякую охоту к этому.

Опираясь на союз с Египтом, хеттские цари чувствовали себя в безопасности. Пожалуй, даже в слишком большой безопасности. Преемник Хаттусилиса — Тудхалияс IV (приблизительно 1260–1230 годы до нашей эры) даже демонстративно запретил своим вассалам торговать с Ассирией и предоставил военную помощь мятежникам против ассирийского владычества в Митанни и Вавилоне (к тому же еще на довольно жестких для повстанцев условиях). Но ассирийский царь Тукульти-Нинурта I, один из самых кровавых правителей этого самого кровавого государства древности, сравнял Вавилон с землей, уничтожил митаннийских мятежников и ликвидировал армию хеттских интервентов. 28 тысячами пленных хеттов похваляется он в одной из своих надписей. И хотя по обычаю восточных владык он преувеличивает, не подлежит сомнению, что для хеттского царя это был чувствительный удар. Тот был, однако, достаточно могущественным, чтобы такой удар выдержать.