— А как твой молодой человек? — спросил я, вспомнив толстяка, ухмылявшегося на диване.

— Стив? — переспросила она, и мне показалось, что на ее глаза навернулись слезы. — Бросил меня на фиг. Жирная свинья! Ушел к Ясмин Макгинти. К этой старухе.

— Мы разговаривали с Джиной позавчера, — вступил Гленн (его затуманенный мозг наконец сосредоточился на деле), — и пообещали, что заедем к вам с Пэтом, если окажемся неподалеку.

Теперь я понял, что они здесь делают. Несомненно, они приехали сюда по просьбе Джины. Оказывается, вот таким неуклюжим образом они пытались нам помочь.

— Я слышал, у тебя новая тачка, — продолжил Гленн. — Я просто хотел сказать, что парнишка может заскакивать к нам, когда захочет.

— Спасибо, Гленн. Я очень рад твоему приглашению.

— И если нужно будет посидеть с Пэтом, просто позвони мне, — предложила Салли, спрятавшись за волосы и уставившись на что-то за моим плечом.

С ее стороны это было очень любезно. Я понимал, что теперь, когда я работаю, мне понадобится помощь с Пэтом. Но, боже ты мой, не до такой же степени!

Сид любила Лондон так, как может любить его только иностранка.

Ей не мешали вечные пробки, вымершие пивные, душераздирающая нищета муниципальных зданий. Она не замечала напуганных пенсионеров, девочек, похожих на женщин, женщин, похожих на мужчин, мужчин, похожих на психопатов. Все это оставалось где-то за рамками ее внимания. Она сказала мне, что город прекрасен.

- Особенно вечером, — добавила Сид, — и с воздуха. И когда идешь по королевским паркам. Он такой зеленый! Из всех городов, которые я видела, он единственный зеленее Хьюстона.

— Значит, Хьюстон — зеленый? — искренне удивился я. — Я думал, это просто пыльный городишко, выстроенный среди прерий.

— Ты так думал потому, что ты тупой чванливый англичанин. Хьюстон — зеленый город, уважаемый мистер, чтоб вы знали. Но, конечно, не такой зеленый, как Лондон. Здесь можно пройти через центр города по трем паркам подряд: Сент- Джеймс, Грин-Парку и Гайд-Парку — и у тебя под ногами все время будет только зеленая трава. Ты знаешь, сколько тянется эта зеленая зона?

— Около мили, — предположил я.

— Четыре мили! Четыре мили деревьев, зелени и цветов. И люди катаются на лошадях! И это в самом центре одного из крупнейших городов планеты!

— И озеро, — добавил я. — Не забывай про озеро.

Мы сидели в кафе на втором этаже Королевского института британских архитекторов — громадного белого здания на Портленд-Плейс, построенного в тридцатые годы прямо через дорогу от китайского посольства. Это был монументальный оазис красоты и спокойствия, о существовании которого я и не подозревал до тех пор, пока она не привела меня сюда.

— Мне нравится это озеро, — согласилась она. — Нравится его название — Серпентайн. Интересно, в это время года еще можно взять лодку напрокат? Как ты считаешь, еще не слишком поздно?

— Точно не знаю, — сказал я. Шла последняя неделя сентября. — А тебе хочется?

Огромные карие глаза стали будто еще больше.

— Прямо сейчас?

— Почему бы нет?

Она взглянула на часы.

— Потому что мне пора идти на работу, — улыбнулась она.

— Тогда как насчет завтра? Прямо с утра, пока народу еще нет. Хочешь, я заеду за тобой после завтрака?

Я вспомнил, что до сих пор не видел ее квартиру.

— Или я могу прийти к тебе сегодня вечером после работы, — сказала она.

— Тогда мы точно сможем поехать пораньше.

— Ты придешь ко мне после работы?

— Да. — Она посмотрела кофейную гущу в своей чашке, потом снова взглянула на меня. — Тебе так удобно?

— Более чем, — ответил я. — Просто замечательно.

Возможно, история с Сид началась просто как увлечение, когда я еще не очухался от того, что Джина меня бросила. Но после первой же ночи, проведенной вместе с Сид, все изменилось. Потому что ее рот подходил к моему так, как ни один до тех пор, даже рот Джины.

Я не шучу — губы Сид были как раз то, что надо. Не слишком твердые и не слишком мягкие, не слишком сухие и не слишком влажные, язык не слишком длинный и не слишком короткий. Другими словами, само совершенство.

Раньше мы с ней, разумеется, тоже целовались. Но на этот раз все было по-другому. Теперь, когда мы целовались, я хотел, чтобы это продолжалось вечно. Наши рты были созданы друг для друга. А часто ли такое случается? Я могу сказать точно — один раз в жизни. Вот сколько.

В мире много прекрасных людей, миллион людей, в которых можно влюбиться. Но есть только один человек, чей рот в совершенстве подходит к твоему.

И, несмотря на все, что случилось потом, я до сих пор искренне так считаю.

Проснувшись рано утром, я смотрел на нее, радуясь тому, что она лежит на моей стороне кровати, счастливый оттого, что она, так мало зная о моей прежней жизни, не стала автоматически ложиться на половину Джины.

Я задремал, думая о том, что у нас все уже началось и нам самим решать, кому на какой стороне кровати спать.

И вдруг она закричала и проснулась.

Это был всего лишь Пэт.

Возможно, его потревожили пьяницы на улице, добиравшиеся домой под конец субботней ночи, и он, спотыкаясь, выбрался из своей кровати и забрался в мою, так толком не проснувшись, даже когда положил ногу поперек тела Сид, и она встрепенулась.

Сид повернулась ко мне, зарывшись лицом в ладони.

— О боже… я подумала… я даже не знаю, что именно я подумала. Я видела тебя, но одновременно почувствовала кого-то другого.

Я обнял ее за плечи, стараясь успокоить. Пэт беспробудно спал на ее месте, с открытым ртом, закинув руки за голову и отвернувшись от нас, хотя одна его нога по-прежнему лежала на теле Сид.

— Все в порядке, все в порядке, — быстро произнесла она, осторожно сняв с себя ногу Пэта. Она перелезла через меня и выбралась из кровати, но по ее голосу было совсем не похоже, что у нее все в порядке.

Я решил, что она пошла в ванную. Но когда она не вернулась через пять минут, я отправился искать ее. Она сидела за кухонным столом в моей рубашке, которую, видимо, нашла в корзине с грязным бельем.

— Я присел рядом с ней, взял ее за руки и поцеловал в губы. Мягко, прижавшись своими губами к ее губам. Мне нравилось целовать ее по-разному.

— Извини, что он тебя напугал. Он иногда так делает. Я имею в виду, забирается ко мне в кровать. Я должен был тебя предупредить.

— Все нормально.

— Ты уверена?

Сид покачала головой и призналась:

— Не вполне.

— Послушай, мне очень жаль, что он тебя так напугал. Я постараюсь сделать так, чтобы этого больше не происходило. Я врежу замок в свою дверь. Или привяжу этого маленького шалуна. Или…

— Это не из-за Пэта, — сказала она. — Это из- за нас.

— Что ты хочешь сказать?

— Мы ведь толком не поговорили, правда?

— Почему же? Я рассказал тебе о Джине. Ты рассказала мне об этом парне, подсевшим на «бамбук», который оказался не Реттом Батлером. Мы много говорили. Мы все грустные истории друг другу уже рассказали.

— Это о прошлом. Я имею в виду, мы не поговорили о настоящем. Мы не знаем, чего хотим друг от друга. Ты мне нравишься, Гарри. Ты забавный и такой славный. Ты хорошо относишься к своему мальчику. Но я не знаю, чего ты ждешь от меня.

— Ничего не жду.

Это неправда. Конечно, ждешь. Так же, как и я. Как все люди, когда начинают спать вместе или держаться за руки и впадать в мечтательное настроение за чашкой кофе, когда отдыхают в красивом ресторане. Все мы чего-то ждем. Но я не уверена, что мы ждем одного и того же.

— В смысле?

— Ну… тебе, например, хочется еще детей?

— Господи! Мы только первый раз переспали.

— Да ладно тебе, Гарри. В душе мы всегда знаем, хотим еще детей или нет. Я не имею в виду от меня. Я имею в виду вообще.

Конечно, я много думал на эту тему.