Он хмыкнул и некоторое время потягивал кофе. Лорна вытянула босые ноги на стуле и взглянула на горы и обширные долины, наслаждаясь пребыванием снаружи после целого дня, проведенного взаперти. Утро было достаточно прохладным, чтобы вызвать у нее желание одеть носки, но не настолько, чтобы идти за ними в дом.

— Хочешь сегодня пойти со мной? — наконец спросил он с явной неохотой.

— В зависимости от того, чем ты занимаешься.

— Наблюдаю за уборкой, разговариваю со страховщиками, и я все еще не нашел ответ, почему два детектива задавали вопросы сразу после пожара, поэтому намерен докопаться до самой сути.

— Звучит заманчиво.

— Я рад, что кто-то так думает, — сказал он, скривившись. — Собирайся, мы позавтракаем не дома. По некоторым причинам я не доверяю здешней пище.

Глава 16

Вторник, 7:30

Мужчина, сидящий в засаде позади небольшого кустарника, находился на этом месте с рассвета, когда сменил неудачника, вынужденного дежурить здесь всю ночь. Увидев, что дверь гаража заскользила вверх, он схватил бинокль, висящий на ремне вокруг шеи, и направил его на дом. В полумраке гаража мигнули красные тормозные сигналы; затем блестящий «ягуар» начал выезжать.

Он поднял рацию и включил микрофон.

— Он уезжает.

— Один?

— Не могу сказать… нет, женщина с ним.

— Десять четыре. Я буду готов.

В настоящий момент его работа была закончена, он позволил биноклю упасть, прежде чем блеск линз успел его выдать. Теперь он мог расслабиться. Следовать за Рейнтри было уже не его работой.

***

— Начальник пожарной охраны уже выяснил, как начался пожар? — спросила Лорна, когда они выехали вниз на крутую, извилистую дорогу. Воздух был очень чистым, небо — глубокого голубого оттенка. Тени, отбрасываемые утренним солнцем, резко очерчивали каждый кустарник, каждый валун.

— Только то, что он начался около туалета.

Она застегнула лямку ремня безопасности так, чтобы нейлон не терся о шею.

— Так призови одного из своих телепатов, пусть он посмотрит и скажет тебе, что думает начальник пожарной охраны.

Данте рассмеялся.

— Ты, кажется, думаешь, что нас здесь много и я имею армию одаренных людей, которую могу призвать на помощь.

— А разве не так?

— Мы рассеяны по всему миру. Здесь, в Рено, нас девять, включая меня. И ни один не обладает телепатией.

— Ты имеешь в виду, что не можешь позвонить своему самому сильному телепату и сказать ему…

— Ей.

— …сказать ей имя начальника пожарной охраны с тем, чтобы она смогла прочитать его мысли, где бы сама ни находилась?

— Телепат — моя сестра, Мерси, и она смогла бы сделать это, только если бы уже знала начальника пожарной охраны. Если бы она встречала его лично, то могла бы проделать такое. Но чтение незнакомца с расстояния примерно четырех тысяч километров? Так не получится.

— Думаю, это хорошо… ну, конечно, если тебе не нужно прочесть мысли незнакомца с расстояния в несколько тысяч километров. Полагаю, это означает, что телепатия — не один из твоих талантов. — Во всяком случае она надеялась, что нет. Если он прочитал ее мысли сегодня утром...

— Если мы сознательно опустим наши щиты, я смогу телепатически общаться с Гидеоном и Мерси, но нам удобнее со щитами. Мерси была любопытным маленьким ребенком. А когда стала старше, сама захотела сделать так, чтобы мы не могли влезать в ее голову без предупреждения, поэтому тоже стала защищаться.

— Сколько всего ты можешь? Помимо игр с огнем и этим контролем чужого сознания.

— Языки. Я могу понять любой нужный мне язык, когда путешествую. Это называется ксеноглоссией. Гм... Еще ты знаешь, что у меня есть небольшой дар эмпата. Кое-что является просто забавой — я могу излучать люминесцентное свечение. Это обычно называют светом ведьмы.

— Спорю, это очень удобно, когда пропадает электричество.

— Такое случалось, — сознаваясь, улыбнулся он. — Это было особенно весело, когда я был ребенком, и мама заставляла меня выключать свет и ложиться спать.

Такая семейная жизнь была настолько чужда ей, будто он вырос на Марсе, и это вызвало у нее чувство неловкости. Чтобы уйти от этой темы, она спросила:

— Что-нибудь еще?

— В небольшой степени.

Она замолчала, обдумывая полученную информацию. Она много не знала раньше. Из рассказа Данте о себе и своей семье следовало, что их таланты развились с возрастом, а навыки росли, как любое другое умение, благодаря постоянному использованию. Если она начнет изучать свои способности, ото обнаружит ли у себя еще какие-нибудь таланты? Она не была уверена, что хочет этого. На самом деле, она была почти уверена, что ничего нового не обнаружит. С нее хватало и того, что было.

Теперь, когда она находилась вдали от его дома, она почувствовала себя незащищенной и уязвимой. Хотя его деспотичный способ удерживать ее там раздражал, возможно, это была неплохая идея. Там она была изолирована от мира, способна более спокойно обдумать, что значит быть одной из одаренных — пусть даже скромной «безродной», а не Рейнтри или Ансара, что она уподобила тому, чтобы быть «Фольксвагеном» по сравнению с… ну, в общем, с «ягуаром» — потому что у нее не было собственной защиты. С каждой минутой они все ближе подъезжали к Рено, и с каждой минутой она становилась все более и более беспокойной. К тому времени, когда он выехал на автомагистраль, соединяющую штаты, и они присоединились к интенсивному движению, у нее почти началась паника.

Старые привычки и модели поведения очень трудно ломать. Целую жизнь осторожности и секретов не просто было враз изменить. То, что было достаточно легко обдумывать в изоляции, оказалось полностью иным в реальном мире. Мать Лорны была не единственным в ее жизни человеком, так негативно реагировавшим на ее способность. Данте мог называть это даром, но в ее жизни это было скорее проклятием.

Она внезапно почувствовала головокружение и тошноту лишь от одной только мысли погрузиться в этот новый мир еще глубже. Ничего не изменится. Если она позволит кому-либо узнать о себе, то откроет себя для насмешек — это в лучшем случае, или для преследования — в худшем.

— Что случилось? — резко спросил Данте, посмотрев на нее. — Ты почти задыхаешься.

— Я не хочу это делать, — сказала она, сквозь стучащие от внезапного холода зубы. — Не хочу быть частью этого. Я не хочу учиться лучше использовать свои способности.

Он пробормотал проклятие, кинул быстрый взгляд через плечо, чтобы перестроиться, и втиснул «ягуар» между бордюром и грузовиком с замороженной пиццей. Затем съехал с автомагистрали.

— Глубоко вздохни и задержи дыхание, — сказал он, заворачивая на стоянку Макдональдса. — Черт, я должен был догадаться. Именно поэтому ты нуждаешься в обучении. Я говорил тебе, что ты сенсор. Ты вбираешь все разнообразие энергии вокруг себя, наверняка, со всего движения, и это перегружает тебя. Как, черт возьми, ты все это время функционировала? Как ты умудряешься выживать в казино, да где угодно?

Послушавшись его первого совета, Лорна насколько могла глубоко втягивала воздух и удерживала его. Она была перегружена? — смутно удивилась она. Лорна предположила, что так и есть. Но она замерзла, так же сильно, как в офисе Данте перед пожаром.

Он успокаивающе положил свою руку на ее, немного нахмурившись, когда почувствовал, насколько ледяной была ее кожа.

— Сосредоточься, — сказал он. — Думай о своей восприимчивости, как о ярком, граненом кристалле, который вбирает в себя солнечный свет и отбрасывает вокруг тебя радугу. Представь это. Или, если ты не любишь кристаллы, вообрази это чем-то еще ломким и хрупким. Ты делаешь это? Ты видишь это в своем воображении?

Она изо всех сил пыталась сконцентрироваться.

— Какой формы должен быть кристалл? Шестиугольный? Сколько у него граней?