Лично осмотрев раненых — Гридю и Якова, — Медведев нашел, что их раны не опасны, и успо­коился.

Он пригласил Филиппа и Федора Лукича в дом, чтобы вместе допросить пленного.

Гаврилко ввел главаря разгромленного отряда со связанными за спиной руками. Медведев, Кар­тымазов и Бартенев, сидя на скамье под стеной, молча разглядывали пленника, стоящего посреди комнаты.

Это был крепкий парень среднего роста с ко­ротко стриженными темно-русыми волосами, ли­цо его было бы даже приятным, если бы не взгляд — тяжелый и неподвижный. В нем таились ненависть и угроза, хотя парень изо всех сил старался казаться бесстрастным. Медведев увидел ссадину на его лбу и сабельный порез на кафтане, хотя крови не было: удар получился скользящим и не задел тела. Пленник переводил глаза по очере­ди на каждого из трех сидящих перед ним людей и, казалось, старался запомнить их лица надолго. Медведеву очень не понравился этот взгляд. Он нахмурился и спросил:

— Как ;зовут?

Парень молчал.

Медведев подозкдал две секунды и спокойно об­ратился к Гаврилке:

— Нам не повезло. Он немой. Вывести его в дубраву й повесить на первом же суку!

Казалось, тут же забыв о пленнике, он повер­нулся к своим друзьям:

— Продолжим. Нам следует обсудить, как мы поступим завтра…

Гаврилко ткнул парня в спину рукояткой сабли и деловито сказал:

— Пошли.

На пороге пленник повернулся:

— Я буду говорить.

— Вот как? — холодно удивился Медведев.

— Но вы оставите мне жизнь?

— Что? Ты вздумал со мной торговаться? Пове­сить!

— Спрашивайте. Я все скажу!

— Гаврилко, подожди за дверью. Как зовут?

— Васюк Филин.

— Давно у Кожуха?

— Только что приехал.

— Когда «только что»? Отвечай на вопрос точно!

— Я приехал от дснязя Семена Вельского в обед.

Со мной прибыли десять людей. До этого мы слу­жили в дружине князя. Он приказал нам ехать в распоряжение Кожуха и во всем ему подчинять­ся. Как только -мы приехали, Ян велел мне отдох­нуть с дороги, а ночью возглавить отряд. Он ска­зал, что было бы хорошо взять живым какого-то Медведева.

— А ты этого Медведева видел когда-нибудь?

— Нет. Но я сразу понял, что это ты.

— Почему?

— Ты командовал.

— И что же помешало тебе выполнить приказ?

Васюк .сверкнул глазами.

— Ян дал мне плохих людей. Наверно, чтоб из­бавиться от них, так же как и от меня. Теперь я все понял! Он устроил это нарочно. Ну, ничего,если останусь живым, я ему этого не'прощу…

Медведев внимательно приглядывался к Васю-ку, пытаясь понять, насколько правдива его обида на Кожуха.

— Ты бывал когда-нибудь раньше в этих мес­тах?

— Нет, никогда.

— Почему же Ян назначил командовать своими людьми тебя, нового' человека, только что при­бывшего издалека?

— Он сделал это по наговору своего дружка, я теперь знаю! Этого дружка он раньше послал к Вельскому, и от князя тот возвращался вместе с нами. В дороге я с ним не поладил и теперь пони­маю, что это он посоветовал Яну от меня изба­виться.

Медведев насторожился.

— Как зовут этого дружка?

— Степан Ярый.

— Так-так. Из-за чего же ты с ним не поладил?

— Я привык подчиняться только князю Семе­ну, а в дороге этот Ярый стал командовать нами.

Он хотел пограбить мимоходом какую-то дере­вушку, принадлежащую князьям Глинским, а я отказался. Мы чуть не подрались, и он пригро­зил, что разделается со мной, когда приедет. И точно разделался.

— Сколько людей, приехавших с тобой сегодня от князя, было среди нападавших?

— Ни одного. Моих ребят Кожух не послал со мной. Нарочно. Если бы послал — я не сидел бы сейчас здесь.

Васюк поморщился, будто от сильной боли, и опустил голову.

— Что с тобой? —- ^

— Голова болит.

— Потерпи. Ты знал этого Степана раньше?

— Нет. Впервые увидел у князя.

— Опиши его.

— Ну-у-у… Такой… моего роста, тоже светлый,морда ехидная… Да вроде ничего приметного.

— Где находится сейчас князь Семен Вельский?

— В своем… Он… Там…

Васюк вдруг согнулся, сделал несколько нетвер­дых шагов и упал.

— Гаврилко! Принеси воды! — приказал Медве­дев, высунувшись в оконную раму, и остался сто­ять у окна.

Филипп по-прежнему оставался на своем мес­те, но' Картымазов не выдержал, подошел к непод­вижно лежащему, скорченному парню и разрезал веревку, связывающую его руки. Васюк приоткрыл глаза, поморщился и, сделав усилие, попытался встать на ноги. Картымазов помог, и, опираясь на его плечо, Васюк поднялся, пошатываясь и приго­варивая:

— Спасибо… Сейчас… Пройдет… Все будет…

Картымазов повернулся, и в ту же секунду пленник ловко выхватил его саблю из ножен. Медведев, молниеносным движением перехватил его руку и, защищаясь от удара другой, пригнулся. Васюк оказался на редкость сильным и провор­ным. Медведев ударил его ногой, и, выронив саб­лю, пленник отлетел навстречу едва успевшему вскочить Филиппу. Филипп размахнулся и нанес своим огромным кулаком чудовищной силы удар. Васюк, перелетев через всю комнату, так грохнул­ся о противоположную стену, что с потолка посы­палась пыль.

— Филипп! — с досадой воскликнул Медве­дев. — Ну надо же соизмерять силу удара! Леший меня раздери, боюсь, что больше он уже ничего не скажет…

— Я нечаянно, Вася, — смутился Филипп. — От неожиданности…

— Это я виноват, — сказал Картымазов, — не надо было развязывать ему руки.

— Ну что ж, наверно, каждый из нас на его месте тоже попытался бы, — флегматично произ­нес Медведев, садясь на прежнее место. — Я ждал этого…

— Так надо ж было предупредить, — обиделся Филипп и виновато присел.

Вошел Гаврилко с кувшином воды.

— Боюсь, что ты опоздал, — сказал Медведев. —

Посмотри, что с ним.

Гаврилко перевернул лежащее ничком тело.

— Еще дышит, — доложил он, — нос расплю­щен и сломан. Щека рассечена, все зубы наружу торчат…

Филипп густо покраснел и пробормотал что-то непонятное.

— С пленника не спускать глаз! — приказал

Медведев. — Он нам еще понадобится. Если, ко­нечно, выживет.

Гаврилко позвал сонного отца, и они вынесли Васюка Филина, который на этот раз действитель­но был без сознания и, по-видимому, надолго.

За-лесом вставало солнце.

— Надо торопиться, — напомнил Картымазов, — мы еще ничего не решили.

— А что тут решать? — сказал Василий. —Сей­час отправим Алешу обратно. Он сообщит Кожу­ху, что вы склонны принять его предложение инамерены явиться к нему в назначенное время с грамотами. Дескать, до сих пор я уговаривал вас не делать этого, но после ночного нападения, ко­торое мне удалось отбить только случайно, бла­годаря оставшимся в Березках на ночь десяти людям из Картымазовки, которые днем помогали по хозяйству. Но теперь я вас больше не уговари­ваю. Надеюсь, этим мы убаюкаем Кожуха, по крайней мере, на ближайшие сутки. Потом мы спокойно ложимся спать, а в полночь отправля­емся. Вы возьмете с собой по одному надежному человеку, а я пойду один. Алеша будет уже на мес­те и поможет нам. Около двух часов ночи ждем укалитки. Алеша ее откроет, мы ныряем в ледник и появляемся в комнате Кожуха. Ваши люди оста­ются с лошадьми за калиткой. Если хозяева вдруг проснутся, Филипп убедит их помолчать не­ сколько минут — мы видели, как он это делает.

Тем временем ты, Федор Лукич, постережешь ко­ридор дома у двери, чтобы никто случайно не во­шел и не вышел. Алеша совершенно открыто пойдет в темницу и объявит охране, что хозяин решил срочно допросить пленницу.-Я буду поблизости, чтобы прийти ему на помощь, если ох­ранники не поверят. Но они поверят, потому что Алеша покажет им ключ от темницы, сделанный Ефимом, а сторожа знают, что хозяин дает ключ только доверенным людям. Затем Алеша на виду у всех, кто будет во дворе, проведет Настеньку в дом Кожуха, мы все вместе спокойно проходим через подземный ход в ледник, оттуда в калитку, и спустя час мы уже дома — живые и здоровые. Обсудите пока детали, а я поговорю с Алешей — вот он уже идет, бодрый и отдохнувший.