Много лет спустя, вспоминая эту минуту, Мед­ведеву пришло в голову, что, наверно, именно то­гда он впервые начал понимать, что весь его ог­ромный воинский опыт, его искусство убивать, оставаясь самому живым, весь неисчерпаемый ар­сенал хитростей, уловок и приемов оказывается порой совершенно беспомощным перед ежеднев­ной будничной обязанностью обыкновенно по-че­ловечески жить в этом невероятно сложном, за­путанном и полным противоречий мире, где все на самом деле оказывается совсем не таким, ка­ким кажется на первый взгляд.

— Я подумаю обо всем, что ты сказал, — произнес Медведев, — И знай* если тебе или твоей доче­ри понадобится помощь, рассчитывай на меня.

— Давно я не слышал добрых слов и, честно го­воря, от тебя их ждал меньше всего. Вдвойне спа­сибо. И ты на меня всегда можешь положиться. Никогда не известно, что может произойти в этой жизни. А пока прощай.

— Я провожу тебя до парома, но сперва погово­рим с людьми, которые остаются.

Они вышли из дома и приблизились к телегам у ворот. Мужики сняли шапки и поклонились в пояс, некоторые женщины взволнованно перекре­стились. Медведев внимательно оглядел своих первых подданных и негромко заговорил:

— Я еще раз подтверждаю свое обещание со­хранить в тайне известную часть вашей жизни,никогда не попрекать вас за нее и не упоминать о ней. В ответ я хочу, чтобы вы все присягнули мне на верность и безусловное выполнение всех-моих приказов.

- Будем тебе на том торжественно крест цело­вать, государь наш, —от имени всех ответил, низ­ко поклонившись, Епифаний.

— С сегодняшнего дня вы начнете новую жизнь. Быть может, опасную — вы лучше меня знаете, что это за место; наверняка полную тяже­лого труда — оглянитесь и увидите, сколько пред­стоит сделать; но, безусловно* открытую, честную и благородную. Однако вы, кажется, намерены на­чать ее с помощью золота, добытого разбоем. Хо­рошо ли это?

Медведев поймал себя на том, что повторил ри­торический вопрос великого князя.

Лица мужиков вытянулись, и они напряженно переглянулись. Медведев продолжал:

— Полагаю — так негоже. Я совсем не против богатства, но оно праведно лишь тогда, когда на­жито честным трудом, без ущерба ближним на­шим. Потому первое мое для вас испытание такое:со мной останутся только те, кто откажется от своей разбойной доли.

Наступила мертвая тишина.

Наконец высокий чернобородый мужик креп­кого телосложения, которого Василий раньше не видел, сделал несколько шагов вперед.

— А ты куда это, Гридя? — взволнованно спро­сил его Епифаний.

Гридя вынул из-за пазухи довольно объеми­стый тяжелый кожаный мешочек и, бросив его на землю, вернулся к телегам. За ним последовали остальные. Епифаний, кряхтя и сопя, последним избавился от своего мешка и виновато развел ру­ками.

— Видишь, вот оно как выходит, Антипушка…

Так что извиняй да забирай наши доли обрат­но, — он горестно вздохнул. — Пущай робятам больше будет. — И вернулся на место, вытирая глаза полой длинного кафтана.

— Нет, — спокойно сказал Антип. — Это ваши деньги, и вы вольны делать с ними что угодно.

Хоть в Угру бросьте.

И вдруг в голове Епифания забрезжила мысль.

— А позволь, государь наш хозяин Василий Иванович, слово молвить. Что ж это у нас тут по­лучается, ежели рассудить? Вроде как ничьи выхо­дит деньги-то немалые эти? А ничьи деньги -—они ведь чьи? — Он огляделся, но никто не отве­тил. - Вот то-то. Ничьи деньги — деньги Боговы.

Давайте мы Господу нашему да пресвятой заступ­нице Богородице и Сыну и Духу Святому их и отдадим. Давайте-ка наймем мастеров едавных, и пусть они нам прямо вот тут на холме, на берегу Угры, добрую церковь для спасения душ наших сирых построят. Чтоб было нам где грехи наши тяжкие замаливать да за будущее детей наших за­ступников святых просить.

— Ну что ж, — после секундного колебания сказал Медведев. — Может, это и неплохое ре­шение, тем более что служителя нам уже обеща­ли. Назначаю тебя, Епифаний, казначеем. День­ги пересчитай при всех, сложи вместе да храни как зеницу ока, потому что, как ты сказал, они уже не ваши — Боговы. А теперь попрощайтесь с Антипом и разгружайтесь, а я провожу его до парома.

 Те, кто оставался с Медведевым, гурьбой по­дошли вместе с женщинами и детьми, и каждого крепко обнял и расцеловал разбойничий ата­ман. Тем временем, отойдя чуть в сторону, Мед­ведев увидел издалека другую, не менее трога­тельную сцену прощания. Дверцы роскошной кареты распахнулись, оттуда стремительно вы­бежала одетая, как маленькая принцесса, Вареж­ка и помчалась через луг, увидев гуляющего там князя Андрея. Он присел на корточки, открыв ей навстречу объятия, она бросилась в них и что-то горячо говорила, а он улыбался и кивал голо­вой. Следом за Варежкой из кареты выкатилась кругленькая пухлая женщина; сердито крича и размахивая руками, она бросилась к ним, а Ва­режка, в последний раз крепко обняв за шею Ан­дрея и весело, звонко смеясь, побежала обратно, увертываясь от толстушки, и так они бегали по лугу, пока не раздался резкий разбойничий свист и все поняли, что настала окончательная пора ехать.

Через час Медведев с Антипом были уже у па­рома возле монастыря. Василий обратил внима­ние, что, несмотря на все угрозы Иосифа, игумен беспрепятственно пропустил за рубеж весь раз­бойничий отряд, который был так тяжел и много­числен, что парому пришлось совершить пять хо­док. Правда, еще не успел паром отчалить от бе­рега в третий раз, как из монастыря выехал верхом монах и спешно отправился по медын­ской дороге. Наблюдая за всем этим и вспоминая разговор Иосифа с игуменом, Медведев подумал, что Иосиф очень скоро узнает о том, что Антип Русинов "я его люди покинули земли Великого княжества Московского.

— У нас в лесу землянки остались, — сказал на прощанье Антип. — Могут тебе когда-нибудь при­годиться. Из моей есть подземный ход за линию просек. И еще — там, у болота, кладбище наше.

Хоть грешники да разбойники — а все ж люди бы­ли. Я просил тех, кто с тобой остался, чтоб при­смотрели за могилками, так ты им в том не пре­пятствуй.

— Будь спокоен.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом оба кивнули головой, и Антип при­соединился к своим людям, поджидавшим на па­роме.

Медведев наблюдал, как паром медленно пере­плыл Угру, Антип выехал вперед во главу колон­ны, и теперь это снова был обоз богатого литов­ского вельможи, которому вздумалось по весне перебраться в другое имение.

Медведев, стоя на вершине холма, еще долго различал красный платочек, которым махала ему Варежка, высунувшись из окна кареты, и долго ма­хал ей в ответ рукой, пока не поглотил эту ма­ленькую алую точку дремучий и таинственный синий лес на той стороне…

Федор,князь Бельский

Глава первая

ЛЕШИЙ, ПСЫ, КОНИ И БЕЛЫЙ ЛЕБЕДЬ НА ЧЕРВЛЕНОМ ПОЛЕ

Прежде всего следовало, конеч­но, подумать о людях — где они будут жить, что есть и чем заниматься. Как раз об этом Медведев и размышлял, неторопливо возвращаясь домой от переправы у монастыря, когда вспомнил о сверну­тых в трубку листках, которые оставил ему Антип. Он свернул с дороги в лес, отыскал небольшую полянку и, усевшись на поваленном дереве, стал читать.

«Василию Медведевуот Антипа Русинова

написана грамотка сия для личного его веденияо людишках, что будут жить с ним отныне вбывшем имении Березки, которое, думаю, ста­нет вскоре во всей порубежной округе Медведев-кой именоваться.

1.        Григорий Козлов, «Гридя»,46 лет, вдовец,грамотен, умен, хладнокровен, сдержан. Имеет же­натого сына в Медыни и двух замужних дочерей.Люди его уважают, и был он у меня десятским, но года его стали не те, да и многое у нас не по душе ему было — он к нам пошел только от одиночест­ва после смерти жены.

2.   Яков Зубин,26 лет, холост, охотник, зверо­лов, следопыт, мастер ловушек и капканов, очень меткий стрелок, но в бою робок, а в жизни стес­нителен и нерешителен. Любит одиночество. Бо­ится лошадей, ходит только пешком. Не место ему было у нас, хотя пришел по доброй воле и уходит по доброй.