Поравнявшись с банькой, нищий повернулся к ней спиной и остановился, прислушиваясь.

Медведев не мог видеть его лица, и ему ничего не оставалось, как разглядывать посох, который сжимала рука нищего.

Покрытый богатой резьбой набалдашник в ви­де змеи, обвившейся вокруг суковатого ствола, на самом деле служил рукояткой клинка, спрятанно­го в деревянные ножны, украшенные узорчатой полоской меди. Но странным было не это — по­добные изделия Медведев видел не раз; удивляла тяжесть посоха — рука нищего всякий раз напря­галась, когда он поднимал его, а тупой наконеч­ник оставлял в мягкой почве глубокий след.

Оглядевшись, нищий уселся под березой невда­леке от колодца и стал наблюдать за дорогой.

Небось, ждет кого-то, леший меня разорви!Ну, что ж, подождем вместе!

Нищий сидел неподвижно, Медведев, опасаясь выдать себя, тоже не шевелился, и так прошло около четверти часа, прежде чем на дороге у до­ма, бесшумно вынырнув из лесу, появился чело­век.

Это был мужчина средних лет, одетый, как за­житочный горожанин: теплый полушубок, на го­лове меховая шапка, на ногах добротные сапоги, а с кисти руки свисает нагайка, — стало быть, прие­хал сюда верхом, а лошадь оставил где-то непода­леку, чтобы добраться до места встречи незамет­но. В отличие от нищего, он казался пугливым — постоянно озирался и вздрагивал от криков ноч­ных птиц и обычных лесных шорохов — ясно, что не часто ему приходилось блуждать по ночам в незнакомых местах.

Задрав голову и почесывая густую черную Го­роду с легкой проседью, он долго разглядывал ло­шадиный хвост на воротах, потом нерешительно двинулся в глубь двора, боязливо обходя сторо­ной сожженный дом, и вдруг испуганно окаменел, увидев неподвижную фигуру в тени.

Нищий негромко рассмеялся, шагнул навстречу и обнял чернобородого.

— Здравствуй, дорогой брат, — ласково сказал он. — Рад тебя видеть. Давай прогуляемся вон там, по дороге, и обо всем поговорим.

Они удалились и некоторое время прохажива­лись по дороге взад и вперед, едва видимые на фоне леса, беседуя так тихо, что ни одно слово не долетало до Медведева.

Наверняка этот ряженый нищий сроднитем, с постоялого двора в Медыни, что недавно про­скакали мимо теперь уже в другом облике, — на­стоящие бедняки не крадутся по ночам с посоха­ми работы дорогих мастеров и не обсуждаютсвои дела < братьями на большой дороге присве­те луны. Ну, ничего, нищий будет возвращаться,вот тогда-то и надо будет с ним поговорить, ауж в том, что он расскажет всю правду, можноне сомневаться — если в донских степях даже от самых стойких и мужественных татарских вои­нов удавалось получить нужные сведения, то ужот какого-то ряженого,..

И тут произошло нечто странное. Нищий вне­запно передал посох чернобородому, который тут же юркнул в чащу леса, а сам, вместо того чтобы вернуться обратно через двор, быстрым шагом стал удаляться от дома по дороге, ведущей вдоль реки.

Медведев выскользнул из баньки, добежал, при­гибаясь, до колодца и, прячась в тени обгорелых зубьев ограды, несколькими прыжками достиг до­роги.

В тот же миг прямо напротив него в глубине леса негромко заржала лошадь, и послышался глу­хой, быстро удаляющийся стук копыт. Ветки не трещали, а копыта ступали по твердой почве — значит, в глубине леса проходила дорога или утоптанная тропинка.

Бородатый с посохом ушел, и его уже не дог­нать. Нельзя упустить ряженого.

Уже не прячась и не скрываясь, Медведев выбе­жал на дорогу и бросился вдогонку; нищий резко обернулся и, увидев Василия, нырнул направо, в заросли вдоль дороги — должно быть, там был крутой склон, потому что затрещали под тяже­стью тела сломанные кусты и где-то внизу плесну­ла вода — наверно, посыпались в реку земля и камни; Медведев, не раздумывая, ринулся следом, но, в отличие от нищего, который, по-видимому, хорошо знал местность, Василий лишь предпола­гал, что там, внизу, находится река, но где именно, на каком расстоянии от дороги и насколько здесь крутой склон — не имел ни малейшего по­нятия; в результате он очутился в непроходимо густом ивняке, где было совершенно темно, и когда наконец удалось проломиться сквозь него и выбраться на узкую тропинку у самой воды, где-то поодаль впереди послышался характерный плеск вёсел, но он все еще верил в успех, и, лишь пробе­жав еще сотню саженей вперед и оказавшись на открытом изгибе, с которого противоположный берег неширокой Угры в ярком и холодном свете полной луны был виден как на ладони, Медведев понял, что потерпел поражение.

Три человека находились в лодке, только что причалившей к противоположному берегу ре­ки, — на землях Великого Литовского княжества. Двое из них были, очевидно, простые слуги-греб­цы, которые ожидали в лодке возвращения своего хозяина, а третий…

Если бы не длинные белые волосы, Василий, возможно, не узнал бы только что скрывшегося от него позорным бегством грязного оборванного нищего в этом изящном, стройном, одетом в бо­гатое европейское платье дворянине, который вы­глядел по меньшей мере как какой-то иноземный посол, которого Медведев видел однажды в Моск­ве, перед самым походом в Новгород.

Дворянин заканчивал начатое в лодке переоде­вание и теперь перекидывал через плечо расши­тую золотом портупею со шпагой. Один из слуг проворно выпрыгнул из лодки и, втащив ее на бе­рег, скрылся в зарослях, второй с поклоном про­тянул хозяину широкополую шляпу, украшенную страусовыми перьями; дворянин взял шляпу, пере­шагнул через борт лодки и, поднявшись по тро­пинке на крутой берег, оглянулся. В это время из зарослей выехала карета, запряженная четверкой лошадей; кучером был первый из двух слуг, а вто­рой распахнул перед хозяином дверцу.

Дворянин осмотрел противоположный берег Угры, который только что покинул, и увидел мок­рого, грязного, запыхавшегося Медведева, стояще­го на узкой песчаной косе у самой воды. Некото­рое время они напряженно вглядывались друг в друга, но расстояние и слабый лунный свет не по­зволили ни одному из них разглядеть черты лица другого. Наконец дворянин отвернулся и в глубо­кой задумчивости сел в карету, подав рукой едва уловимый знак Слуга захлопнул за ним дверцу, прыгнул на скамеечку позади, кучер гикнул и щелкнул бичом, карета тяжело развернулась и ис- чезла, выехав на невидимую дорогу за крутым бе­регов.

Медведев все еще стоял, прислушиваясь к уда­ляющемуся рокоту копыт и скрипу рессор.

И тут его осенило.

Каким же последним дураком надо быть, что­бы позволить так просто себя провести! Конеч­но же, нищий прекрасно знал, что я прячусь в ба­не: разумеется, он давно наблюдал за мной с то­го берега и видел все мои передвижения. Но вполночь у него была назначена встреча с черно­бородым, которому следовало передать посох, икакой-то нежданно появившийся здесь Медведевне должен был помешать. Он перехитрил меня, как младенца. Он заранее предусмотрел все моидействия и потому пришел со стороны реки, на­рочно постукивая посохом, чтобы разбудить изаставить следить за ним, а затем, спокойнодождавшись того, кого ждал, увел чернобородогоподальше, откуда я ничего не мог услышать, об­судил с ним, не торопясь, все дела, передал посох и наверняка велел уезжать, не медля ни секунды,а сам, хорошо понимая, что я подстерегаю егона обратном пути, направился к своей лодке самой короткой, хорошо ему знакомой дорогой, неоставляя мне никаких шансов.

Кто эти люди? Зачем встречались? Что этоза посох?

Ничего путного в голову не приходило.

И тут Медведев вспомнил слова, которые часто любил повторять его отец:

«В мире нет ничего случайного, ибо всеимеет свои причины, а все люди на светесвязаны тайными невидимыми нитями, кон­чики которых держит в своих руках Гос­подь».

Луна ярко сияла на безоблачном небе, зарево за лесом угасало, по-прежнему было тихо, и толь­ко со стороны пайсара снова доносился лай собак, которому иногда тоскливым воем вторили из лесу волки.

Медведев решил не подниматься по крутому,поросшему густым кустарником склону на дорогу,а вернуться домой по тропинке, бегущей вдоль берега реки, и неторопливо двинулся в обратный путь.